Будущее

Злотников Роман Валерьевич

Нет, здешний СССР был куда больше похож не на того монстра, который он знал только из интернета, ну, или, из коротких и уже почти забывшихся рассказов матери и её знакомых, а, скорее, на Россию, из которой он уехал. То есть оказался куда более «капиталистическим». Впрочем, та Россия ему тоже не нравилось. Он же из неё уехал! Хотя, если быть совсем уж откровенным, последние месяцы перед «попаданством» начали-таки появляться мыслишки насчёт вернуться. Редко и маленькие, но начали. Не очень-то у него складывалось всё в «благословенной Европе». Ни девушки, ни друзей, ни, будем уж откровенными – особенных перспектив. Нет, будь он, там гениальным музыкантом типа Ростроповича, или, скажем, гениальным конструктором – тогда да. А обычным инженером… здесь у них таких выпускников местных вузов до хрена и больше. Сами работу найти не могут и подвизаются официантами в пиццериях и продавцами в «Медиамарктах», «Билла» и «Лидлах». При том, что языком они владеют с детства, а социальными связями через пап-мам, дедушек-бабушек и одноклассников-однокашников обрастают с детства. Ну и кому предложат повышение при прочих равных?… И останавливало его от возвращения вовсе не что-то, что происходило

в самой России, нет, а-а-а… то, что он в таком случае окажется куда ближе к маме. Настолько близко, что она, даже, однажды утром может взять билет и просто нагрянуть к нему без предупреждения как снег на голову. Для того чтобы так вот сгонять в Вену её пенсии и присылаемых им денег всё-таки не хватало, а вот куда-нибудь в Москву или Питер она из своего Энгельса доехать вполне могла. И ладно бы на денёк-другой, ну, ладно, пусть на неделю. Она же вообще могла решить остаться! А долго терпеть характер мамочки Алекс уже был не способен. Уж таким она была человеком… Ей вообще ничего никогда не нравилось. Во всяком случае из того, что она уже успела так или иначе попробовать. Ни СССР, ни Россия, ни, даже, Италия, в которую она успела-таки прокатиться на экскурсию, которую ей оплатил Алекс. Душно, грязно, все исторические памятники – облупившиеся и в плесени, простыни в отелях в дырках, еда – отстой, итальянцы – чистые хачи и точно так же норовят обсчитать… короче список претензий после этой поездки был таков, что Алекс с тех пор зарёкся отправлять маму куда-нибудь ещё раз. И к людям она относилась так же. Даже, вроде бы, к близким подругам. Нет, когда они приходили в гости – она была сама любезность, но стоило им сделать шаг за порог, как они превращались в «дуру», «шлюху», «ту ещё стерву» и так далее… А вот эти самые вышеупомянутые подруги и знакомые, кстати, относились к распавшейся стране не столь однозначно. Хотя Алекс тогда считал подобное отношение просто «воспоминаниями о молодости»… Но, как бы там ни было, здесь СССР, разрешивший частную собственность сразу после войны и, к настоящему моменту, по социально-экономической модели напоминающий, скорее, Скандинавию покинутой реальности с её высоким средним уровнем жизни, отличной медициной и образованием, но при этом бешенными налогами на богатых, штрафами в зависимости от уровня дохода и всём таком прочем им первоначально в качестве места обустройства не рассматривался. И тем, кто натолкнул его на эту идею оказался никто иной как профессор Лиотти.

