Будущее есть. Горизонты мечты

Константинов Андрей Дмитриевич

Стоп. А вот это уже серьезно.

Остановившись, он аккуратно сел прямо в густую траву.

Как странно все это. Словно тогда, на Ригонде…

И видение того дня снова возникло в его памяти.

…Посадочная площадка около каменистого русла пересохшей реки. Скальный цирк на другой стороне. Колючие потоки холодного ветра, скатывающиеся в долину. Темно-красные лохмотья заката. И неприветливое облако причудливой формы, висящее над склоном — словно гигантский зверь, оскалившийся на возвышающуюся вершину.

И пронизывающее

душу нежелание не только выходить на маршрут, но вообще что-либо делать. Он прекрасно помнил, как здоровенные разведчики, словно ленивые школьники, сетовали на то, что им не хочется даже руку поднимать, даже пальцем шевелить. Но вылетать надо было уже завтра, повторная экспедиция в этот район ожидалась не скоро, а посмотреть некоторые особенности рельефа по ту сторону Перевала, где вполне могли сохраниться интересные следы местной тектонической деятельности, ну просто очень хотелось. И человеческое любопытство в паре с профессиональной силой воли пересилили, как им казалось, «пережиток лености прежних эпох».

Тогда не вернулись пятеро. Как будто ушли в этот пламенеющий закат, да так и сгорели в нем…

В общем, на сегодня — отбой. Посмотрим, что будет завтра.

* * *

А утром на обшивке корабля выпала роса.

Какое счастье, подумалось ему, что здесь не Коятург, где в начале каждого светового дня приходится принимать особые меры против кислотного конденсата. Что можно спокойно любоваться тем, как в миллиардах крохотных бриллиантиков играет и переливается свет уже появившегося над горизонтом Светила и еще не погасших близких и ярких звезд. Что эту росу можно просто пить, слизывать с обшивки, словно капельки земного дождя с любимых губ…

Но сегодня уже без вариантов надо стартовать в обратный путь.

Он снова посмотрел на рощу. До нее, в принципе, рукой подать. Дойти, хотя бы посмотреть, что там.

Не давало покоя лишь это странное вчерашнее чувство.

Господи, ерунда какая-то… Просто первобытный страх — откуда он только взялся?

Да, звездолетчик опирается не только на свой опыт и опыт своих товарищей. Он должен, подобно собаке, чуять опасность, даже когда никаких ее явных признаков нет и не предвидится.

Но если тебя вдруг неожиданно начинает «дергать», то всегда очень сложно отличить — работает ли в данный момент то самое «чутье», или просто дают о себе знать периодически свойственные людям проявления некоторой мнительности.

Ну что, что здесь может произойти? Да, ты прошел Ригонду и Коятург — практика вынуждает быть осторожным. И это правильно, иначе и быть не может. Но это были неприветливые, чужие, опасные планеты.

А здесь каким-то удивительным образом смог сформироваться мир, столь похожий на наш, родной. И вроде бы нет даже никакого намека на опасность. Если не считать этого непонятного предчувствия…

Вот только почему здесь нет птиц? И, похоже, вообще нет никакой животной жизни — за сутки анализаторы не зафиксировали ни единого признака ее присутствия. А в таких условиях она ну просто обязана быть. Как это понимать?

Уже без особого желания, скорее просто ради того, чтобы хотя бы перед самим собой не выглядеть мнительным, сделал он первый шаг в сторону рощицы. Потом еще один…

Тонкие ноосферные информационные каналы зазвенели, словно струны с подвешенными к ним колокольчиками, и, издав последний звук, затихли, оборванные могучей тренированной волей.

Роща уже рядом, совсем рядом.

И вот тень огромной ветки нависла над ним, заслонив Светило.

В то же мгновение с нее упало что-то очень маленькое, но тяжелое. Желудь?

Он не успел этого понять — почва ушла из-под ног…

* * *

Сознание вернулось так же неожиданно, как и исчезло.

Первое, что он понял — он живой.

Первое, о чем подумал осознанно — раз он живой, то сумеет отсюда выбраться.

Ему еще только предстояло осознать, насколько он ошибался.

Потому что было в этой жизни что-то не то…

Теплый ветер планеты трепал его волосы, но шевелились они теперь c каким-то тихим шелестящим звуком — точно густая листва.

Он захотел поднять ногу, но не смог вырвать из почвы глубоко вросший корень.

Он попытался поднять руку — лишь слегка пошевелилась одна из веток. И не от его усилий, а от порыва вновь налетевшего ветерка.

Он попробовал нагнуться — но могучий ствол остался таким же прямым.

И низким, басовым гулом ворвался прямо в сознание чей-то низкий голос:

—Ну, здравствуй, собрат!

И касание веток — словно рукопожатие…

И вот теперь ему уже не надо было ничего объяснять. Он понял все.

А голос, словно извиняясь, добавил:

—Мы же тебя предупреждали…

Отвечать было нечего. Это действительно так. И если бы на стволах вокруг него было бы что-то, похожее на глаза, то взгляд этих глаз сейчас выражал бы всю укоризну, на которую только способно разумное существо. И вчера, и сегодня они пытались предупредить его, достучаться до его расслабленного благодатью сознания. Но он так не смог услышать их безмолвного голоса, не смог понять их, более того — фактически отверг предостережение. А ведь они так старались…

Хотелось верить, что это всего лишь сон. Что сейчас непонятное видение схлынет, и он снова окажется у поста управления, активирует двигатель и поведет корабль в обратный путь. Надо лишь проснуться и сдвинуться с этого места. Но нет — корни накрепко засели в почве.

И еще он вспомнил холл космопорта и галерею портретов Не Вернувшихся со Звезд. Экипажам, пропавшим без вести, была посвящена особая стена. Их портреты висели отдельно от погибших — потому что сохранялась еще надежда на то, что они смогут вернуться.