Будут неприятности (сборник)
Шрифт:
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Значит, все накрылось. Сегодня ведь срок. Даже если б хотели по-тихому, все равно хоть рубашку белую надеть надо, а не свитер с оленями.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. А она мне никогда и не нравилась… Фифа… Стиляга…
ОЛЬГА Сергеевна. Ее Валечка любит…
ИВАН ПЕТРОВИЧ (передразнивает). Любит… Дурь… Зачем им жениться? Потом носи помойные ведра, картошку, полы натирай, носки штопай… У них все не так… Главное – половая проблема решена.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Ой, Ваня, что ты говоришь!
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Во! Потому что мы люди старой закалки. Нам стыдно.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. У Валечки работы много, и поговорить с ним не получается. Да и станет ли?
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Главный его теперь под персональной пенсией сидит, как под крышей. Ему теперь черт не брат. Пусть хоть все сдохнут. А нашему выговор надо снимать…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. И Нина редко заходить стала. И все больше ночью… Заметил? Работает на одно такси…
Входит Валентин.
ВАЛЕНТИН. Нина не звонила?
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Нет, сынок.
ВАЛЕНТИН (набирает номер, номер не отвечает). Где это она?
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Рубашки белые все, Валечка, чистые.
ВАЛЕНТИН. Спасибо. (Снова набирает номер.)
ИВАН ПЕТРОВИЧ. У нас, конечно, склероз, но память еще есть… Мы с матерью прикинули… Это должно быть сегодня?
ВАЛЕНТИН. Может, хоть это вы оставите решать нам? Самим? (Звонит.)
ИВАН ПЕТРОВИЧ. А чего звонишь? Из дому? Звонил бы из автомата, чтоб все это безобразие и не видели.
ВАЛЕНТИН. Безобразие? Какое? (Звонит.) Вот черт! Где же это она? (Снова звонит.) И тут нет… (Снова.) Простите. Нины Павловны у вас нет? Извините… (Кладет трубку. Одновременно раздается звонок в дверь и входит Нина.)
ВАЛЕНТИН. Слава Богу! Я тебя всюду ищу.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Ниночка! А мы только что с Иваном Сергеевичем…
ВАЛЕНТИН. Выйдите, нам поговорить надо…
ИВАН ПЕТРОВИЧ. А ты вежливо попроси… Мы у себя дома… Или сам уйди, если тебе надо….
НИНА. Сидите, сидите… Чего ты, Валя? Успеем, поговорим… Ольга Сергеевна, чаю дадите?
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Ой, конечно! Мигом! (Убегает. Кричит из кухни.) Ваня, Ваня!
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Не мытьем, так катаньем.
ВАЛЕНТИН. Да ладно тебе.
Иван Петрович уходит.
ВАЛЕНТИН. Ты похудела. Или похорошела?
НИНА. Это теперь синонимы. Ты тоже, между прочим. Щеки запали. Но тебе это идет…
ВАЛЕНТИН. Видишь, какие мы красиво худые в день бракосочетания, или ты забыла?
НИНА. Как можно! Видишь, я тут. Готова…
ВАЛЕНТИН. Тогда пойдем. Скоро наше время…
НИНА. Чай я успею попить?
ВАЛЕНТИН (смотрит
НИНА. Ну, тогда пойдем. (Поднимается, идет к двери. Валентин очень лениво и медленно надевает пиджак.) Белая рубашка – предрассудок.
ВАЛЕНТИН. О, черт! Забыл. (Зовет.) Мать!
НИНА. Ладно! Не кричи! Я шучу.
ВАЛЕНТИН. Нет, на самом деле… Я буду там как ворона… То есть как олень.
НИНА. Я шучу, Валек, по-крупному. Я не выхожу за тебя. Как интеллигентная женщина, я пришла это сказать.
ВАЛЕНТИН (сразу успокаиваясь). То-то я смотрю, ты тоже не в параде и без флера. Ну объясни хоть…
НИНА. Ты не бьешься в конвульсиях от горя?
ВАЛЕНТИН. Не могу себе позволить конвульсии. У меня сегодня еще одна операция.
НИНА. Именно сегодня?
ВАЛЕНТИН. А что?
НИНА. Откуда такая прыть? Или ты тоже знал, что все у нас хохма?
ВАЛЕНТИН. Ты приезжаешь ночами с одним типом. Он стоит и пялится на наши окна, и ты хочешь, чтоб я на что-то рассчитывал?
НИНА. Я передумала. Идем жениться. (Встает.) Пошли, пошли. (Тянет Валентина.)
ВАЛЕНТИН (упираясь). Ты что, серьезно?
НИНА. Кто-то там пялится, а я должна оставаться старой девой?
ВАЛЕНТИН. Нина! Ты погоди! Тут все серьезней!
НИНА (кричит гневно, почти истерически). Так какого же черта! При чем тут они? Конечно, серьезней! Так о серьезном ведь теперь не говорят! Принято выдвигать на первый план мелкие причины! Кто-то пялится – и свадьбы нет! Любви нет! Любви! Я тебя не люблю! Ты меня не любишь! Вот главное. Сбежались две бездомные собаки. Снюхались!
На крик в дверях появляются Иван Петрович и Ольга Сергеевна. Ольга Сергеевна с чашечками. Так они и стоят, их не замечают.
И все. Собаки мы с тобой, собаки!
ВАЛЕНТИН. Извини. К себе не отношу.
НИНА. А ты отнеси. Напрягись и отнеси.
ВАЛЕНТИН (гневно). Я работаю как зверь. Если хочешь, как собака. Я не сплю сутками…
НИНА. Ах ты, Боже мой! Какое оправдание!
ВАЛЕНТИН. А какое еще есть у человека оправдание в жизни? Нет другого!
НИНА. О!.. Как страшно!
ВАЛЕНТИН. Работа! И ничего больше! Я не хочу, чтоб у меня кто-то по глупости умер… Как тогда. Я боюсь этого… Послушай, это важно: я вел себя как последний заяц… Следствие, суд, тюрьма… Меня побреют… Об общей параше думал… Я ненавидел эту женщину, что она умерла. Посмела умереть. Мне назло… Чтоб сделать хуже… В этом маразме я скатился до самого дна… Ты-то это знаешь…
НИНА. По тебе это не было видно.
ВАЛЕНТИН. Теперь это уже неважно. Я выкарабкался, Нинка! Работай!