Будни Магической Академии или Только через мой труп!

Глава 1

Утро было солнечным и свежим. Над башнями Академии разливались звонкими трелями птицы, в небе не проплывало ни дракона, ни облачка, с последнего обрушения магического периметра прошло уже три дня, а практика у некромантов еще не началась. И был выходной, законный выходной, когда комендант студенческого общежития намеревалась отоспаться в полной мере.

Но, по закону подлости, в светлые, ясные дни обычно и происходит самое интересное.

Настойчивый стук в дверь заставил Никкиа разлепить глаза и, сонно ругаясь, впустить в дом растрепанную Зиэль. Бедняжка

— В душевой опять в воду что-то подмешали, — чуть не плача, пояснила студентка. — Девчонки с утра пораньше сполоснуться хотели. Вода сначала нормальная была, а потом сменилась цветной: пахнет и жжется. У всех волдыри уже. А те, кто голову мыть пробовал… — дриада всхлипнула, вспоминая кричащую от боли первокурсницу, вытерла нос тыльной стороной руки и жалобно закончила. — Помогите, пожалуйста.

— Пострадавших в больничное крыло к магистру Ливьеру отвели? — мгновенно проснувшись, поинтересовалась Никкиа. И как была, в пушистой пижаме и комнатных тапочках-зайчиках, подцепила Зиэль под локоток и широким шагом направилась к банному корпусу.

Крики несчастных девчонок слышны были издалека. У входа в душевые, одноэтажное заросшее плющом здание, толпилось преимущественно мужское население. Несколько человек приникли к окнам, стараясь рассмотреть происходящее внутри, кто-то пялился на худо-бедно одетых бедолаг, выскочивших на улицу и дующих на распухающие, покрывающиеся ожогами руки. Кто-то просто наблюдал издалека, старательно делая вид, что мимо проходил и вот только что вопли услышал. И ни один не пытался оказать помощь пострадавшим.

— Чего стоим, бездари озабоченные? — Никкиа вне себя от ярости подобрала камушек и запустила им в спину особенно любопытного студента. Тот ойкнул, но от окна отлип. — Взяли руки в ноги и отвели девчонок в лазарет!

— Пф, — фыркнул темноволосый эльф, и его товарищ рядом громко рассмеялся. — Они ж такие забавные, когда голые. Ради этого все и затея… — и тут же схлопотал подзатыльник от коменданта.

— Так значит специально?! — глаза Никкиа метали молнии. Но вид худенькой человеческой девушки в пушистой пижаме и миленьких тапочках вызывал скорее усмешку, чем благоговейный страх, и парни расходиться или помогать сокурсницам не спешили совершенно. Наоборот, некоторые уже даже к коменданту стали присматриваться оценивающе.

— Пошли прочь, ректору пожалуюсь, — в последний раз попыталась призвать студентов к порядку Никкиа. В ответ вместо ожидаемого испуга раздался дружный хохот, кто-то покрутил пальцем у виска, и сразу несколько голосов предложили и коменданта раздеть, раз уж она рядом оказалась.

Это стало последней каплей. Бедных студенток нужно было срочно доставить к целителю: ожоги зримо наливались красным, кожа лиц и рук покрывалась язвами. А между ними и Больничным крылом стояли усмехающиеся, шалеющие от безнаказанности парни.

Никкиа побледнела, стиснула кулаки, готовая наброситься на первого, кто сейчас откроет рот, и гневно выдала:

— Да чтоб у вас всех рога выросли, чтобы с первого взгляда козлиная натура видна была!

Запахло озоном, и к величайшему удивлению самой коменданта и ужасу студентов, на головах парней принялись расти рожки. Сначала маленькие, пробивались они острыми кончиками сквозь спутанные волосы, а потом становились толще, длиннее, завивались и тянулись вверх, заставляя несчастных наклонять головы под тяжестью новых украшений.

Девчонки так рты и пооткрывали, а Никкиа к студенткам повернулась, да как рявкнет:

— К магистру Ливьеру лечиться все шагом марш! Чего встали?

Несколько девушек побежали сами, другие поковыляли медленно, волоча обожженные ноги, одну бедолагу даже под руки вели: кажется, она попробовала мыть голову, и фиолетовая вода попала ей в глаза. Парни же разбежались еще быстрее, поддерживая руками рога.

Комендант мельком заглянула внутрь покосившегося здания, гордо именовавшегося «Банями» и покачала головой: на полу можно было плавать, стены покрывали фиолетовые разводы, а запах стоял такой, что глаза резало. Нужно было идти к ректору и узнавать, в чьи обязанности вообще входил порядок в душевых.

Потому как за девять дней своего пребывания в Академии со многими вопросами Никкиа разобраться еще не успела: слишком много этих самых вопросов было. И чем только предыдущий комендант занимался?

Однако для начала стоило вернуться в свой домик, уютно примыкавший к стене основного корпуса общежития, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

Небольшой домишко напоминал избушку из сказок: стены бревенчатые, занавесочки на окнах кружевные беленькие, сами стекла чистотой сияют. Внутри спальня, которую почти целиком занимали огромная кровать под розовым балдахином и платяной шкаф, кабинет, заваленный книгами, перьями и незаконченными рисунками. И кухня, куда сейчас девушка и направилась.

Домовая куколка на столе радостно всполошилась при виде хозяйки, встрепенулась — и на столе появилась чашечка ароматного чая, настоянного на травах.

— С добрый утром, хозяюшка!

— Добрым, — девушка без сил рухнула на табурет, поджав под себя ногу, и пододвинула незаконченный портрет куколки, так и оставшийся с вечера на столе.

— Что-то ты не весела нынче, — маленькая хранительница уюта подобралась ближе, заглядывая Никкиа в глаза.

— А с чего, Иль? — комендант тяжело вздохнула и заправила за ухо длинную светлую прядь. — Это не Академия, это дурдом! — хотелось орать, бить кулаками стены от безысходности или достать откуда-нибудь розги и идти вставлять всем ума и выбивать дурь.

— В свинарнике и то порядка больше будет! Ты думаешь, я к ректору не ходила? Да я у Мораны шесть раз за неделю была. А толку? — комендант положила руки на стол и опустила на них голову. — Нашей ректорше, чтоб ей икалось, дела до студентов никакого нет. Как вообще сие учебное заведение аттестации проходило? Или тут такого нет?

— Почему, есть, — куколка поправила подол платья и тряхнула соломенной головкой. — Потихонечку, полегонечку проходили. Говорят, у Мораны связи при дворе-то есть. А может, и нет — мне сие не ведомо. Я ж на кухне живу, нос никуда не сую.