Сразу после того, как они выписались из его клиники, Алекс через профессора арендовал небольшой дом в коммуне Хюненберг, расположенной в двадцати с небольшим километрах от Люцерна и, наняв машину с водителем, отправился в Андорру. Увы, другие, менее затратные способы добраться до своих номерных счетов в этом будущем оказались куда более чреваты проблемами. Потому что будущее, в которое они попали, оказалось с одной стороны намного более развитым и безопасным, а с другой, намного более… тоталитарным? Вот не получалось у него подобрать никакого другого слова… Нет, в обычной жизни этого практически не ощущалось. Наоборот, в этом будущем не было очень многого из того, что стало обыденным в той, первой покинутой Алексом реальности. Например, те же рамки в аэропортах отсутствовали как класс. Да и полиции на улицах, дорогах, вокзалах и аэропортах практически не было. А вот там, например, его как-то во Франкфуртском аэропорту даже собака обнюхивала… Но, зато, здесь все перекрёстки, пешеходные переходы, подъезды, холлы, залы кафе и ресторанов, автобусы, трамваи, поезда, вагоны метро, машины такси и, даже, лифтовые кабины, были поголовно оборудованы камерами, подключенными к глобальной полицейской сети оснащённой программой распознавания лиц. Нет, это не означало, что следят за всеми поголовно и все двадцать четыре часа в сутки. На этот не хватит ресурсов даже у самого богатого государства! Но всякий, кто попадал в поле зрения полиции и специальных служб – скрыться уже не мог. Как бы не пытался. И ни грим, ни наклеенные усы тут не помогли бы. Как рассказал Серджио, идентификация идёт по контрольным точкам, большая часть которых связана со строением костей черепа – то есть учитывалось расстояние между зрачками, форма глазных впадин, размеры и форма носовых хрящей, величина надбровных дуг и всё такое прочее. Причём, судя по изложенным подробностям, профессор был сильно в теме. Уж больно со знанием дела рассказывал. Впрочем, учитывая круг его пациентов – это было немудрено… И – да, никакие ухищрения типа закрывающих лицо платков и шарфов или глубоких капюшонов так же не работали. Потому что если в метро или, там, трамвае это ещё могло как-то прокатить, то вот при посадке в автобус или такси, водители с милой улыбкой вежливо, но твёрдо просили скинуть капюшон либо опустить шарф или платок и улыбнуться в камеру. А если ты не делал такого же при входе в подъезд или лифт, двери просто не открывались. И никакие ссылки на культурные и религиозные традиции никто не принимал. Если ты хочешь соблюдать свои национальные и религиозные традиции, которые противоречат местным или требованиям закона – езжай обратно к себе домой, и ходит там в парандже и хиджабе сколько тебе влезет. А здесь будь добра – веди себя как требуется… Короче с той возведённой в фетиш толерантностью в этой Европе, которая после войны попала под плотную «опеку» СССР было довольно плохо. Но самим европейцам эта их жизнь, похоже, нравилась куда больше, чем тем, кто жил в Европе той уже исчезнувшей реальности. Во всяком случае ни о каких «Национальных фронтах» или «Альтернативах для Германии» здесь никто и слыхом не слыхивал…

Но к здешним правилам всё равно пришлось привыкать. Алекс первое время каждый раз вздрагивал и испуганно замирал, когда вежливый человеческий или программный голос вот так вот просил «улыбнуться в камеру» – потому как, а вдруг программа обнаружит, что он не числится ни в каких учётах, и его раз и быстренько арестуют. Нет, ему говорили, что сравнение лица идёт с базами данных преступников и правонарушителей, так что отсутствие в базах – это плюс, а не минус. Но это так официально

говорится – а как оно на само деле никто ж не знает. Однако, как бы там ни было – и его поездка в Андорру, а потом и, по старой памяти, в Марсель, к знакомым мафиозо, прошла без каких бы то ни было проблем. Ну если не считать неожиданного столкновения с наркоманом в одном из переулков в припортовом районе Марселя… Но от него удалось откупиться наличной двадцаткой. Жалко только, что этот расход оказался бессмысленным. Как и сам заезд в Марсель в целом. Знакомых лиц в этой реальности оказался минимум, причём обретались они на каких-то совсем второстепенных и левых позициях. Так что решить вопрос с документами старыми и уже не раз опробованными в предыдущих переходах способами не удалось. Зато, неожиданно, помогли новые знакомства. Когда Алекс, уже после того, как полностью расплатился с Серджио за помощь и сделал ему подарок в виде номерного счёта, обмолвился тому о своих проблемах, итальянец задумался и попросил дать ему несколько дней на выяснение вопроса. А спустя пару дней перезвонил и, пригласив его к себе, предложил уже известный Алексу вариант с паспортами Южно-Африканского союза.

– Дорогой мой,- похохатывая пояснил профессор Лиотти,- белые там задрали ручки вверх и передали власть чёрным,- как Алекс уже успел заметить, Серджио был тем ещё расистом. Правда больше на словах. В конце концов, он вполне себе женился на Зульфие, которая была пакистанкой, и не видел в этом ничего необычного. Наоборот – жил и радовался своему удачному выбору. Но в разговорах его регулярно «пробивало»…- Так что сегодня эта страна широкими шагами мчится к свободе и демократии. Вследствие чего там сейчас твориться такой дикий бардак, что вам не слишком дорого сделают необходимое количество вполне себе легальных паспортов. С другой стороны, это понятно не только мне, но и большинству других умных людей. Так что подобный паспорт в ближайшие двадцать лет точно будет весьма токсичным активом. И вам будет лучше как можно скорее поменять его на другой.

