Будни и праздники императорского двора
Шрифт:
Супруга великого князя Николая Павловича первый раз присутствовала на Петергофском празднике вскоре после бракосочетания в 1817 г. В этот же день двор совершил поездку в Кронштадт, где император Александр I произвел смотр флоту. На обратном пути, как отмечает историк Н. К. Шильдер, «… император Александр взял ружье, дал по ружью братьям Николаю и Михаилу и велел Адлербергу командовать ружейные приемы, к общей забаве многолюдного общества» [461] . Вечером состоялась обычная великолепная иллюминация.
Только в 1824 г. тезоименитство Марии Федоровны не было отмечено пышными празднествами в связи с отъездом великого князя Николая Павловича с Александрой Федоровной в Пруссию. «Тем не менее, – отметила графиня Шуазель-Гуфье, – множество посетителей прибыло в Петербург и его окрестности, чтобы полюбоваться морем, которое очень красиво. Нам отвели в Петергофе помещение австрийского
После вступления Николая I на престол петергофский праздник вдовствующей императрицы Марии Федоровны отмечался до ее кончины в 1828 г. Но одновременно начал праздноваться день рождения императрицы Александры Федоровны. Газета «Северная пчела» от 26 июня 1826 г. оповестила петербуржцев: «В будущий четверток, 1-го июля, в день рождения… Александры Федоровны будет гуляние на Елагином и Каменностровском островах. В этих местах расставлены будут: музыка, равномерно позволено иметь оную и на шлюпках; гуляния в этот день будут происходить… каждогодно» [463] .
После кончины Марии Федоровны (1828) на придворном небосклоне сияла только одна звезда – императрица Александра Федоровна. Петергофский праздник стал еще масштабнее. Его подробные описания оставили многие современники, в том числе маркиз де Кюстин (1839) и адъютант шведского принца Оскара-Фридриха Венцель Гаффнер (1846).
Маркизу де Кюстину иллюминация парка ассоциировалась с заревом пожара, со сказочным Багдадом из «Тысячи и одной ночи» или еще более сказочным Вавилоном Семирамиды: «Говорят, в день чествования императрицы из Петербурга отправляются шесть тысяч экипажей, тридцать тысяч пешеходов и бессчетное количество лодок, и все эти полчища по прибытии в Петергоф встают вокруг него лагерем. В этот день и в этом месте я единственный раз в России видел толпу… часть гвардии и кадетский корпус; и все эти люди – офицеры, солдаты, торговцы, крепостные, господа, знать, вместе бродят по рощам, откуда двести пятьдесят тысяч лампионов изгнали ночную тьму. Мне назвали именно эту цифру. […] Еще говорят, что все лампионы в парке зажигают за тридцать пять минут тысяча восемьсот человек; та часть иллюминации, которая обращена к замку, загорается за пять минут. Она, среди прочего, охватывает и канал, расположенный напротив центрального балкона дворца… Эта перспектива поистине завораживает: водная гладь обрамлена столькими фонарями и отражает столь яркий свет, что сама кажется огненной… Разным группам лампионов, удачно разбросанным среди листвы, придана оригинальная форма: тут есть цветы величиною с дерево, солнца, вазы, беседки из виноградных лоз – копии итальянских pergola, обелиски, колонны, узорные, на мавританской манер, стены. […] Послы со своими семействами и свитой, равно как иностранцы, представленные ко двору, получают кров и приют за счет императора; для этих целей отведено обширное и очень милое квадратное здание, именуемое Английским дворцом. Расположено оно в четверти лье от императорского дворца, на окраине деревни, в прекрасном парке английской планировки, который столь живописен, что кажется естественным… В этом году иностранцев оказалось более, чем обыкновенно, и им не хватило места в Английском дворце, каковой пришлось отвести для должностных лиц и особ, получивших официальное приглашение; так что ночевать в этом дворце мне не пришлось, но обедаю я там каждый день вместе с дипломатическим корпусом и еще семью-восемью сотнями человек; стол во дворце отменный. Гостеприимство, без сомнения, поразительное!» [464]
Еще ранее, в 1833 г., Долли Фикельмон в дневниковой записи от 7 июля 1833 г. также вспомнила о восточных сказках. Сад «с прелестными фонтанами казался воплощенной в явь сказкой из "Тысячи и одной ночи", – записала она. – Черкесы, что во множестве попадались нам на этих сверкающих аллеях, дополняли своим одеянием и восточными лицами волшебство картины» [465] .
Приведем также описание праздничной иллюминации из дневника Венцеля Гаффнера за 1846 г.: «В десять с половиной часов должны были зажечь фейерверк, но за четверть часа до этого хлынул ливень, заполнивший водой все фонарики, так что их нельзя было зажечь. Во дворец прибыл комендант и доложил государю, что устроить фейерверк невозможно. В ответе императора ясно сказался его характер: для его воли нет ничего невозможного. Он сказал два слова: "Пусть зажигают". Через полчаса, как будто чудом, вспыхнули три миллиона фонариков. Потом мне говорили, что из Кронштадта экстренно было вызвано десять тысяч матросов. Они вылили воду из фонариков, наполнили их снова скипидаром и вставили свежие фитили.
Парк, который окружает дворец, был иллюминирован с одной стороны исключительно цветными фонариками – желтыми, зелеными, красными в бесчисленном количестве. Они были прикреплены на лужайках, составляя разного рода фигуры. Они были расставлены также вдоль берега прудов и, отражаясь в воде, производили очаровательный эффект. В глубине парка возвышалась довольно большая пирамида с буквами "О" и "К" (Ольга и Карл). В парке с другой стороны дворца были устроены многоугольные фигуры, высотою с обыкновенный дом, усеянные бесчисленным количеством фонарей разной формы. Маленький пруд был также окружен фонариками, число которых вследствие отражения в воде казалось вдвое большим. Здесь в глубине на большом щите находилась буква «А» – инициал имени императрицы, – окруженная изображениями славы. Но что было красивее всего, это водопады, освещенные фонариками. Фонтаны также были великолепны. Во всех углах были расставлены оркестры музыки, игравшие мазурки и русские песни. Всюду виднелись толпы мужчин, разодетых в разные цвета. По аллеям прошла большая процессия» [466] .
День рождения любимого младшего брата Николая I Михаила Павловича отмечался непременным балом в Концертном зале Зимнего дворца. Но сам великий князь очень неохотно принимал поздравления и старался переложить эту обязанность на супругу, уединяясь со своими офицерами. Приведем свидетельство М. А. Корфа за 28 января 1843 г.: «Сегодня – рождение вел[икого] князя Михаила Павловича. Приближенные поздравляли его за обеднею, а все прочие, в том числе члены Государственного] совета, только записывались; но в два часа вел[икая] княгиня принимала лично с обыкновенною своею любезностью и ловкостью… Вечером бал у Государя в концертной зале» [467] .
День рождения великого князя Александра Николаевича, получившего титул цесаревича после кончины Константина Павловича в 1831 г. и родившегося в Москве, в Кремлевском дворце, в 1818 г., приходился на 17 (29) апреля. Многие современники оставили свои впечатления (кто с умилением, кто с сарказмом, как А. С. Пушкин) о праздновании его совершеннолетия и церемонии торжественной присяги в 1834 г. В том году наследнику исполнилось 16 лет. Вообще этот возраст не совсем соответствовал понятию «совершеннолетие», которое устанавливало российское законодательство. Возраст совершеннолетия (право распоряжаться имуществом) постепенно возрастал и устанавливался последовательно сначала в 14 лет (1785 г.), когда заканчивался процесс воспитания, потом – в 17, затем – в 18, а с 1830 г. – в 21 год. Но в любом случае и до и после право производить заклад, куплю или продажу недвижимости (без опекуна или попечителя) юноша приобретал только с 21 года. Вероятно, учитывая эти нюансы, 23 апреля 1834 г. цесаревич получил право присутствовать в Правительствующем сенате, а в Государственном совете – только в 1839 г. (да и то без права голоса).
Принесение присяги Александром Николаевичем состоялось в день Св. Пасхи 1834 г. Долли Фикельмон записала в своем дневнике: «В Пасхальное воскресенье, в два часа дня, весь двор и Дипломатический корпус в парадных костюмах собрались в дворцовой церкви. Императорское семейство еще с момента своего появления выказывало признаки глубокого волнения. Митрополит Филарет прочитал по этому случаю несколько прочувствованных молитв. После этого Император сам подвел сына к амвону, у которого юный наследник должен был присягнуть на Евангелии. Все с волнениями слушали, как он своим чистым серебряным голосом произносит эти торжественные слова, но когда он начал молитву, завершавшую присягу, голос его оборвался, и он окончил ее, задыхаясь от рыданий, изливаясь слезами. Император тоже плакал, и мне никогда не забыть выражения ангельского лица Императрицы! Все, вплоть до священников и стоявших на посту старых солдат, плакали, чрезвычайно растроганные! Оттуда все направились в Георгиевский зал, где в полном составе находились офицеры гвардии, подразделения различных полков и кадетских корпусов. Великий Князь дал военную присягу у знамени возле Императорского трона» [468] .
Волнующим моментом для Александра было назначение флигель-адъютантом императора перед началом празднования его совершеннолетия. Он проснулся утром 17 апреля 1834 г. и увидел, что на эполетах его атаманского мундира, приготовленного для церемонии, красуются шифры его отца и шнурок аксельбант – украшения членов императорской свиты. «В первую минуту, – вспоминал он, – я остолбенел от удивления и радости и не мог верить своим глазам». Когда цесаревич появился перед Николаем, отец сказал ему, что «…он хочет сим означить, что я должен готовиться быть его помощником» [469] .