Будущее не в прошедшем
Шрифт:
Но ведь если эти рассуждения верны, можно создать теорию, направляющую все разведочные работы во всем этом огромном золотоносном районе. Можно дать практические правила поисков новых ураганных зон, при этом сэкономить сотни миллионов рублей на разведочных работах. Можно найти новые месторождения золота!
Но сколько сил, сколько энергии потребуется на то, чтобы все это доказать! Как повернуть мысли всех геологов и горняков на этот новый путь! Как заставить всех поверить новой теории? Для этого нужны факты, факты и факты…»
После войны я не бывал в тех краях и поэтому не знаю продолжения истории. Слышал, что геолог вернулся с фронта и работает на том же руднике. Не знаю, удастся ли ему построить и доказать новую теорию. Но, по-моему, удастся.
«СЕДЬМОЕ ЧУДО»
Это был спор об отношении ученых к фольклору. Спорили крупнейший специалист по золоту, профессор нашего института, и один из его учеников, молодой казах. Казах был студентом-заочником третьего курса, только что возвратившимся из геологической экспедиции. Энергичный, толковый, правда, несколько горячий. Звали казаха Акбас, а может быть, Акбай.
Акбай (будем звать его так) отстаивал важность изучения народных легенд. Профессор предостерегал юношу от увлечения сказками.
В ответ полилась страстная речь Акбая.
— Не понимаю, против чего ты, профессор-ага, возражаешь. Почему думаешь, что все сказы — суеверия? Слушай и дай договорить мне до конца. Не перебивай, пожалуйста. Не знаю, когда произошло то, о чем поют акыны — хранители мудрости нашего народа. Они не говорили, когда это было. Их рассказ я слышал на айтысу — состязаниях песенников.
Акыны пели под звуки домбры о том, что случилось в те далекие времена, когда главой в роду была женщина. Та, о которой пели акыны, звалась «Золотой». Много легенд ходит в народе о «седьмом чуде», о невиданных размерах самородка.
— Постой, — перебил речь Акбая профессор, — среди семи чудес света нет золотого самородка.
— Есть всеми признанные, — сказал Акбай, — семь чудес света. Мы знаем о них: Колосс Родосский, Александрийский маяк, Египетские пирамиды… Но наши азиатские чудеса света еще пока мало известны. О них очень редко говорят. Одно чудо света Азии знают все. Это — Великая Китайская стена.
Второе чудо света находится в Индии — знаменитый железный столб. Сотни лет стоит он, вкопанный в землю, и не ржавеет.
В Индии есть и другое чудо света — храм в Армакантаке, сделанным из красного камня.
В каждой стране есть свои чудеса. Но вот «седьмое чудо» света было общепризнанным. «Седьмое чудо» света было у нас в Западном Казахстане, в Семигорье, Семиречье, в Семи городах. Это был самородок золота замечательной красоты.
Самородок был большой и напоминал фигуру женщины. Тонкая сетчатая вязь прикрывала ее плечи, ниспадая причудливыми складками к основанию статуи. Царственная диадема из древовидных хитросплетений золота гордо окаймляла чело. Но не это главное. Всех поражало лицо красавицы-статуи с огненно-рыжей копной волос. Как природа добилась такой красоты?
— Нам сейчас известно, — сказал профессор, — что золото в тонких листочках просвечивает зеленым и синим цветом. Может быть, и у этого самородка поверхностные части были тонколистоваты?
— Ну вот, и ты стал искать правду в старой сказке, — воскликнул Акбай. — Но слушай, профессор-ага.
Повторю то, что слышал в песнях акынов. Они пели, что «седьмое чудо» оберегали от взглядов чужестранцев, но слава о нем проникла далеко. Я думаю, — добавил Акбай, — что именно об этом чуде писал Геродот, упоминали о нем и другие ученые древности.
Нетерпеливо мотнув головой, Акбай продолжал.
— В глубокой зиндан-пещере, вырытой в земле, стояла золотая статуя. Говорят, что ее последняя хранительница — глава нашего рода, девушка необычайной красоты, звалась Айгыз.
В древних сказаниях говорится, что вскоре стали сплетать имя Айгыз с именем молодого батыра Кутжана. Этот батыр уже носил почетное прозвище «Каракок» — победитель на скачках. Это он выиграл мировой тогыз девяти призов на больших состязаниях.
Батыр Кутжан-Каракок был храбрым джигитом.
Этот могучий боец умел петь сладкие песни. Все они восхваляли красавицу Айгыз. В стихах он соединял воедино красоту утренней зари с румянцем на ее лице. Он воспевал бег джейранов и сравнивал его с поступью любимой. А золото «седьмого чуда» было золотом души Айгыз-Корим (Корим — значит, красавица). Может быть, и кончилась бы их любовь так же, как у всех людей, но вмешалась злая судьба.
Как-то встретили Айгыз-Корим и Кутжан-Каракок бабу Злиху, старую колдунью. Это она многие годы была хранительницей «седьмого чуда». Но совет старейшин рода назначил хранительницей сокровища вместо старой колдуньи молодую красавицу Айгыз, Злиха затаила в сердце злобу на Айгыз.
Страшное заклятье произнесла Злиха, обращаясь к своему повелителю Албасты — злому духу.
Вскоре разбуженные заклятьем Злихи пришли за душами Кутжана и Айгыз слуги Албасты — толпы диких наездников. Несметные полчища надвигались на Джеты-су, Джеты-тау, Джеты-кала. На своем пути наездники сжигали все и сравнивали города с землей.
Вывел на битву своих воинов и батыр Кутжан Каракок. Но как мог он противостоять несметным полчищам? Напрасно он кричал: «Айрылмас! Не разъединяйтесь!» Смяли в один миг всех его людей, а самого батыра раненым увели в плен.
В глубокой пещере сидела со своим сокровищем красавица Айгыз. Она приготовила богатое суюнши — подарок за радостное известие о победе. Но время шло, а гонцов не было. Суюнши так и не было вручено. Айгыз была отрезана от всего живого. Те, кто знал, как найти пещеру, были убиты или взяты в плен. Смерть от голода в вечной темноте подземелья — вот что было уделом Айгыз-Корим.
Злой дух Албасты и колдунья Злиха торжествовали. Не было ни Кутжана, ни Айгыз. Проклятье Злихи привело их к смерти.