Бухгалтер
Шрифт:
— Уважаемый Хо, — обратилась Алика, — в этой реке нет крокодилов?
— Нет.
— А ядовитых змей и пиявок? Василий сразу понял, в чей огород камешек и ответил за старика:
— Бывают. Особенно они любят выползать на плавающий по реке бамбук, чтобы погреться на солнышке.
— Гребите шибче, рыцарь, — парировала Алика, — пиявки не догоняют!
Старик молча плыл, потом вдруг ответил, добросовестно, как на уроке:
— Нет, не слыхал о таких.
К обеду стало очень жарко. Все давно уже высохли после переправы. Липкий пот полз по спине и Василий с грустью вспомнил о прекрасном месяце ноябре. Мокрый снег, холодный ветер. Голые сучья стучат, в проводах гудит — какая прелесть! Ну что может быть лучше! Решил остановиться и снять
Прямо на них в ворохе листьев и сучков падает два мохнатых тела. Две здоровенные волосатые обезьяны бухаются красными задницами на лиственный ковер. Обе подпрыгивают, как резиновые и с оглушительным визгом вцепляются друг в друга. Лес буквально содрогается от истошных воплей бешено дерущихся обезьян. Люди замирают с открытыми ртами. Обезьяны не обращают на них ни малейшего внимания, колотят друг друга кулаками, как заправские боксеры, причем кулаки на руках и ногах. Одна хватает в пылу схватки палку, звучно бабахает по башке. Палка с треском ломается. Получившая по голове от неожиданности громко портит воздух. Ловко хватает противника за шерсть между ног, рвет на себя. Вторая делает то же самое. В воздух летят клочья. Ор достигает такой силы, что Алика зажимает уши. Морщится и медленно пятится: обезьяны от злости и боли сильно портят воздух. Василий уже валяется на земле и загибается от хохота. Старик тоже смеется, но перестает, увидев что-то:
— Эй! — крикнул Хо и показывает рукой на то место, где только что стояла Алика. Василий еще плохо видит от слез. Трет глаза и, пошатываясь от смеха, спешит к старику. Тот стоит на краю заросшего высокой травой обрыва, смотрит вниз. Обрыв огромен и глубок настолько, что вершины деревьев не достают до края. Василий взглянул туда, куда показывает старик и перестал смеяться.
По расположению смятой травы видно, что девушка катилась, потом съезжала, снова катилась. Они спустились глубоко, на самое дно, но Алики нигде не было видно. Василий нахмурился, достал из-за спины автомат. Внимательно осмотрели дно оврага и по вмятинам и сломанным веткам определили, куда пошла девушка. Следы привели к корявому сучковатому дереву. Василий поднял голову. Против лица видит грязные подошвы кроссовок.
— Я здесь, на дереве, — раздался спокойный голос Алики.
— Ты чего там делаешь? — спросил сразу успокоившийся Василий.
— Там, где вы стоите, пауки, — напряженно ответила девушка.
Василий огляделся. Вокруг действительно полно пауков. Они раздражительно бегают по смятой траве. Старик хватает двумя пальцами и бросает в пластиковый пакет. «К обеду готовится, старый гурман!» — решил Василий. Подошел ближе к дереву, поднял глаза. Сверху на него сердито смотрит Алика.
— Ну все, слазь, нет пауков. Дед их собрал в мешок, — сказал Василий. Закинул автомат за спину и протянул руки навстречу.
Неожиданно громко хрюкнул и загнулся от приступа смеха. Сидящая на дереве девушка сердито смотрит, как Василий кланяется и приседает, просто ухахатывается не понятно от чего. Постепенно сердитость ушла и через минуту оба смеются.
Хо собрал самых больших и вкусных пауков, завязал мешочек и тщательно спрятал его. Отсмеявшись, Василий помог девушке слезть с дерева. Старик пошел первым. Длинным ножом стал прорубать проход в сплошных зарослях. Постепенно заросли поредели и вот впереди открылся великолепный вид на равнину с четырьмя симметрично расположенными холмами. В центре стоит пятый холм, самый большой.
— Как красиво! Что это, Хо? — спросила Алика.
— Не знаю, — удивленно ответил старик, — надо подойти.
Василий и Алика переглянулись. Шли медленно, слушая тишину. Ее нарушали только крики птиц и шорох листьев. На открытом пространстве все почувствовали себя неуютно. Казалось, что из окружающего леса кто-то недобро смотрит. Василий снял автомат с предохранителя. Щелчок прозвучал неестественно громко, Алика вздрогнула. Старик, напротив, быстро успокоился и шел, как ни в чем ни бывало. Он оживленно вертел головой, принюхивался даже стал улыбаться.