– Да это-то понятно…- вздохнул Алекс.- Вот только как это сделать. Как можно скорее, я имею ввиду.

– Хм…- Лиотти задумался.- Скажи, а у тебя много денег?

– Мне – хватает,- осторожно ответил Алекс.- А к чему вопрос?

– Да тут слушок один прошёл. Насчёт того, что русские, вроде как, наконец-то сдались и вскоре так же должны запустить программу «гражданство в обмен на инвестиции» как это уже давно делается во всех других цивилизованных странах.

– Как это?- изумился Алекс.- У них же социализм!

– И чего? Частная собственность у них вполне себе разрешена. Правда налоги они с неё дерут…- он вздохнул и покачал головой.- Но я понял ваш вопрос. Да – раньше они подобного не практиковали. Но сейчас у них очень острая ситуация. Из-за Сирии.

«Боже – и здесь Сирия!»- мысленно изумился Алекс. А итальянец, между тем, продолжил:

– Ты же помнишь тот репортаж CNN над котором все ржали?

Его собеседник осторожно кивнул. Естественно, никакого «того репортажа CNN» он не помнил и помнить не мог, поэтому даже предположить не мог о чём вообще идёт речь

– Ну вот – именно из-за него русские разозлились, и их Verhovni Soviet дал разрешение на включение «Сирийской советской социалистической республики» в состав СССР. Ты же видел какие гуляния в Дамаске тогда были. Они там, даже, фейерверками какой-то большой торговый центр сожгли – так разошлись!

– И что?

– А то, что в СССР плановая экономика. То есть с большой долей рынка, конечно, но стратегически – именно плановая. И пятилетний план у них принят всего лишь год назад. А тут – Сирия. И, поскольку они её присоединили, денег в неё вбухивать нужно немеряно. Причём прямо сейчас. Там только на образование и здравоохранение неотложно нужно миллиардов пятнадцать-двадцать. Ну так пишет Блумберг… А лишних денег нет. План же сверстан! Ждать же ещё четыре года, когда будет принят новый пятилетний план – некогда. Они, конечно, в своём плане всегда предусматривают кое-какие резервы, но не на новую же страну с двадцатью миллионами населения с социалкой, отстающей от их стандартов лет на пятьдесят. Вот поэтому русские, вроде как, и собираются запустить подобный проект. Но стоить это будет дорого. Как-никак – самая развитая страна мира…

– Хм, а для этого нужно будет переехать в Сирию?

Профессор Лиотти с готовностью захохотал.

– Ну и ты и сказану-ул! Да нет, конечно! Живи, где хочешь. Только инвестируй положенное… ну и оставшиеся денежки трать законопослушно. Единственное – в СССР за тобой, естественно, будут приглядывать куда как пристальнее, чем где бы то ни было. Поэтому те люди, которые мне об это рассказали, всё ещё раздумывают – воспользоваться ли открывающимися возможностями или не стоит рисковать.

Алекс мысленно ахнул. Как это?

– И что русские вот так просто пустят к себе за деньги толпу мафиозо?

– А чего им бояться?- усмехнулся Серджио.- Это ж русские. У них с этим строго. Ты думаешь у нас тут засилье камер и полицейское государство? То, что у нас – это мелочь! А вот у русских ты пукнуть не сможешь без того, чтобы этого не заметили. И никто не сможет. Так что если туда ехать – то придётся отказаться от прежнего образа жизни и стать совершенно законопослушными. То есть абсолютно уйти на пенсию. А наши привыкли, даже отойдя от дел, всё равно ощущать себя донами… Потому и думают.

Хм…- Андрей задумался.- Всё равно не понимаю. Им-то это зачем?

Понимаешь,- задумчиво начал сеньор Лоретти,- дело в том, что такого уровня безопасности ты не найдёшь более нигде в мире. Никто и нигде не смеет трогать русского. Потому что это – самоубийство. Опять же – экология. Просторы. Нет ни одной страны мира которая простирается от полюса до субтропиков! Медицина, опять же, лучшая в мире. Нет, я, скажем, кое в чём вполне способен удивить русских. В некой узкой области. Очень узкой… Но общий уровень у них точно выше, чем у нас в Швейцарии. Да и верхний тоже вполне неплох. У них же тоже имеются частные клиники… Ну и балет с кино у них тоже очень хорошие,- и он снова расхохотался. В этот момент в гостиную, в которой они сидели, вошла Зульфия с подносом в руках, на котором стоял кофейник, молочник, сахарница, розетки с джемом и корзинка с тостами.