Бухарские обряды

Саидов Голиб Бахшиллаевич

Мне трудно говорить о других, а потому скажу про себя. Являясь типичным продуктом советской эпохи, я прекрасно помню все этапы своего становления как личности, а потому постараюсь, не лукавя передать всё, что я испытывал к религии в целом и к посту в частности.

Оба дома моих предков (как со стороны отца, так и со стороны матери) находились в одном квартале Мирзо Фаёз, неподалёку от знаменитой мечети Хўжа Зайнитдин, а потому все моё детство прошло, в основном, между порогами этих домов, каждый из которых я считал для себя родным в одинаковой степени. Правда, сам я проживал с родителями в двухэтажном 16-ти квартирном кирпичном доме, который находился за чертой «старого города». Однако почти каждую пятницу, по установившейся бухарской традиции мои родители старались «на выходные» навещать

своих, а это означало, что я опять буду носиться как ошалелый босиком по горячему и плавящему от знойной жары асфальту с ватагой своих сверстников по узким бухарским улочкам, участвуя во всевозможных детских играх и предаваясь соблазну – залезть с риском для жизни в чужой сад, чтобы сорвать незрелый урюк (давчу) или виноград. Ну, кто же из нас ни разу не испытал в детстве подобное? Мы были детьми улицы, а потому загнать нас домой, являлось делом нелёгким.

При этом, все мы прилежно учились в школе; все мы с гордостью носили октябрятские звёздочки с изображением молодого Володи Ульянова; все мы с трепетным волнением и затаив дыхание смотрели на то, как старшеклассники надевают на наши шеи красные галстуки. Все это было. Как было и то, что дома наши бабушки и дедушки, совершенно не осуждая и не ругая нас, продолжали, молча, каждый в своём углу молиться и совершать привычные вековые обряды. Все это удивительным образом сосуществовало вместе и – странное дело – это было так естественно и органично, что другого мы себе и представить не могли. В школе мы искренне зубрили стихи В. Маяковского о «серпастом молоткастом» советском паспорте, а придя домой, обязательно совершали «омин» по окончанию ужина и уже ближе ко сну обязательно про себя бормотали молитву «на сон грядущий». Это уже было у нас, что называется, «в крови».

Несмотря на атеистическую пропаганду в школе, мы одинаково равнодушно относились как к Богу, так и к атеизму. Так как знали, что для того, чтобы закончить школу успешно, мы обязаны проштудировать работы К. Маркса и В. Ленина, смысл которых, откровенно говоря, едва ли доходил и до самих учителей; как мы знали и то, что знать самые необходимые молитвы, без которых не обходится любое мероприятие в квартале, это необходимо не в меньшей мере. Вся жизнь квартала, с её многовековыми обрядами, обычаями и устоями, была органично переплетена многочисленными невидимыми, но, тем не менее, живыми нитями, а потому это не могло казаться неким насилием со стороны, а вполне естественно вписывалось в общую картину мироздания.

Когда же наступал месяц Рамазон, мы льстиво пробирались к своим тихим бабушкам с тем, чтобы последние открыли нам секрет формулы «открытия» и «закрытия» поста: нам тоже ужасно хотелось поучаствовать в таком великом и богоугодном деле, каким являлся пост. Проверить себя на выдержку и похвастаться своими результатами перед сверстниками и взрослыми. Взрослые смотрели на наш энтузиазм снисходительно, тем не менее, поощряя и поправляя нас.

Следует отметить, что любой человек может, как говорят, «взять» пост. Для это необходимо иметь чистосердечное намерение. «Ният карда рўза гирифтан» («Взять пост, имея чистое и искреннее намерение»). Исключение составляют дети младенческого возраста (поскольку являются ещё неразумными, то есть, не отвечающими за свои поступки) и больные старики (держать пост в ущерб своему здоровью в некоторых случаях может рассматриваться даже как грех).

В идеале, следует поститься весь месяц, однако, если вы, сомневаясь в своих силах, вознамерились попоститься хотя бы и три дня, то и это вам зачтётся.

Келья затворника. Фото автора.