— Хо, ты уже понял что-то? — спросил Василий.
— Да, это храм, — ответил старик, — древний, забытый храм. Здесь нет людей и боятся нечего.
— А может кто-то спрятался в развалинах? — осторожно оглядываясь, спросила девушка.
— Нет, смотрите, здесь даже птицы не боятся людей.
И действительно, птицы безбоязненно летали вокруг, садились рядом и обращали внимание на людей не больше, чем на пни. Каменные постройки сильно заросли. Лианы, мох, низкорослые кусты сделали свое дело и узнать под ними храмовые строения очень нелегко. Василий видел раньше буддийские храмы и сразу понял, что это храм посвящен не Будде. Барельефы заросли мхом, частично стерлись от времени. Старик почтительно касается руками изваяний богов, медленно обходит храм вдоль стены. Стена была на удивление целой, но в нескольких местах камни осыпались. Старик остановился, покрутил головой, ловко вскарабкался по камням наверх. Молодые люди молча наблюдали. Убедились, что камни не осыпаются и Василий первой предложил Алике, сам полез за ней. Медленно, осторожно поднялись.
Под ногами открылась просторная площадь на сотню шагов по ширине. Вымощена каменными плитами, в середине возвышается темно-серая башня. Плиты от времени разошлись, в трещинах проросла жесткая трава и кустарник; кое-где из-под стен вылезли на свет божий корявые деревья. Вокруг тихо, жарко и ничто не шевелится. Все трое медленно пошли по стене, разыскивая спуск во двор. Приблизились к башне. Сбоку приглашающе чернеет дыра. Василий осторожно заглянул внутрь. Полуразрушенные ступени ведут вниз, теряются в темноте. Со дна башни тянет легким запахом плесени и влажной прохладой. Василий взглянул на старика. Тот отрицательно мотнул головой, подошел к краю стены. Выбрал самую толстую лиану, стал неторопливо по ней спускаться. Василий и Алика переглянулись, девушка кивнула. Поправили сумки и Алика храбро взялась за лиану.
Василий спустился быстрее и дожидался внизу. Когда до земли осталось метра полтора, девушка собралась спрыгнуть. Василий удержал:
— Не надо. Неудачно прыгнешь — перелом или вывих. Что тогда делать?
Старик терпеливо ждал. Сразу предупредил, чтобы были внимательными и осторожными — на прогретых солнцем камнях любят греться змеи. Услышав такое, Алика побледнела и будто уменьшилась в размерах. Сразу начала озираться и всматриваться в каждый камешек. Василий срубил длинную палку с раздвоением на конце, вручил девушке. Вторую сделал себе и пошел первым. Алика, маленькая и горбатенькая, засеменила следом, вращая головой во всех направлениях. Старик замыкает маленькую колонну. Он сильно волновался и даже руки заметно подрагивали.
Дошли до башни, остановились. Стены сплошь исписаны каменными изваяниями богов или демонов, Василий сразу не понял, уж больно рожи у всех злобные. Скалятся, грозятся, все повыставляли клыки, когти и страшно выпучили глаза.
— Может, не стоит заходить внутрь, — тихо спросила Алика, — эти изваяния как будто охраняют.
— Раз уж пришли, — неуверенно начал Василий, — то …
— Пойдем внутрь, — закончил за него старик, — нечего боятся старых богов.
Решительно зашагал по камням к башне и поднялся к пролому. Василий легонько подтолкнул девушку вперед и пошел за ней. Внутри башни показалось темно после дневного света, но глаза быстро привыкли. С высокого потолка спускаются столбы света через проломы в крыле. Стоит торжественная тишина, как во всяком храме. Алика осторожно — вдруг змеи! — приблизилась к стене. Странный узор, похожий на письмо, покрывает всю поверхность. Полустертые закорючки трудно разобрать, в полутьме получается бессмысленная мешанина черт, волнистых линий и сколов. Пока Алика рассматривала стену, Василий подошел к старику. Тот стоит в центре башни, возле каменного изваяния неведомого трехголового бога. Все головы смотрят в разные стороны. Правая с улыбкой вверх, левая, оскалившись обломанными клыками, в землю. Центральная, самая крупная, смотрит прямо, строго и осуждающе. Взгляд каменных глаз упирается в стену леса, темнеющего за проломом в стене. Дыра сильно заросла, ее невозможно увидеть снаружи. Когда-то здесь были ворота, но время уничтожило дерево и джунгли закрыли проем.