Буги-вуги
Шрифт:
— А ноты музыканту знать надо? — спросил Минька.
Разлили по последней. Маныч поднял чашку, понюхал.
— И увидел Бог, что это хорошо. — Он выпил, передернулся, выдохнул. — Этот хоть почище азербайджанского. Мэн сени сивирам. Тот, ясная поляна, из нефти гонят. Выпьешь — и вроде с водителем самосвала целовался. — Маныч со стуком поставил посуду на стол. — А ты, Миша, не дергай ножкой. Не спортивно, парень. Всё надо знать музыканту. Если он музыкант.
— А вот Армстронг говорил, что музыканту ноты знать не обязательно. И у Эллингтона —
— Это ты телевизора насмотрелся? Тётек вумных? Я б тебе поставил Эллингтона, — Маныч положил руку на сердце, — да нету. Ты поверь мне, ёлки. Билив ми. Там люди играли — золото. Как его альт-саксофонист «Прелюдию к поцелую» … Э-э-э… Океан. Всё как… Взаправду. Бриз, волна… Какими словами? В музыке-то? Расскажешь мне. Учёные они все, чувак. Учёные. Чтоб друг-друга понять — другого языка у музыканта нет.
— И знаешь, Маныч, кто музыку делает? — не сдавался Минька, — Шпана из подворотни. Беспорточники. Ей до фени кадансы ваши всякие. Получится — не получится. Консерваторцу твоему не то что кишка тонка… У него всего и ума-то, что нотки читать. Отбери у него нотки — он и заплачет-зарыдает, вешаться побежит. Он без ноток — калика убогий. Штамп чугунный в пустой медной башке — туда нельзя, сюда приличные люди не ходят, а вот эдак и вообще не по учебнику — музыковед плешивый заругает. Всё правильно он сделал, а от скукоты челюсть, зевая, вывернешь. Серые штаны. Только дилетанты музыку вперед двигают, Маныч! Потому что без оглядки на каноны: правильно, не правильно, а главное, чтоб Музыка была. Вон битлы, к примеру, — всё ж оттуда потом: и квины, и флойд, и цепы.
— О, голубь сизый! По-твоему, до битлов и не было никого, так? — ответил Маныч. — С неба они свалились, и понеслась! Да битлы, если на то, только тогда и музыкантами стали, когда гармонию, структуру музыки, ноты, наконец, стали изучать. Когда перестали рокенролльчиками баловаться. Чужими, кстати. Что без основ можно сделать? Только плагиатом заниматься. То-то Элтон Джон Королевскую Академию окончил.
— Что ты всё со своим Элтоном Джоном?! А квины? Биолог, архитектор, инженер, — стал Минька загибать пальцы. — Никто консерваторий не заканчивал.
— И никто не играет на синтезаторе, — выскочил Лёлик.
— «Флойд» — архитекторы, — продолжал Минька. — Кто там еще?
— Я уже говорил: или всё или ничего, — сказал Маныч, смачно чавкая. — И это еще фора великая. Как вам полудурам втолковать, что только в рамках традиции, канона, только в границах, которых в общем-то и нету, настолько они….Только зная всёможно быть абсолютно свободным. Сколько раз вам можно повторять: это Ниагарский водопад! [54]
54
Анекдот про племя с большими ушами и вождя с чугунным лбом
— Артуха, мы с тобой будем спорить до усрачки и всё равно останемся при своих. Ладно, я не говорю про себя, я не музыкант…
— Это ты, Миша, верно подметил, — перебил его Маныч. Он встал и достал из крашеного половой краской буфета початую бутылку водки.
— Но я знаю, что если серьёзно к музыке относиться, в полную силу, по-настоящему играть, растворяясь в ней, — продолжил Минька, — то это все равно как в другой мир уходить, вне потока сознания.
— Спиши слова.
— Дай сказать, чего ты как… Я тебя не перебивал. Мы про большую Музыку говорим, да? Абстрактно. Так вот. Это как неведомые пути. Вне человека. Космос. Подожди, нахер, не мешай, — осадил он Лёлика. — Я только один раз это почувствовал. Случайно… Абсолютно вот… «Дак сайд» [55] в «ушах» слушал. И подумал: немножко еще, вот немножечко, краешек — и пойму что-то… Грандиозное!! Еще чуть-чуть — и пойму!
— Товарищ не понимает, — сказал Лёлик.
55
Pink Floyd — Shine On You Crazy Diamond
http://www.youtube.com/watch?v=0SqFPNTBnv8
— И никак не зависит от грамотности музыкальной, и никогда этому не научишься, — продолжал Минька. — Только душой! Как негры в блюзе? А? Живут! А спиричуэл? Ноты знают? Грузины, пожалте, все вещи на голоса — сольфеджио, надо думать, учили.
— Это древняя культура. Сравнил, — сказал я.
— Сыграй твой грамотный музыкант по нотам, — обращаясь к одному Манычу, говорил Минька, — как слепой дорогу палкой щупает: кочка-ямка, упасть — не упадешь, а музыки нет! Да и не бред ли музыку знаками записывать? Предрассудок. Кто сейчас сыграет как Паганини? Никто. А ноты есть. Нот до ебеней матери!
— Да, Маныч, — подтвердил я. — Вещь — это когда не думаешь каксделано. Когда сидишь и слушаешь, и всё! А если при этом замечаешь: ах, как профессионально они тут залимонили, — то это уже из другой оперы. Да, профессионально. Ну и т олку? Техника твоя любимая. И толь-ко. Это не душа — правильно Минька говорит. Не по нотам надо играть, а по душе. Пускай будет как Айвазовский по пьянке бурю нарисовал — зато честно. Ты, главное, играй откровенно, а уж я вобью каблуки в пол.
— Слышал?!
— Откуда звон знаете, вот только слышать его не сподобилось, — ответил Маныч с улыбочкой.
— Скажи-ка, дядя, а почему не может быть ненужной, неправильной ноты?
— Может быть, — ответил Маныч. — Почему не может? Но она должна быть на своем месте. Есть, я согласен, вещи сделанные безобразно, но их переделать — значит уничтожить. В неправильности есть смысл, если эта неправильность в смысл заложена, на него работает. Змеиным ядом тоже лечат.