Будни и праздники императорского двора
Шрифт:
На следующий год жизнь постепенно вошла в прежнюю колею. Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала о 1832 г.: «Зима была прекрасной, не омраченной никакими событиями, с массой веселых развлечений для взрослых. Наши еще молодые Родители охотно бывали в обществе, и Мама, которой "ожидание" (беременность. – Л. В.) так часто мешало танцевать, наслаждалась этим. Устраивались зимние игры, поездки на санках с ледяных гор, парадные обеды, на которых разыгрывались партнеры для санок на следующий день, и Мама и Сесиль часто нам со смехом рассказывали об этих развлечениях» [733] .
Императорский двор развлекался обычно на Елагином острове. О развлечениях императорской семьи и двора Долли Фикельмон записала в дневнике от 18 февраля 1832 г.: «День прошел восхитительно. Нас пригласили провести его в Елагине. Отправились туда на санях в час пополудни. […] По прибытии в Елагин мы уже застали там самую красивую и элегантную
В подобных случаях, еще более, чем обычно, Император с Императрицей умеют искусно предрасположить все общество к непринужденности. Они тогда превращаются в обычных хозяев, наиприятнейших, наилюбезнейших, и ничто не может сравниться с их простыми, я бы даже сказала, добродушными манерами, при этом оба ничуть не теряют своего истинно царственного и величественного вида» [735] . Конечно же, термин «дилижанс» употреблен здесь иносказательно-шутливо. Сохранились свидетельства об аналогичных катаниях в «салазках» при Екатерине II. В этом случае императрица садилась в большие сани, в которые закладывали 12 лошадей, а для свиты к большим саням привязывали еще попарно 14–16 маленьких санок. У каждых из санок зажигали разноцветные фонари.
Фрейлина А. С. Шереметева также описала катание в салазках в письме к матери 20 марта 1833 г., и тоже на Елагином острове: «Вышло талое утро, и нельзя было спускаться с гор: удовольствовались прогулкой вокруг Елагина и по реке. С кавалергардом, молодым князем Сергеем Трубецким случилось небольшое происшествие: он упал из салазок, до крови расшиб себе голову и принужден был вернуться домой» [736] .
А еще были многочисленные вечера и рауты – вечера без танцев, но с представлением иногда театрализованных «живых картин». Они проходили у Станислава Потоцкого, Нессельроде, Бобринских, Фикельмон, Салтыковых, мадам Лаваль, Эллен Белосельской, мадам Борх, Абамелек, обер-гофмейстера Ф. П. Опочинина, то есть того великосветского бомонда, который был тесно связан с Императорским двором.
Долли Фикельмон оставила свои впечатления о нескольких раутах у Станислава Потоцкого, особенно подробно о рауте во время поста в записи от 24 февраля 1830 г.: «Большой раут у Станислава Потоцкого. Слишком мало гостей для таких просторных и красивых апартаментов. Бальная зала прелестна – в украшении ее хозяин всегда проявляет исключительный вкус. […] На подобных раутах еще больше бросается в глаза фальшивая добродетель петербургских дам. В разговорах с мужчинами они всегда огораживаются маленькой стеной из страха не показаться кавалерам кокетками, и это, как мне представляется, убедительное доказательство того, что они на самом деле желают быть таковыми» [737] .
А вот описание вечера тоже во время Великого поста в дневнике М. А. Корфа от 31 марта 1839 г.: «Вчера был огромный и истинно грандиозный роут (раут. – А. В.) у графини Софьи Владим[ировньг] Строгановой, сестры московского генерал-губернатора кн. Голицына. При милостях, которою в свое время пользовались тесть и муж ее, она некогда принимала в салонах своих и императора Александра, и весь царственный дом, но все это кончилось 1811-м годом, когда умер тесть ее. С тех пор в этом семействе начался ряд беспрестанных потерь: умер муж, умирали дети, зятья и, наконец, полтора года тому назад умерла и мать ее, знаменитая Princesse Woldemar, еще более известная под именем Princesse moustache (франц. Усатая княгиня. – А. В.) (у нее точно были рыжие усы), к которой питали особое почтение и Государь, и все члены его семейства. В эти 28 лет графиня давала между своими раутами только маленькие вечера и обеды, но огромные залы ее истинно царских палат у Полицейского моста оставались постоянно запертыми. Вчера они отворились, как у нас говорится, для всего города, потому что более 400 приглашенных… 400 человек терялись в бесчисленном ряду зал и комнат, и можно было бы позвать еще столько же. Эта огромность и великолепие освещения и убранства. Самая новость: отняла у этого вечера обыкновенную скуку наших роутов (раутов. – А. В.). И я и многие другие не играли, чтобы досыта наглядеться» [738] .
