Будни и праздники
Шрифт:
…Селена шла от дома Тибра и Каисы, когда увидела Теренса. Взрослый оборотень встретил её вчера утром в пригородной школе, когда она привезла ребятню начальных классов на уроки. Он подошёл к ней узнать, не она ли хозяйка приюта, в котором начали такую интересную вещь, как занятия для старших ребят-оборотней, отучившихся в обычной школе. Они договорились, что сегодня он привезёт в деревню троих своих сыновей… Заметила она его во второй половине дня, когда он забрал сыновей из школы и шёл к Пригородной изгороди. Остальных шестерых старшеклассников из пригорода машина должна была развести по домам позже.
Она уже приготовилась к краткому разговору – хотелось узнать, будут ли его сыновья учиться и дальше, понравилось ли им здесь… Как вдруг он свернул с деревенской дороги во двор Тёплой Норы.
– Мама Селена! – окликнул её Коннор, только что вместе с Миртом и Хельми перепрыгнувший изгородь – калитки для ребят обычно не бывало: как можно пройти мимо ещё одного спортивного снаряда!
– Ты видел? – не оглядываясь на братьев, встревоженно спросила Селена. – Теренс вошёл в наш двор. Может, он ищет там меня?
И она, и трое старших на всякий случай прибавили шагу.
И, приблизившись к тем четверым, Селена едва не споткнулась: мужчина-оборотень Теренс склонился над сидящим у крепчуга подростком, лица которого пока не разглядеть с дороги. А сыновья окружили обоих, словно обнаружили нечто интригующее.
Коннор первым бросился к крепчугу. Братья – за ним. Селена побежала следом, краем глаза отметив, что к крепчугу торопятся Ивар и Трисмегист.
А взрослый оборотень взялся пальцами за подбородок подростка и приподнял его, чтобы заглянуть в лицо.
…Кадм знал, что он дремлет. Но в сумбурную дремоту потихоньку влезло прошлое. Кто-то тряс его за плечи и знакомым шёпотом отчаянно взывал к нему, трясущемуся ещё и на чьих-то руках:
– Малец! Просыпайся! Быстрее! Серебряная лужа слишком быстро ползёт за нами! Она почти летит, Кадм! А до кладбища ещё две улицы! Сделай что-нибудь, Кадм!
Теренс… Почему он так надеется на него… Он же видит, что сил больше нет. Ну и бежали бы дальше, пока не добрались до кладбища…
Кладбище!
Он сказал – кладбище!
Даже в дремоте мальчишка-друид почувствовал, как болезненно заколотилась сердце. В двух улицах от них! Всего в двух! Так близко!.. От вспыхнувшего в крови жара не только задрожали недавно слабые от потери сил руки, но и тех же сил прибавилось, и мальчишка-друид сумел открыть глаза.
Весь клан Теренса мчался по улице к переулку – на выход к следующей улице.
Все двенадцать оставшихся в живых существ торопливо покидали торец дома, возле которого пришлось схватиться с одичавшими. Последних было слишком много для остатков когда-то многочисленного волчьего клана под командованием Теренса.
Только добили раненых одичавших, как пришлось отстреливаться от крабов, привлечённых шумом и грохотом выстрелов. Крабов тоже было слишком много – кажется, сразу два отряда прискакали с двух сторон, причём при одном из отрядов торопливо переваливался на коротких лапах крокарь с распахнутой от жадности пастью.
А потом появилось серебро – или, как называли его оборотни, – серебряная лужа. Вылетела она из-за угла дома и, не сбавляя скорости, метнулась на живых.
По дороге сожрала убитых оборотнями одичавших. Легко – будто проволокла по неподвижно лежавшим телам собственное полотно – и ничего не оставила. Ни косточки.
Эта вражина была самой страшной. Ко всему прочему, кажется, конкретно эта довольно долго просуществовала, да и нажралась на своём веку много, поскольку превратилась в громаднейшее полотно, площади которого больше – оборотни до сих пор не видели. И это полотно то и дело взвивалось кверху – счастье, что пока на расстоянии. Не легче Ночного Убийцы… А может, ещё страшнее. Говорят – Ночного Убийцу кое-кто уже пробовал уничтожить. И, хоть и трудно, но получалось. А эта…
Вся надежда на мальца.
Зашевелился, глаза открыл. Тоже, небось, испугался – серебра-то.
– Кладбище… - просипел мальчишка-друид.
Не испугался. Надо ж…
– В какой стороне…
– Через этот дом! Сумеешь что-то сделать?!
– Мне надо увидеть кладбище! Увидеть! Тогда…
И Теренс бросился вперёд, уже не оборачиваясь на своих, хотя внутри всё плакало от страха и отчаяния: он потерял племянницу, потерял дочь, потерял деда, он потерял мать. Уставший отец Теренса еле бежит – и бежит только потому, что его под руки поддерживают два брата Теренса, а сестра-близнец бежит, прижимая к себе свёрток со своей младшей дочерью. Бежит и плачет, потому что ноги устали до такой степени, что она может упасть и не встать. Бегут обернувшиеся в волчью ипостась сыновья с нагруженными на них остатками добра из подвала, в котором они в последнее время выживали… И самые сильные в клане не оборачиваются, потому что необходимо спасать человеческого мальца – единственную надежду на их собственное спасение. А его надо держать на руках.
А серебряная лужа летит-стелется по пятам, не то что отставая – догоняя!
Теренс чуть не упал на повороте, пока на скорости огибал угол дома, закрывавшего вид на кладбище.
– Вот кладбище, Кадм! Вот оно! Гляди!
Он даже чуть повернул тело мальца – головой к старинному волчьему кладбищу, и Кадм одной рукой вцепился ему в плечо, другой обнял за шею и сам пытался держаться так, чтобы видеть нужное ему место.
И они все выскакивали из последнего переулка – пересечь последнюю дорогу к старинному кладбищу, а потом – по небольшой дорожке добежать до тамошней калитки. Та от старости покосилась. И вообще, кладбищенская ограда выглядит убого, но малец обещал!
Когда они открывали калитку, серебряная лужа уже скользнула на дорожку к кладбищу. Но уже съехал-выпал из рук Теренса мальчишка-друид, встал – удержался на ногах перед калиткой, сжал её ржавые верхние пики и стремительно, пусть и шепотком заговорил слова, которых и не понять – и не только их значения, но и где какое слово – все сливались в единый шёпот.
Оборотни пятились от калитки, возле которой теперь оставался лишь мальчишка-друид. За два шага до калитки серебряная лужа внезапно вздыбилась, и клан Теренса, кроме него самого, но по маху его руки бросился вглубь кладбища, с трудом преодолевая разбитые временем и заросшие диким кустарником плиточные дорожки. А глава клана беспомощно замер, глядя, как медленно, вяло перебирая пальцами и спуская их по пикам калитки, постепенно оседает на колени малец. Теренс и хотел бы помочь ему: видел, как тонкие запястья Кадма обессиленно проезжались по ржавым прутьям и покрывались кровавыми царапинами. Но боялся даже подойти.