Буду завтра. Встречай (сборник)
Шрифт:
Что-то оборвалось, резко и безнадежно, словно меня вырвали из карнавала, в котором я бездумно существовала все эти дни. Справедливость торжествовала. Но почему-то ее фанфары не гремели у меня в ушах, а в мыслях не рисовались сладкие картины возвращения.
Мне было очень грустно. Тетя, которой я по дороге домой все рассказала, огорчилась и обрадовалась одновременно. Даже всплакнула.
– А Горянкин тебе в театре уже должность приготовил, да и «Фиделио» Бетховена зимой хотят ставить… Но, конечно, Сашенька, тебе надо домой. Только ты помни: Веденск – тоже твой дом, где тебя очень любят и всегда будут тебе рады. Я так привыкла, что ты рядом.
На следующий день я выложила свою новость Григу. Он слушал молча, с бесстрастным выражением лица.
– Ну что же, – сказал он, подходя к окну и поворачиваясь ко мне спиной, – раз ты все уже решила, то и говорить не о чем…
– И ты за меня не рад?
– Рад, конечно. Все, что благо для тебя – благо для меня, ты это знаешь. Поезжай, а я буду тебе мейлы и эсэмэс ки посылать с обзором городских новостей. А сейчас мне пора на работу.
Григ повернулся ко мне, и я с трудом его узнала. Это был чужой человек. Холодное, вежливое, отчужденное выражение лица, непроницаемые глаза, сжатые губы.
– Григ… – прошептала я, – ты же хочешь мне добра!
– Извини, мне пора… – Голос звучал, как из динамика компьютера – сухой, отрывистый, без интонаций.
Итак, «Копченый дом» снова остается в прошлом. И снова я ухожу отсюда с тяжелым сердцем. А ведь могла бы быть здесь хозяйкой – я рассеянным взглядом обвела анфиладу комнат, роскошный потолок, искусно сработанный, не стертый за века паркет…
Мама в Москве ждала меня с нетерпением. Гутя звонила чуть ли не каждый час и с умилением рассказывала, как ей предложили работу в головном концерне Вартаняна. И когда в назначенный день позвонил помощник Артура Эмильевича, я, конечно, сказала «да». И спросила, когда приступать. Сроки поджимали, меня ждали уже через неделю. Я пообещала быть и дала отбой. Счет два-два, – объявила я своему отражению в зеркале. Я сравняла счет и выиграла. Ну что же, моя история подходила к концу.
Мои новые знакомые из театра и управления порта втайне от меня приготовили сюрприз. Накануне дня отъезда меня пригласили на «прощальный ужин» в маленькую пиццерию «Ассоль». Я и не ожидала, что всего лишь за одно короткое лето обрету столько друзей.
На стене пиццерии висела огромных размеров картина – красивый корабль с алыми парусами величественно плывет по морю. Подойдя поближе, я увидела, что у корабля было имя. И имя это было «Виталий Чайкин»… Не тот, отживший свой век, просоленный траулер «Ассоль», а корабль, который видел в своих мечтах папа, Виталий Чайкин.
Интерьер пиццерии был выдержан в стиле старой таверны. В углу сгорбилось странное сооружение, чем-то похожее на фортепьяно.
– Что это? – удивилась я.
– А это фисгармония, – весело объяснил мне Паша Рокотов, владелец пиццерии, тоже мой давний приятель. – Разбирали весной подвалы здания пединститута, бывшего особняка городского главы, и вот нашли.
– На ней играют?
– Увидишь, – заинтриговал меня Паша.
И когда ужин был в самом разгаре. Рокотов многозначительно объявил:
– А теперь сольный номер!
Все рассмеялись, захлопали в ладоши, я же ничего не понимала.
Из-за стола поднялся Ваня-Плюшка (все же прозвище крепко приклеилось к нему) и подошел к фисгармонии. Поклонился в мою сторону, сел и начал по очереди, будто ехал на велосипеде, нажимать педали внизу, а руки положил на клавиши. Фисгармония громко задышала, из нее потянулись тягучие, гнусавые звуки. Вскоре родилась мелодия. Да это же «Голубой вагон»! Все запели, кто во что горазд, а закончилась песня взрывом хохота. Было по-настоящему
Прощание вышло долгим. В подарок я получила маленькую копию картины. Донести ее до дома вызвался Влад.
– Я всегда мечтал так влюбиться, чтобы рядом был человек, который был бы мне нужен и которому был бы нужен я. Не хочется жить штампами, это не для меня. Чтобы всегда оставалось такое ощущение, что не напился из родника досыта, что хочется еще и еще… – его слова гулко звучали в душистой южной темноте. – Думаю, эта женщина – ты, я даже почти убежден в этом. Может, у меня получится переехать в Москву, но я должен быть уверен… – Влад оборвал себя на полуслове: недалеко от подъезда под фонарем стоял Григ. Видно, что стоял давно и что стоял бы до утра, если бы было нужно. – Ну, я тогда пошел, – Влад наклонился и поцеловал меня. – Я приду на вокзал провожать тебя. Помни, я счастлив, что встретил тебя в своей жизни.
Прижимая картину к боку, я ждала, пока Григ подойдет ко мне.
– Ты что? – сухо спросила я. – Что– то забыл?
Взгляд Грига перевернул мою душу. Как же я заблуждалась! Всю неделю после нашего разговора он держался так холодно, так отчужденно… Между нами установились вполне корректные, прохладные отношения людей, не испытывающих друг к другу особой симпатии. Ни словом, ни взглядом он не показывал, что мое присутствие вызывает в нем хоть какие-то эмоции. Его равнодушие повергало в уныние, но я почти смирилась и только сейчас поняла, что все это время он притворялся. И как искусно! Маска холодного безразличия спала с его лица.
– Сандра! – выдохнул он. – Я хотел просто еще раз посмотреть на тебя.
Он подхватил картину, и мы молча направились к подъезду.
– Ты не забывай меня, пожалуйста, – у двери теткиной квартиры он привлек меня к себе и поцеловал. Это был такой нежный и такой горький поцелуй. Казалось, что Григ прощался со мной навсегда.
Уплывал прочь перрон, потянулись запыленные заросли акации, закончился пригород Веденска, замелькали беленые домики с аккуратными палисадниками, ветер рвался в открытое окно вагона. Поезд вылетел, вырвался на простор, и море, огромное, блестящее там, где от воды отражались прорвавшиеся сквозь непогоду лучи, и мрачное, когда на солнечный диск наползала серая туча, распахнуло свой неуемный простор. Слезы нахлынули, потекли потоком, и я не пыталась их остановить. Поезд вывернул, оставляя позади море, Грига, Влада и ту, что бродила с ними по тенистым улочкам и любила их.
Два летних месяца в Веденске изменили во мне очень многое. Что ждало меня впереди? Я благодарила судьбу за то, что она все же компенсировала свой недосмотр и что меня ждет новая творческая работа. А еще я знала, что есть на земле розовый город, который замер после моего отъезда, как в сказке о спящей красавице. И проснется, когда я вернусь.
Прошла осень, наступил декабрь. Я много и с интересом работала, несколько раз встречалась с Вартаняном по деловым вопросам. Он был мной доволен! Мама была рада, что все мои дела шли в гору, Гутя стала моей лучшей подругой и без конца мастерила для меня талисманы на успех… Все было хорошо, но почему-то я все больше ощущала, что лишь на время заняла чужое место. А настоящее мое место не здесь… Казалось, что какая-то часть меня все еще живет там, в приморском городке, будто и не уезжала.