Будущее есть. Горизонты мечты
Шрифт:
На этот раз не дождутся именно его. И его, конечно, тоже будут ждать. Его тоже будут искать. И было бы очень хорошо, чтобы не нашли — потому что, обнаружив корабль, поисковая группа непременно начнет обследовать местность, и тогда кто-нибудь обязательно дойдет до рощи. А ведь никакие приборы эту опасность не почувствуют.
Так что это даже очень хорошо, если не найдут…
А потом его портрет также повесят рядом с портретами тех, других. И на него будут смотреть так же, как и на них. И будут не терять надежды. Но он уже не вернется. Его жизнь теперь пошла совсем по другому пути.
—Что это такое?
И уже другой голос ответил ему:
—Какая-то зараза. И у
—Есть ли какой-то выход?
—Нет, — без тени сомнения отозвался третий голос. — Мы попали сюда настолько давно, что ты даже не заметил обломков наших кораблей — они уже превратились в труху, смешались с почвой, с воздухом, с водой. Век любой техники, на самом деле, недолог, вечна только Жизнь.
—И эта жизнь здесь…
—Да! Если не обращать внимания на простейших — имеет исключительно растительную форму, наиболее простую и устойчивую. Тебе ведь сейчас ничего не надо, кроме воздуха, воды и солнечного света — а всего этого здесь в избытке. На тебя никто не нападет — во всяком случае, за то время, что мы здесь, не было ничего подобного. Мы прекрасно противостоим любым возникающим здесь ветрам и непогодам. И, самое главное, ты отсюда уже никуда не уйдешь, не побежишь покорять соседние леса, дальние перевалы, другие континенты и иные звездные системы. И потому простоишь здесь очень долго, в полном здравии и, наверное, почти в абсолютной безопасности.
—Ты будешь все видеть и все понимать, — снова вмешался первый. Но никогда не сможешь ни на сантиметр сдвинуться с этого места. И не сможешь общаться ни с кем, кроме нас. И утешать тебя будет лишь то, что все мы когда-то были такими же, как и ты, непоседами с шилом в одном месте, любителями Непонятного и Неизведанного. Достойный приют для звездного скитальца, не правда ли?
Так они беседовали еще очень и очень долго.
Но никто со стороны не смог бы услышать их безмолвного разговора — над планетой висела тишина, никогда не нарушаемая ни рычанием, ни щебетом, ни, тем более, речью. Единственными звуками этой жизни были шелест густых трав, колыхание листьев, стон ветра в ветках и, лишь изредка — грозовые раскаты.
Местный световой день медленно клонился к закату.
Ярко-алое Светило на своем пути к горизонту, казалось, запуталось в кронах одинокой рощи, которая теперь выглядела несколько шире и больше, чем вчера.
И тень крайнего дерева слегка касалась своей верхушкой такого непривычного в этих краях одинокого сооружения, замершего на посадочных опорах посреди травяного моря, словно гигантская застывшая серебристая капля.
Москва, 2010
Андрей Константинов.Звездной тропой (фрагмент повести «Мы — Земля»).
«Так от поколения к поколению передается жизнь — медленно, как растет дерево, — а с нею передается и сознание. Какое поразительное восхождение! Из расплавленной лавы, из того теста, из которого слеплены звезды, из чудом зародившейся живой
«Красота — вот светозарный мост в будущее…»
Солнце планеты Кеа похоже на земное. Каждое утро оно встает из моря густо-малиновым диском, поднимается над горизонтом, приобретая отлив расплавленного золота, и наконец полностью вступает в права дневного светила, чье предназначение — щедро дарить тепло и свет всему живущему. Кусты фиалкового шиповника раскрывают навстречу дню чашеобразные белые и ярко-оранжевые цветы, а из береговых рощ к кромке воды слетаются для каких-то утренних ритуалов сине-желтые большеклювые птицы убо и начинают важно вышагивать длинными ногами по мелководью. Дни в это время года обычно безоблачны, и солнце, подобное жар-птице, медленно плывет в волнах небесного океана, наполненного светом и прозрачным огнем. Облака набегают к вечеру, чтобы освежить склоны и долины легким коротким дождичком и бесследно растаять с приходом темноты. Светило скрывается за грядой Синих холмов, леса в долинах тонут в быстро наступающих сумерках и наполняются голосами ночи, а в темнеющем небе загораются созвездия, многим из которых еще не придумали имен. Ласковый плеск теплого моря, фырканье ушастых тюленей, приплывающих с островов, игрища дельфинов в отдалении, шепот ветерка и крики ночных птиц сливаются в чарующую песню, ритм которой задается дыханием прибоя. Это мир юный и одновременно очень древний; предшественники — чуткие, как предрассветная тишина, и мудрые, как само время, подобно эльфам старых сказок или сидам кельтских мифов, — оставили людям Земли наполненную памятью о себе, но при этом как будто первозданную планету.
Ранним утром из поселка школы «Звездная тропа» вышел небольшой отряд. Младший наставник Тимо — высокий бронзовокожий юноша крепкого телосложения — вел своих подопечных за Синие холмы, к озеру Эол. Подопечные — четверо мальчишек и две девчонки возраста бессмертного Тома Сойера — не отставали, проворно карабкаясь по тропе, уходящей все выше и дальше. Каждый нес рюкзачок с легкой поклажей, а большой тент с системой крепления на любом рельефе доверили Робу — коренастому киберу-носильщику, замыкавшему шествие.
На гряду поднялись к середине дня. Поселок остался далеко внизу, с перевала были хорошо видны разноцветные крыши его домиков среди парковых террас, спускавшихся к берегу, а немного в стороне — поле солнечных батарей. Дальше было только море, густо-синее и спокойное. По склону взбирались рощи голубого граба, их пушистые кроны давали хорошую тень, но лес заканчивался ниже метров на двести, и широкий гребень холма оставался открыт. Тем не менее, это не смутило Тимо.
— Привал сделаем здесь, — сказал он, сбрасывая рюкзак, после чего издал характерный мелодичный посвист.
Подбежавший на призыв кибер извлек из транспортного мешка тент, который быстро и слаженно растянули на телескопических стойках и якорьках. Ребята с веселым гвалтом расселись на сухой серебристой траве, только большеглазая Анита, немного помедлив, подошла к застывшему в стороне Робу и благодарно погладила его по куполообразной голове. Кибер издал довольное ворчание, а девочка подсела к своим, обняв колени и устремив задумчивый взгляд в сторону моря.
— Смотри, как красиво, — Яромир одной рукой коснулся ее плеча, а другой указал туда, где на склоне холма был скальный выход. И громче, уже для всех, повторил: