Будьте нашей Тётушкой
Шрифт:
Смутившиеся мужчины махнули рукой - мол, герои не мы, а те, про кого мы петь будем. Но мы все-таки решили объявить их именно так, как ветеранов прошедших войн, а во мне сразу зазвучала еще одна замечательная песня, которую я обязательно им подарю, как раз про героев былых времен.
Но вот пришло время объявлять их номер. Реакция зала была схожа с нашей - сначала разинутые от удивления рты, а потом гром аплодисментов в поддержку. Зазвучала гитара в руках Антона Павловича, это из-за нее они задержались, искали нужную. Вот и еще одно открытие для всех нас - никто и не знал про этот его талант. И вот
Я пережил и многое, и многих,И многому изведал цену я;Теперь влачусь в одних пределах строгихИзвестного размера бытия.Мой горизонт и сумрачен, и близок,И с каждым днём всё ближе и темней;Усталых дум моих полёт стал низок,И мир души безлюдней и бедней.По бороздам серпом пожатой пашниНайдёшь еще, быть может, жизни след;Во мне найдёшь, быть может, след вчерашний,Но ничего уж завтрашнего нет.Жизнь разочлась со мной; она не в силахМне то отдать, что у меня взялаИ что земля в глухих своих могилахБезжалостно навеки погребла.
( музыка-Андрей Петров, слова - Петр Вяземский).
Исполнение потрясало до мурашек, до слез, и многие зрители их не скрывали, причем не только женщины, но и мужчины. А когда начали звучать чеканные слова следующей песни, зал в едином порыве встал, отдавая дань уважения настоящим офицерам всех времен и историй:
Господа офицеры, по натянутым нервам Я аккордами вер эту песню пою Тем, кто бросив карьеру, живота не жалея Свою грудь подставляет за Россию свою Тем, кто выжил в боях тех, свою честь не изгадив Кто карьеры не делал от солдатских кровей Я пою офицерам, матерей пожалевшим Возвратив им обратно живых сыновей Вновь уходят ребята, растворяясь в закатах Воззвала их Россия, как бывало не раз И опять вы уходите. Может, прямо на небо И откуда-то сверху прощаете нас Так куда ж вы уходите ? Может, прямо на небо И откуда-то сверху прощаете нас Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом За Россию и свободу до конца Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет Заставляя в унисон звучать сердца
( автор музыки и слов- Олег Газманов).
Нам не оставалось ничего другого, как после последних аккордов объявить минуту молчания в честь павших героев, а затем сказать, что планируется заложить парк Памяти, где все желающие могут посадить дерево как воспоминание о своем близком. Также мы добавили, что собранные деньги пойдут на адресную материальную помощь инвалидам, вдовам и сиротам погибших.
После таких проникновенных мелодий уже никто больше не захотел выступать, и мы пустили в ход еще одну тяжелую артиллерию - наших детей. Первыми выступал хор из приюта, и Антонина торжественно объявила:
– Выступает хор детского приюта под руководством Валентины Сергеевны Свешниковой. Песня о маме, солисты Семен и Дарья Парамоновы.
Для меня фамилии детей и их опекунши - тоже открытие и привет из другой жизни. Но вот хор выходит, становится ровненько, все взгляды направлены сейчас только на любимую тетю Валю, как между собой дети ее называют, и начинают:
По синему морю, к зелёной земле Плыву я на белом своем корабле. На белом своем корабле, На белом своем корабле.
И опять тишина, и опять всхлипы, а когда в конце песни вперед вышла Дашенька и своим детским наивным голоском, глядя прямо в зал, спросила у всех этих важных взрослых: "
Нам пришлось долго пережидать, чтобы объявить последний номер концерта:
– Группа "Мураши", руководитель Родион Муравьева. Песня беспризорников, солист Спиридон Голов, - и еще один привет из моей жизни, там был Дима Голов, солировавший в знаменитом детском хоре.
Спирька взволнован и бледен до синевы, вдруг перед самым выходом на сцену он испугался и наотрез отказался выходить на сцену, и только голос Ивана Андреевича, всегда добрый, а сейчас грозный, заставил его придти в чувства и сделать шаг вперед вместе со своими друзьями.
" Мураши" были более сдержанны, но и их песня заставила всех плакать, а когда в конце под слова: - Вы знали ласки матерей родных, А я не знал и лишь во сне, В моих мечтаньях детских золотых Мать иногда являлась мне. О, мама, если бы найти тебя, Была б не так горька моя судьба,-
они вышли в зал и пошли по проходу под звуки маракасов, вдруг сидящая на стуле в сторонке старушка достала буквально из узелка какую-то затертую ассигнацию и протянула ее одному из мальчишек.
Когда оторопевший пацан пробормотал: "Мы не побирушки", то она строго ответила: "А это не тебе, а в ваш фонд". После этого равнодушными никто не остался - клали в фуражки и скромные монетки, и большие ассигнации, но от души и сердца, вытирая слезы.
На этом нам пришлось объявить концерт законченным, потому что сил и у зрителей, и у нас просто не было. Но мы уверили всех, что поскольку не все желающие смогли выступить, то концерт продолжится завтра, и все еще могут внести свой вклад в общий фонд.
Зрители очень долго не расходились, они окружили всех участников, особенное внимание получили дети - и приютские, и "мураши", а также наши славные военные, которыми восторгались и дамы, и мужчины.
На следующий день концерт начался чуть раньше, потому что мы хотели до конца не только выслушать всех, но наградить участников и дать возможность приобрести забронированные сувениры. Также мы планировали завершить праздник красивым фейерверком, который брался организовать Андрей-папа.
И в этот раз концерт был также эмоционален, как и вчера. Добавились еще желающие выступить, и мы дали возможность сделать это всем, не зависимо от возраста и степени таланта.
Огромный интерес и непрекращающийся смех вызвала наша с Антоном Павловичем сценка про врача и пациентку. Названия лекарств для похудения запомнились всеми и потом часто повторялись в разговорах. Но больше всех эмоций вызвала сценка, которую я добавила:
– В кабинет заходит больная и жалуется доктору, что у нее болит шея, трудно ее поворачивать.
Доктор, не поднимая головы, отвечает:
– Рубль,- и на недоумевающий взгляд он поясняет, что лечение шеи стоит рубль.
– У меня и уши болят часто,- продолжает женщина.
– Три рубля, за каждое ухо,- такса все увеличивается.
– И голова,- уже растерянно говорит больная.
– А вот за лечение головы я возьму с вас двадцать рублей.
– Почему так много?- ужасается пациентка.
– А голова — предмет тёмный, исследованию не подлежит, поэтому ее лечение и дороже всего.