В общем, великосветскому Петербургу скучно не было.
«По случаю 1-го мая…»: гуляния в Екатерингофе
Екатерингофские гуляния проводились ежегодно 1 мая. Этот день считался в России праздником весны. Традиционные праздничные гуляния устраивались и в Москве (в Сокольниках). В повести «Угол» Н. А. Дурова писала об этом дне в Петербурге: «В ясный солнечный день первого мая тьма карет, колясок, ландо и кабриолетов быстро катилась к месту гулянья. Стекла опущены, в окнах видны прелестные лица дам, миловидных детей и то там, то сям важные физиономии военачальников, градоначальников и всех других начальников» [739] . Петербургские аристократы совершали прогулку в экипажах, а простой народ развлекался в окрестных рощах «скромно и прилично» (как выразился один газетчик). Только позднее этот праздник стал удобным поводом для рабочих маевок. Мемуарист А. А. Пеликан упоминал и о другом виде транспорта, использовавшемся, чтобы добраться до Екатерингофа: «Многие на яликах. В те времена сообщение на яликах было весьма распространено…» [740]
Екатерингоф – название местности (в настоящее время и речки Екатерингофка, ранее – Черная) в устье Невы западнее Фонтанки недалеко от залива. Двухэтажный деревянный дворец был возведен в 1711 г. в честь первой морской победы (7 мая 1703 г.), когда два шведских корабля близ устья Фонтанки были взяты со шлюпок на абордаж. Усадьба была подарена Петром I Екатерине, отсюда Катерингоф или Екатерингоф (двор Екатерины). В 1800 г. Екатерингоф был подарен Павлом I фаворитке А. П. Гагариной (Лопухиной), а дворец передан в ведение Гоф-интендантской конторы. Указом Александра I в 1804 г. дворец был отдан под управление графа А. С. Строганова, в ту пору заведовавшего Комитетом правления городских повинностей в Петербурге. По мнению исследователя А. И. Андреева, по сути, это означало муниципализацию дворца.
В 1820-е гг. территория была расширена до Екатерингофской першпективы (пр. Стачек). Сооружены многочисленные садовые павильоны (не сохранились). В начале 1820-х гг. с планом нового переустройства Екатерингофа выступил военный генерал-губернатор Петербурга граф М. А. Милорадович. Его целью было придать традиционным весенним гуляниям в Екатерингофе размах и блеск, присущие аналогичным гуляниям в первейших европейских столицах. Образцом для него, очевидно, послужило большое парижское гуляние Лоншан, происходившее в Булонском лесу на Страстной неделе. Это была увеселительная прогулка представителей высшего света – богачей и щеголей – в экипажах и в то же время публичная демонстрация мод. Очень быстро, с июня по ноябрь 1823 г., Екатерингофский сад был преобразован до неузнаваемости. Среди различных «архитектурных затей» Монферрана здесь появилось и музыкально-увеселительное сооружение с рестораном – «воксал» (название «вокзал» применялось к таким сооружениям с конца XVIII в., но после строительства «воксала» в Павловске перешло на железнодорожные станции), который стал центром музыкальной жизни Санкт-Петербурга в 1820-1860-х гг. В XVIII–XIX вв. в Екатерингофе ежегодно устраивались также и народные гуляния, и катания на шлюпках. Эти «походы на природу» петербуржцев нашли отражение на гравюре Гампельна «Гуляния в Екатерингофе».
Рядовые прогулки в Екатерингоф совершались жителями и в другие дни. «Северная пчела» № 119 от 3 октября 1825 г. писала: «Желающим насладиться последним днем приятной погоды советуем прогуляться в Екатерингофе. Цветы, которые уже поникли и осыпались на других дачах, в Екатерингофе поныне находятся в полном блеске. Причиной тому удобрение земли в клумбах, сохраняющее в себе необыкновенную теплоту и растительную силу».
На следующий 1826 г. год майские гуляния в парке посетил французский писатель Ф. Ансело: «Это живописное место встреч и гуляний расположено при въезде в Петербург, недалеко от берега Финского залива. Там есть ресторация, воксал, устраиваются всевозможные игры. Сейчас, однако, запрещено предаваться шумным увеселениям, поэтому танцы, русские горки, катание на лошадях, качели и все, питающее веселость публики, отменено…