Будьте осторожней с комплиментами
Шрифт:
Джейми задумался над ее словами. Он попытался вспомнить что-то смешное — Изабелла начала было развивать эту мысль несколько дней назад, но Чарли вдруг запротестовал, прервав ход ее рассуждений.
— Что ты говорила на днях об автомобилях? Что-то такое насчет старых водителей? Но Чарли тогда закапризничал…
Изабелла нахмурилась, припоминая.
— Водители? О да, кто-то упомянул о водителе девяноста трех лет, и я подумала, что ему поздновато водить машину — может не справиться с управлением. Я не сомневаюсь, что в девяносто три можно быть весьма мудрым, но не уверена насчет скорости реакции в этом возрасте. Кажется, я предложила, чтобы автомобили становились все более седыми, когда водитель стареет, предупреждая таким образом окружающих, что у него могут быть несколько замедленные реакции. Это будут как знаки на машинах, на которых учатся ездить, — ведь они тоже предупреждают, что за рулем ученик, И машины будут постепенно седеть, точно так же, как седеют волосы у людей.
— А молодежь будет ездить в красных автомобилях?
Изабелла кивнула в знак согласия:
— Да. Красные машины будут предупреждать об избытке адреналина. Вот видишь, нам нужны предупредительные знаки.
— А на перекрестках красные будут уступать дорогу седым?
— Конечно, — ответила Изабелла. — Такое правило должно быть принято в обществе, где царит порядок. Ты знаешь, что в Японии молодые водители должны уступать дорогу старшим? Это сложно сделать, когда не видишь как следует другого водителя и не можешь понять, старше ли он, чем ты. Думаю, в результате этой неразберихи случаются аварии.
Джейми рассмеялся:
— Но это же абсурд!
— Вполне возможно, — согласилась Изабелла. — Абсурд. Зато смешно.
— Расскажи мне еще одну историю в том же духе.
— О чем?
Они стояли на краю пруда, глядя на уток, Чарли заснул в своей коляске. Джейми огляделся. Какой-то мужчина вместе с сыном бросал крошки уткам. Сейчас он направился в сторону от пруда. Джейми увидел, что его руки выше локтя покрыты татуировками.
— Расскажи мне о мужчине с татуировкой, — попросил он Изабеллу.
— Как-нибудь в другой раз, — ответила Изабелла, взглянув на часы.
Сейчас, когда она стояла в своем саду, ее мысли обратились к тому, что предстоит сделать сегодня. С открытием, сделанным на Джуре, нужно будет разобраться, но это может подождать. На нее начала оказывать влияние осторожность Джейми, и она теперь полагала, что нужно все как следует обдумать, прежде чем начать действовать. Единственное, что ей нужно сделать, — это рассказать кому-то — возможно, Гаю Пеплоу — о своих подозрениях и предоставить ему или кому-нибудь еще проводить дальнейшее расследование. Как заманчива свобода от обязательств, политика невмешательства! Многие люди так живут и абсолютно счастливы. Их не волнуют беспорядки, творящиеся в нашем мире, которые ведут к средневековым религиозным войнам, вся эта жестокость и лицемерие, — они просто не задумываются о подобных вещах. Но о чем же они тогда думают, эти люди, свободные от обязательств? Если присмотреться повнимательнее, их заботят мелкие, но не менее важные для них вопросы. Успехи футбольной команды — или ее неудачи — могут причинить им истинные страдания; ссоры с соседями, безденежье — все это может тревожить столь же сильно, как и более глобальные проблемы. Так что свобода от обязательств — это скорее простейшее решение всех проблем, подумала Изабелла. В любом случае, она решила отложить этот вопрос на день-два.