Во время поста не разрешается, есть, и пить в течение всего светового дня. Некоторые даже боятся проглотить нечаянно собственную слюну. Необходимо воздержаться от ругани и сквернословия, от похоти и посещения заведений увеселительного характера. От плохих и дурных мыслей. От злобы и негодования. О курении и спиртном, полагаю, даже не стоит и говорить. Словом, следует во всем усмирить свою плоть и всецело отдаться Богу. Хотя бы на то

короткое время, на которое вы решились. Это, в свою очередь, предполагает контроль над своим поведением, и своими чувствами. Едва вы только забылись и стали мечтать о чем-то приятном или весёлом, следует тут же «поймать» себя и вернуть в надлежащее положение. Все мысли должны быть заострены на бренности существования вашего тела. Вы должны осознать, что только душа ваша вечна и её одну следует блюсти. Все соблазны этого мира проистекают от шайтана (сатаны), а потому вашей задачей является хотя бы на это короткое время воспротивиться всем его проискам и поминать только Бога. Как говорится, «Бог никогда не взваливает на человека непосильную ношу», а потому месяц Рамазон и служит для того, чтобы вы помнили о милости Его и благодарили: ведь Он знает, что человек слаб и потому Он милосердный и прощающий.

Нередко бывает и так, что человек вдруг нечаянно забылся и выпил немного воды, утолив свою жажду (довольно часто такое происходит с детьми), или съел что-либо. Чаще всего это происходит не сознательно. В таких случаях говорят: «Сам Аллах пожалел его и напоил (или накормил)». В этом случае это не является прегрешением. Греховным считается лишь сознательный акт, то есть, когда ты сознаешь, что этого делать нельзя и, тем не менее, совершаешь. Этим ты показываешь, что все твои заверения в искренности намерений относительно поста, являлись по сути ложными и, следовательно, тобою в большей степени руководит твоё низменное «эго» (нафс). За это тебя, конечно же, никто не убьёт и не накажет. Кроме, твоей совести. А это и есть Бог, который заставляет тебя чувствовать угрызения совести.

По истечении некоторого времени после захода солнца совершают ифтор (то есть – разговение). Читают молитву, выпивают сначала несколько глотков воды, а затем не спеша и не жадно приступают к трапезе, благословляя и поминая Господа. Все разговоры о том, что постящиеся только и ждут ночи для того, чтобы заняться чревоугодничеством и развратом, я даже не стану комментировать, поскольку подобные утверждения слишком далеки от правдоподобия и не имеют под собой серьёзной почвы.

А вот история, которую я вам расскажу ниже, действительно имела место быть, когда я был глупым ребёнком. Мне до сих пор об этом стыдно вспоминать, но, как говорится, «из песни слов не выкинешь»…

Чор-минар. Бухара, 2006 г. Фото автора.

Главным образом, Рамазон нам нравился из-за своих «колядок». Да, да – не удивляйтесь: эти «песни-колядки» пелись всей детворой, подходя то к одному дому, то к другому. Пелись они как на таджикском языке, так и на узбекском. Удивительно, но я почему-то, запомнил только узбекскую:

«Ассалому -ляйкум! Бизлар келдик,

Пайгамбар йилини излаб келдик.

Хар йилда келади бир марта рўза,

Савоби – жавоби сиздан бизга.

Зумрале-зумрале, бир сўм берале,

Ок танга, кўк танга,

Чикора беринг жон янга!»

(Мир вашему дому, мы к вам пришли,

Сообщить вам о священном Пророке.

Раз в году приходит месяц Рамазан,

Богоугодный ответ ждём от вас.

Зумрале-зумрале, дайте один рубль,

Белую таньга, или позеленевшую таньга,

Вынеси к нам скорей дорогая тётя!)

Следует отметить, что бухарский дом строится по особому плану. Приоткрыв дверь (которая, как правило, никогда не запирается, кроме как на ночь), вы попадаете в раърав (довольно широкий навес непосредственно перед самим домом). Справа или слева, обычно, располагаются сортир, какая-нибудь кладовка или ясли для скота. Раньше, там размещалась какая-либо живность. На худой конец, обыкновенный ишак, который начинал пронзительно орать, едва на его территорию покушался чужак. В описываемый период ослов уже становилось все меньше: на смену приходила техника в виде обычного велосипеда – предмета «охоты» и особой зависти у местной детворы. Частных машин во всем городе можно было сосчитать на пальцах одной руки.