Будущее без антисемитизма. Миниатюры на еврейскую (и не только) тему
Шрифт:
Господи, что тут началось. Мы до этого разговора прилично выпили и этим я объясняю не только то, что говорили излишне громко, перебивая друг друга, но и то, что некоторые вещи участники семейного торжества вряд ли сказали бы в трезвом виде. Приведу некоторые запомнившиеся высказывания:
– Лютер реформировал христианство, осудил его за отношение к евреям, пытался найти с ними тот самый компромисс, о котором говорит Лёва. А что они? Они категорически отказались, тем самым плюнув ему и всем христианам в лицо…
– Ты говоришь, Исаак, что Гулаг создали грузины. Может быть и так, но руками евреев. Ты, видимо, не знаешь, дорогой Исаак,
– А сегодняшние миллиардеры, построившие свои финансовые пирамиды если не на крови, то почти всегда, на обмане и коррупции. Все они тоже евреи…
Исаак стоял молча, скрестив руки на груди. Смотрел на своих друзей изумлённо-невидящим, а, может быть, даже ненавидящим, взглядом и молчал. И дальше произошло то, чего никто не ожидал. Он сказал тихо и серьёзно, глядя в сторону.
– Как же случилось, что я много лет дружил с вами и не видел, что вы, по своей сути, антисемиты? Жаль… Очень жаль…
Он повернулся и вышел.
– Исаак, дорогой, вернись! – закричали ему вслед. – Не обращай внимания на нас, дураков. Просто мы слегка перебрали и болтаем Бог знает что… Мы тебя любим…
Но Исаак уже ушёл, тихо прикрыл за собой дверь. Наступило неловкое молчание. Все стали расходиться.
– Ну зачем ты поднял эту тему? – упрекнула меня сестра, когда мы остались одни. – Испортил весь день рождения. И с Исааком поссорились.
Прошло больше месяца после того разговора. Сестра и её муж звонили Исааку пару раз. Хотели извиниться. Но он не берёт трубку.
Я уже давно уехал в Германию, но часто вспоминаю тот разговор: «Как всё нехорошо получилось! Кто тянул меня за язык! Какой же я дурак!».
Когда меня спрашивают, чем занимаюсь, – отвечаю с гордостью:»Работаю учителем музыки». С гордостью, потому что в Магдебурге (столица Земли Саксония-Ангальт, Германия), где живу, безработица чуть ли не 25 %. Среди эмигрантов ещё больше. Потому что мало среди работающих тех, кому за 50. Коллектив, как было и в России, сплошь женский. Кроме меня, один мужчина – завхоз. Недавно он поделился: «Жена в школу зашла и теперь ревнует. Ищи, говорит, другое место.» Действительно, учительницы в большинстве молодые, симпатичные. Особенно нравится мне классная руководительница 4 «Б» фрау Гедеке. Энергичная, улыбчивая, сохранившая, несмотря на двоих детей, «точёную» фигуру и лёгкую, летящую походку. Удобного случая поговорить, поближе познакомиться не было. Фрау Гедике, как и другие учительницы, исчезает сразу после окончания уроков. Не забывая улыбнуться и пожелать хорошего дня.
Но недавно был приятно удивлён. Фрау Гедеке не пролетела мимо, а подошла. Как всегда, сияющая и оживлённая: «Господин Мадорский! Хочу у Вас спросить. Правда, что Вы – еврей?» По «совковым» понятиям, вопрос звучал почти неприлично.
– Что да, то да, – ответил я, не уверенный, что одесский юмор будет понят.
Фрау Гедеке, как девчонка, запрыгала, захлопала в ладоши: «Ой как здорово! Вы сможете провести в 4 «Б» урок, посвящённый годовщине образования Израиля?»
– Как это? – растерялся я.
– Расскажете об истории, религии, культуре. Сыграете несколько израильских песен. Ну, в таком духе…
Через две недели 20 мальчишек и девчонок, а также фрау Гедеке с интересом рассматривали меня в кипе, израильский флаг, прикреплённый к классной доске, менору, молитвенник, другие вещи, сувениры из Страны Обетованной, найденные дома и одолженные у знакомых.
Посыпались вопросы: – Почему звезда шестиконечная? Почему молитвенник читают с другой стороны? Правда, что в Израиле живут евреи? Почему евреи носят шапочку? Почему? Почему?
Я отвечал, как мог. Сыграл гимн Израиля. Стал читать заранее подготовленный текст, который переписал из туристического проспекта, написанного в рекламном, слащаво-приторном стиле: «…солнечная страна, белоснежные отели на берегу ласкового моря, вечнозелёные пальмы…» Минут пять почитал и с ужасом увидел, как 4 «Б» на глазах исчезает с урока. Наиболее старательные девочки, правда, пытались изобразить внимание. Но подавляющее большинство смотрели в окно, зевали, перешёптывались, играли в крестики-нолики, делали домашнее задание. То есть занимались тем, чем занимаются школьники всего мира, когда на уроке скучно.
Надо было спасать положение. Я отложил проспект и рассказал на своём ломаном немецком о том, что для меня на Святой Земле было интересным… О солдате израильской армии, – худенькой, маленького роста девчушке лет 18-ти, с которой ехал в автобусе. Девчушка заснула и автомат с грохотом упал на пол. Она проснулась, спокойно подняла оружие и заснула опять… О мальчике-бедуине, лет шести-семи, который прогнал палкой верблюда, вышедшего на шоссе… О малышах детского сада в кибуце, играющих (по израильской воспитательной методике) со старыми, испорченными, но настоящими автомашинами, холодильниками, электроплитами. Потом показал видеокассету, которую снял сам: Стена Плача, сафари, виды Тель-Авива. Мы разучили песню «Хава Нагила» на иврите. В глазах детишек зажёгся интерес.
И тут неожиданно появилось ощущение, что я упустил что-то важное. Не сказал о том, о чём обязательно должен был сказать. На уроке об Израиле. В Германии. Ощущение было таким сильным, таким осязаемым, что я замолчал, не понимая, что делать дальше. Ребята и учительница тоже молчали. Пауза затягивалась.
Наконец, в полной тишине я стёр слова «Хава Нагила», написал во всю доску 6.000.000 ЕВРЕЕВ и поставил восклицательный знак.
– Что означает эта цифра?
Четвероклашки молчали. Я видел как фрау Гедеке что-то прошептала на ухо сидевшему рядом мальчику, и тот поднял руку:
– Их Гитлер убил.
Учительница попросила слова:
– Во время второй мировой войны нацисты во главе с Гитлером расстреляли, повесили, умертвили в газовых камерах 6 миллионов евреев. В том числе детей, женщин, стариков. Только за то, что они были евреи. Встанем и почтим память погибших минутой молчания.
Такого не ожидал. Класс встал легко и бесшумно. В одном эмоциональном порыве. И замер в полной тишине. Чуткие, детские сердца непостижимым образом прониклись серьёзностью минуты. Я смотрел на сосредоточенные, напряжённые лица и комок подступал к горлу. Не выдержал, отвернулся…