«Будет жить!..». На семи фронтах
Шрифт:
В конце сентября 37-я гвардейская стрелковая дивизия получила приказ передать свою полосу обороны другому соединению и выступить форсированным маршем в Сталинград — теперь она включалась в состав 62-й армии.
28 сентября, перед самым выступлением, нам зачитали приказ командующего 4-й танковой армией генерал-майора В. Д. Крюченкина. В нем говорилось, что за время пребывания в составе армии с середины августа 1942 года 37-я гвардейская стрелковая дивизия выполнила ряд ответственных и сложных боевых задач. Она прочно закрепилась на плацдарме, геройски отразила попытки противника форсировать Дон в полосе ее обороны, блестяще действовала в десантах на правом берегу. Военный совет армии объявлял личному составу соединения благодарность. И мы, военные медики, гордились тем, что внесли свой вклад в успех дивизии.
И снова марш… Теперь нам предстояло переправиться через Волгу в сорока километрах севернее Сталинграда, в районе села Дубовки, а затем прибыть в хутор Цыганская Заря, что в нескольких километрах восточнее Сталинграда.
Перед маршем Кириченко собрал командиров подразделений на совещание. Он коротко подвел итоги наших полуторамесячных действий в междуречье Дона и Волги, сказал, что медицинская помощь оказывалась быстро и квалифицированно на всех этапах. Раненых своевременно принимали в медсанбат, правильно сортировали, обрабатывали и быстро эвакуировали.
— Нужно заметить, — говорил комбат, — что работали мы в тесном взаимодействии с полковыми медицинскими пунктами. Там оказывалась первая врачебная помощь, проводилась иммобилизация при огнестрельных переломах конечностей и обширных повреждениях мягких тканей, выполнялись другие мероприятия. Хорошая обработка раненых перед поступлением в медсанбат, разумеется, имела для нас огромное значение.
Присутствовавший на совещании И. И. Ахлобыстин в своем выступлении похвалил личный состав полковых медицинских пунктов и нас, медсанбатовцев.
— Большую роль сыграло то, — говорил он, — что медслужбы полков были укомплектованы грамотными кадрами: врачами, военфельдшерами, прошедшими закалку в воздушно-десантных бригадах, имевшими опыт обеспечения боевых действий в крайне сложных условиях. То же самое можно сказать и о медсанбате, — продолжал Ахлобыстин. — Здесь собраны в основном кадровые военные врачи и фельдшеры. На них кроме выполнения непосредственных обязанностей лежит задача помочь побыстрее освоиться и по-настоящему вступить в строй призванным из запаса товарищам.
Слушал я начальника санитарной службы дивизии и невольно вспоминал, как трудно было ввести в строй вот эти самые кадры из запаса. Первое же развертывание батальона показало, что они многого не умели — не могли даже показать санитарам, как поставить и оборудовать палатку под приемно-сортировочное или операционно-перевязочное отделение, не имели навыков в работе с ранеными. Да и немудрено: достаточно было взглянуть на их личные дела и узнать гражданские специальности, чтобы понять, как сложно было этим людям освоиться во фронтовой обстановке. К нам ведь прислали и гинекологов, и педиатров, и поликлинических хирургов.
Если разобраться, так и у нас, бывших десантников, опыт был невелик — года не прошло, как мы начали службу в войсках. Но в боевой обстановке люди закаляются быстро, и по фронтовым меркам год — срок немалый. Потому и смотрели на нас как на бывалых, умудренных жизненным и боевым опытом людей, требовали, чтобы мы оказывали помощь врачам, кое-кто из которых был значительно старше и по возрасту, и по стажу работы в медицине.
Нужно отдать должное товарищам, прибывшим к нам на пополнение из гражданских лечебных учреждений. Они настойчиво обогащали свой профессиональный опыт и сравнительно быстро вошли в строй.
Были, конечно, на первых порах ошибки в расстановке сил при больших потоках раненых. Так, сначала мы действовали в одну смену, не отходя от операционных столов до полного изнеможения. Собирали в кулак всю силу воли, выносливость, старались, чтобы усталость не мешала качеству работы. Но, как показала практика, темп нашего труда не повышался, а, напротив, снижался. В подразделениях медсанбата возникали встречные потоки раненых, что нарушало ритм. Потребовалось уже на ходу перестраиваться.
В период напряженных боев приходилось обрабатывать до шестисот раненых в сутки. В конце концов мы организовали разделение раненых на два потока. Выделение потока легкораненых для оказания им хирургической помощи в отдельной перевязочной, как правило, силами приемно-сортировочного взвода положительно сказывалось на качестве работы всего подразделения, позволяло хирургам в большой операционной тщательнее осуществлять сложные оперативные вмешательства.
Много, очень много дали нам полтора месяца действий в междуречье Дона и Волги. И главное — опыт, собственный опыт. Н. И. Пирогов в свое время говорил, что война — это травматическая эпидемия. Война заставила хирургов по-иному взглянуть на многие проблемы. Подробно они освещены в трудах В. А. Оппеля, Н. Н. Бурденко, М. Н. Ахутина и других. К примеру, до войны одним из требований военно-полевой хирургии было считать рану в бою инфицированной, нуждающейся в первичной хирургической обработке. Однако многие хирурги понимали эту обработку по-разному. Некоторые увлекались иссечением кожи вокруг раны, не рассекая раневой канал и не удаляя размозженных тканей и инородных тел. Практика показала, что в случаях, когда нет больших повреждений ткани, достаточно дезинфицировать рану и наложить повязку. Это не только облегчает работу хирургов на этапе, но и ускоряет лечение раненых.
За полтора месяца боев: в районе большой излучины Дона наш батальон принял немало раненых и оказал им квалифицированную помощь. Четко обозначились три основные рабочие группы медсанбата. Приемно-сортировочный взвод обеспечивал прием и сортировку раненых для всех подразделений. Здесь действовали две бригады во главе с хирургами. В каждую входили две хирургические медицинские сестры. Прием, сортировка и направление раненых в другие подразделения проводились одним из врачей взвода, фельдшером, санинструктором и санитаром. Тогда же бригады взвода начали оказывать хирургическую помощь легкораненым, и поток последних с той поры и до конца войны был отделен от тяжелораненых.
Операционно-перевязочный взвод развертывал большую операционную на пять-шесть столов и отдельно — операционную на один стол, а также противошоковую палатку. В большой операционной работали две хирургические бригады, тоже из одного хирурга и двух хирургических сестер в каждой. Кроме того, одна сестра готовила переносные операционно-инструментальные столики для каждой бригады.
В этой палатке проводилась хирургическая обработка тяжелораненых, преимущественно носилочных, с огнестрельными ранениями костей, обширными ранениями мягких тканей и о проникающими ранениями грудной клетки.