Будущее в подарок
Шрифт:
А нацизм гитлеровский – обошёлся ли без умников, доказывавших полезность выведения высшей расы для развития человечества? Не буду записывать в такие умники людей вроде Розенберга, – но если бы фашистский ужас не заставил человечество прихлопнуть этот эксперимент, – нашлись бы философы – подвели бы базу! Без «Заратустры» бы не обошлось, хотя, к счастью для Ницше, его завербовать не успели – сошёл с ума вовремя.
К чему только не оказывается причастен интеллект в безумной человеческой истории! На чьей только стороне не находят ему
Получив в подарок будущее, герой романа Харичева, как мы помним, «изобразил нечто наполовину веселое, наполовину усталое на лице».
Это «нечто» не вызвало у меня вопросов, а вот что оно «на лице» – показалось синтаксически странным.
И тут же обнаружилось нечто близкое:
«Линда состроила нечто неопределенное на лице».
А вдруг это не небрежность синтаксиса? Вдруг это лейтмотив?
Жду сигнала.
Вот он:
«Вежливое выражение устроилось на ее округлом лице».
И еще:
«Детское выражение выкатилось на его лицо».
И еще:
«Линда состроила удивленное выражение».
И даже так:
«Злоба гуляет по ее лицу».
Так это не оплошности стиля! Выражение лица у человека будущего – это продуманная система адаптации в мире, где царит всеобщий обязательный порядок поведения. Его нельзя нарушить, но можно вытерпеть, спрятав «нечто» за выражением «на лице».
Согласен. Будущее неотвратимо. Его не избежать. Его надо вытерпеть.
Но для этого над будущим надо думать. Непрерывно, трезво и по возможности бесстрашно.
Чему и даёт пример Игорь Харичев.
Лев АННИНСКИЙ
Глава 1
– Где я? – тихо спросил Питер.
– В больнице, – спокойно ответил один из тех, кто стоял рядом. Как и другие, в белом халате, в белой шапочке. Но чувствовалось, что он здесь главный.
– Что случилось?
– На вас было совершено покушение. Не помните?
Да, он помнил. Он шел по старой Риге, возвращался в свою гостиницу. Было за полночь.
Он засиделся в конторе. Удалось раскопать интересные сведения. И вдруг рядом затормозила машина. Потом – вспышки из открытого окна передней дверцы.
– Помню, – медленно проговорил Питер.
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально.
Питер осмотрелся. Помещение было каким-то странным, незнакомым – громадные прямоугольные окна от самого пола, высокие потолки, стены из тускло поблескивающего металла. Помещение не походило на больницу. Скорее, лаборатория. Что за место?
– Где я нахожусь? – повторил он.
– В больнице.
Питер еще раз окинул взглядом
– Какой сейчас год?
– Две тысячи шестьдесят первый. – Ясные голубые глаза говорившего смотрели серьезно, уверенно.
Что? Две тысячи шестьдесят первый?! Вот почему такое странное нутро у этой больницы.
– Но как… – он замолк.
Тот, который, похоже, и в самом деле был главным, понял.
– Вы очень долго были в коме. Чуть меньше пятидесяти лет. Двух месяцев не хватило. – Говоривший непринужденно развел руками. – Да, фактически пятьдесят лет. Благодаря последним достижениям науки удалось вернуть вас к жизни.
Пятьдесят лет. Полвека! Неужели так много? Питер верил – его не обманывают. С какой стати? И все-таки не умещалось в голове: такой огромный срок. Пятьдесят лет! Тут он грустно усмехнулся, глянул на человека, говорившего с ним.
– Одного не понимаю – как решились поддерживать мое существование целых полвека?
Вопрос не вызвал затруднений у собеседника:
– Вы – сотрудник Интерпола. Пострадали при выполнении задания. Прежде за вас платила межгосударственная структура. А последние двадцать лет – ВБР.
– Что это – ВБР?
– Всемирное бюро расследований. Возникло на базе Интерпола.
Питер помолчал, осмысливая и вдруг озабоченность отразилась на его лице.
– У меня была жена. – Он сам удивился, как глухо прозвучал голос. – И дочь.
– Мы уже выяснили. Ваша жена умерла в две тысячи двадцать третьем году. Сожалею. Что касается дочери, мы не смогли проследить ее судьбу. Ей было двадцать, когда умерла ваша жена. Знаем только, что она училась в Сорбонне, и более ничего.
Эти слова придавили его. Никого из дорогих ему людей не осталось?
– Отчего умерла Мария?
Тот, кто вел с ним разговор, на секунду отвел глаза.
– Затрудняюсь сказать. – Он выглядел сконфуженным.
– Вы не знаете? – усомнился Питер.
– Нет.
Похоже, и вправду не знал.
– А мои родители, конечно, умерли?
– Да. Это случилось вскоре после покушения на вас. Они были уже пожилыми людьми.
Пожалуй, так. Но Мария… Что случилось с ней? Питер вновь глянул на говорившего.
– Простите, кто вы?
– Я — член правительства. Министр информации. Отвечаю за информационное обеспечение граждан Земли. Меня зовут Курт Зайдель.
Питер зачем-то еще раз огляделся по сторонам.
– Я в Германии?
– Нет. Во Франции. В Париже. – Министр смотрел на Питера весьма доброжелательно.
– Но… почему мы говорим по-русски?
– Вы по-русски спросили: «Где я?» – и тем задали язык разговора. – Чистенькая улыбка не сходила с его лица. – Вас должны снять для выпуска новостей. То, что удалось вывести вас из комы, очень важно. Жители Земли должны узнать, что герой, жертвовавший собой ради всеобщего блага, вернулся к жизни и чувствует себя хорошо.