Буду С Тобой
Шрифт:
Девушка лишь взглядом махнула по двум коробочкам перед ней и снова потянулась за стопкой.
Ему такая реакция пришлась не по вкусу. Не разозлила, а скорей раздосадовала. Не понимал, что с ней такое.
– В честь чего праздник?
– он махнул рукой бармену, чтоб повторил заказ девушки и тоже потянулся за стопкой,- почему бы и нет, собственно? Роме ведь есть, что отпраздновать.
– Почему обязательно праздник?
– Хорошо, - он пожал плечами, взял ее сумку со спинки стула и положил туда все, что приобрел, не хотелось случайно задеть локтем, хотелось сесть
– Можно сказать и так, проблемы. Одиночество - это проблема, как ты считаешь?
Юля хмуро уставилась на него своими карими глазами и он, наконец, смог их как следует разглядеть. Темные, но с вкраплениями более светлого тона на радужке. Грустные, потерянные. Захотелось ее обнять, утешить.
Это ему-то, не терпевшему чужих касаний, и с трудом переносившим их?! М-да, дела. Рома задумался над ее вопросом и над своими ощущениями.
Одиночество?
По-настоящему он никогда не был одинок. Не оставался один на один со всем миром. Всегда были брат или Дима. Рядом, за спиной. Готовые подставить плечо, поддержать, помочь. Или просто молча посидеть рядом, не говоря ни слова.
Поэтому ответить на ее вопрос, как надо, не мог, но ощущал, что для нее это проблема. Почему так?
Она ведь красивая, далеко не глупая, настоящая. Как она может быть одинока?
– Для тебя, видимо, да. Хотя я и не понимаю почему так? Ты... смотрю на тебя и не понимаю: почему ты сидишь одна в баре и напиваешься?
Роман уже был совсем близко, рядышком. Так, что своим коленом касался ее ноги, а локтем облокотился на спинку ее стула и едва-едва дотрагивался пальцами спины. Мог чуть глубже вдохнуть и пропитаться запахом духов. Нежных, свежих, ненавязчивых. Ей подходит этот аромат.
– С коллегами по работе в таком месте не посидишь, там сплошь заносчивая профессура и кандидаты в доктора наук, им не в ирландском пабе тусить, а в ресторане с мишленовскими звездами чинно обедать. Друзья... подруги,- кто в семье, кто в отпуске, а друг занят переездом в другую страну. Поэтому одна. А ты? Твоя совесть теперь чиста, спасибо за читалку и чехол. Почему ты сидишь здесь и пьешь со мной?
В ее словах слышалась грусть и горечь. Особенно это касалось последнего высказывания о друге, или может больше чем друге?!
Мысль, ядовитым жалом ударила, и кровь вскипела, он начал злиться.
– Хочешь, чтобы я ушел?
Юля внимательно посмотрела на мужчину, сидевшего рядом. Охватила его всего взглядом и прислушалась к себе.
Ей хотелось, чтобы он ушел? Или чтобы остался?
Присутствие Романа необъяснимым образом ее успокаивало, прогоняло тоску, злость. Когда он сидел вот так близко, практически касаясь ее щеки своим дыханием, в ее душе поселилось чувство покоя. Давно забытое ощущение. Будто вернулась домой. В родные стены, что всегда укроют, защитят.
Как же это все было странно. Ведь не знает кто он. Вообще. Ничего о нем не знает, но ощущает его, как родного человека.
– Нет, я хочу, чтобы ты остался.
Он лишь кивнул на ее слова, махнул еще стопку текилы, и уже, не таясь, умостил свою ладонь на ее спине. Без пошлых намеков или чего-то такого. Это
И ей этот жест безумно понравился.
Рома же глядел на девушку, как она улыбнулась его руке на своей спине, и пытался запомнить свои ощущения. Как загорелась кожа от касания к ней. Как задрожало что-то в душе от ее доброй улыбки. Как участился пульс от желания взять тонкие пальчики в свою руку.
До этого момента он и не подозревал о таких потребностях в себе.
В его жизни было мало людей, которыми он дорожил, общение с которыми ценил.
Но с Кареглазкой хотелось говорить. Ее хотелось слушать.
Как-то они сумели сделать шаг дальше. Помогла выпитая текила. Сняла напряжение и развязала языки. Обоим.
Юля рассказывала про свою работу, учеников, студентов. О нелепых попытках мамы познакомить ее с кем-то.
Ромка долго смеялся с ее неловкости в ответственные моменты. Однажды, поздравляя Лёньку с днем рождения, купила цветы, подарок, и как полагается маршировала его поздравить. Дело было в торговом центре, мыли пол. Она поскользнулась, и дальше было очень смешно всем, кроме нее...
Весь бар содрогнулся от его смеха.
Ромке было весело, действительно весело. И то жгучее чувство куда-то ушло,- не спряталось, а именно ушло. Потому что, по ее словам, жестам и глазам он понял: для Кареглазки этот Лёня друг, и даже скорее брат. Близкий и родной человек.
Как для Ромы была Дима. И внутри у него после такого сравнения все успокоилось, он смог в полной мере насладиться неожиданно приятным вечером, красивой девушкой рядом, и ощущением покоя в душе.
Он не побоялся рассказать про себя то, что можно было. Про старшего брата и его жену с интересным именем, про то, что, несмотря на возможности семьи, у него нет диплома об образовании, нет профессии, и так далее. Как-то выставил себя не совсем в выгодном свете. Но и рассказать всей правды не мог.
Как бы это звучало? «Знаешь, Кареглазка, я хакер и убийца. Умею пытать людей и могу этим заработать себе на жизнь, причем прилично. Меня похитили, пытали. Мою семью разрушили. И я начал вместе со своей золовкой мстить, искупавшись в крови наших врагов.»
Охренеть просто, какая замечательная правдивая жизнь. Еще про розыск его и Димки нужно добавить, и Кареглазка сбежит от него, сверкая пятками.
Поэтому рассказал полуправду.
До этого не делал такого никогда.
Не говорил про семью никому. Как тяжело было сделать выбор и остаться с Димкой. И как хочет сейчас уехать домой, к своим.
С ней удивительно легко было говорить. Она слушала. И не просто кивала в нужных местах, Рома по глазам видел, что она его понимала.
Сколько часов прошло, ни она, ни он не знали.
Просто вдруг зал как-то уменьшился, людей прибавилось и стало шумно, тесно, плохо слышно друг друга.
Они, не сговариваясь собрали вещи. Рома заплатил за выпивку, за что получил очень грозный взгляд. И они пошли к выходу.
На улице было темно, горели фонари и шумел дождь.
Ему физически стало больно, глядя, как капли воды падают с неба.