Накануне вечером, вернувшись домой, Изабелла увидела, что на автоответчике накопилось двенадцать сообщений, и отложила их прослушивание до утра. Три пришли от одного и того же лица — не очень близкой знакомой, с которой Изабелла обещала встретиться за ланчем. Теперь эта знакомая хотела договориться на конкретное время. Изабелла уже сожалела о своей опрометчивости. На самом деле она не намеревалась выполнять данное на бегу слово, но знакомая отнеслась к их разговору серьезно. Таково уж различие культур, порождающее недопонимание. Эта знакомая была из Новой Зеландии и жила в Шотландии, а к чести новозеландцев, они действительно имеют в виду то, что говорят, и полагают, что и все так делают. Как правило, Изабелла тоже имела в виду то, что говорила, но, как и все остальные, порой была грешна в том, что некоторые вещи говорила просто из вежливости. Предложение встретиться за ланчем может быть реальным приглашением, а может и не быть — тут все зависит от тона и контекста. Она вспомнила, как покойный профессор Гланвилл Уильямс, с которым она познакомилась в Кембридже, однажды сказал своему итальянскому гостю, что они встретятся за ланчем. После чего итальянец выудил из кармана свой ежедневник, открыл его и осведомился: «Когда?» Гланвилл Уильямс был в шоке — точно так же был бы в шоке человек, автоматически пожелавший кому-нибудь хорошего дня, если бы его спросили, каким образом, по его мнению, этого можно достичь.
Изабелла договорилась о ланче, а потом прослушала остальные сообщения и наконец обнаружила то, чего ждала. Голос ее адвоката, Саймона Макинтоша, звучал, как всегда, подчеркнуто вежливо: «Вы просили меня действовать быстро, Изабелла, и так я и поступил. И рад сообщить, что результаты хорошие. Пожалуйста, свяжитесь со мной, когда вернетесь».
Она еще раз прослушала это сообщение. Оно вызвало у нее и радость, и тревогу. Она действовала под влиянием порыва перед отъездом на Джуру и не ожидала таких быстрых результатов. Но теперь, размышляя над инструкциями, которые давала Саймону, она испытала странное чувство: это было ликование, смешанное со страхом. Так бывает, когда делаешь что-то очень значительное.
Она сказал себе: «Он принадлежит мне. Он мой». И эта мысль снова пришла к ней в голову, когда Изабелла оказалась в приемной «Тэркан Коннелл», в их офисе в Толкроссе. Она ждала, чтобы появился Саймон и провел ее в маленький конференц-зал, который фирма использовала для бесед клиентов с адвокатами. Подали чай и песочное печенье, и к тому времени как Изабелла уже налила себе чашку, появился Саймон.
Они обменялись новостями. У жены Саймона, Катрионы, которая была художницей, только что с успехом прошла выставка, а Изабелла рассказала о том, как засыпает Чарли. Потом Саймон открыл синюю картонную папку и вынул листок бумаги со своими записями.
— Ну вот, Изабелла, это ваши инструкции. — Сначала ей показалось, что он ее упрекает, но это был не упрек, а просто удивление. — То, что вы попросили меня сделать, — как бы это сформулировать? — довольно необычно. По крайней мере, необычно делать что-либо подобное в таком темпе. Вообще-то, все это… Словом, я полагаю, что это было проделано в рекордные сроки. Она пожала плечами:
— Иногда…
Он улыбнулся:
— Да, иногда бывает, что просто должен что-то сделать. А адвокатам всегда следует считать, что их клиенты знают чего хотят, даже если порой, в редких случаях, может показаться, что это не так. Но я никогда не думал о вас в подобном ключе.
Изабелла засмеялась:
— Знаете, я хорошенько обдумала свое решение. Так что не считайте его громом среди ясного неба. Я обдумывала его, по крайней мере, — тут она покраснела, — час или около того.
Саймон игриво погрозил пальцем.
— Итак, я сделал, как вы меня просили. И слава богу, нам пришлось иметь дело с маленькой частной компанией. С ними было очень легко вести переговоры. И все решилось довольно быстро. Конечно, нам еще предстоит кое-что сделать до подписания договора: поручительство, страховка и все такое, но в принципе мы договорились.
— Они милые люди.
Саймон согласился. Его беседа с президентом компании была краткой и деловой, и, несомненно, он был любезен.
— Надо сказать, что когда я спросил его, какую сумму они хотели бы получить, то был приятно удивлен. Она была значительно меньше того предела, который вы предложили. Шестьдесят тысяч фунтов за название и репутацию. — Он сделал паузу и сверился с отпечатанным листом. — И я полагаю, что мы должны согласиться, даже если в прошлом году «Прикладная этика» принесла доход в четыреста фунтов… и восемь пенсов.