Булат и злато

Мельникова Алла Сергеевна

Как объяснить появление на монетах Второго ополчения имени его политического врага? Видимо, ответ на этот вопрос следует искать в той политической конъюнктуре, которая образовалась в связи с поисками возможной кандидатуры на русский трон, а также в конкретной обстановке, сложившейся к моменту выхода войска ополчения из Ярославля.

Известно, что вопрос о кандидате в русские цари обсуждался с момента прихода сил ополчения в Ярославль. В апреле по городам рассылались грамоты с призывом «в нынешнее конечное разорение быти не безгосударными, чтоб нам по совету всего государства выбрати общим советом государя».

Выбор кандидатур был довольно широким. Существовали «воровские» претенденты. Как уже говорилось, со 2 марта по июль 1612 года власти Первого ополчения признавали царем псковского вора «Сидорку». Сын Марины Мнишек,

«воренок» Иван, за которым стоял атаман Заруцкий со своими казаками, тоже был достаточно популярной фигурой у некоторой части русского населения. Имелись и царственные кандидаты. Сам Сигизмунд III хотел заполучить русский трон, и это обстоятельство стало одной из причин того, что он не отпускал отрока королевича в Москву, заочно коронованного и официально признанного русского царя. В июне 1611 года шведское командование заняло Новгород и между Новгородскими властями и шведским королем Густавом-Адольфом был заключен договор. Согласно договору Новгород предусматривал избрание «великим князем Новгородского государства, а также Московского и Владимирского государств…», если они захотят присоединиться к Новгороду, одного из сыновей шведского короля, принца Карла-Филиппа. 23 июня 1611 года правительство Первого ополчения утвердило кандидатуру шведского королевича на Земском соборе. В Ярославле не могли не считаться с этим решением. В мае и июне 1612 года между новгородско-шведскими властями и Вторым ополчением велись долгие дипломатические переговоры, направленные на поиски решения, которое не связывало бы русскую сторону обязательствами, но в то же время и не рассорило бы со шведами. В тот момент русские и шведы имели общего врага — поляков, и это соображение следовало учитывать в первую очередь. Поэтому правительство Второго ополчения уклончиво отвечало, что Русская земля готова принять Карла-Филиппа, но прежде он должен прибыть в Новгород и принять православие. Истинные свои намерения правительство Второго ополчения скрывало. Позже руководители ополчения признавались: «Тово у нас и на уме нет, чтоб нам взяти иноземца на Московское государство; а что мы с вами (новгородскими посланниками. — А. М.) ссылались из Ярославля, и мы ссылались для тово, чтобы нам в те поры не помешали, бояся тово, чтобы не пошли в Поморские городы».

Возникала и еще одна кандидатура — эрцгерцога Максимилиана, брата австрийского императора.

Среди всех кандидатур формальной властью обладал только Владислав. От его имени чеканилась монета и писались указы, его именем осуществлялась власть в части государства, остававшейся под управлением «семибоярщины». Не следует забывать, что в лагере под Смоленском представительное «Великое посольство» во главе с наиболее авторитетными полномочными делегатами Боярской думы вели переговоры с Сигизмундом III об условиях оформления династической унии. Фактически единственным, хотя и очень серьезным, препятствием на пути осуществления унии стало упорное нежелание польской стороны дать согласие на крещение королевича в православную веру и отпустить в Москву.

Можно предположить, что, выпуская монеты с именем Владислава, ярославское правительство в известной мере декларировало свою готовность разрешить династический кризис мирным путем. Но скорее всего выпуск монет с именем Владислава следует рассматривать как дипломатическую хитрость. По внешнему виду ярославские и московские копейки Владислава были похожи — на лицевой стороне у тех и других не помещалось никакого знака, надписи на оборотных сторонах стилистически мало различались. Поскольку выпуск московских копеек с именем Владислава летом 1612 года был очень незначителен, к тому же вес их неуклонно понижался, подражавшие им ярославские копейки, имевшие стабильный вес четырехрублевой стопы, могли использоваться как аргумент для привлечения в свой лагерь сторонников из пропольского лагеря. Хорошее качество ярославских копеек с именем Владислава Жигимонтовича служило дополнительным доводом в пользу Второго ополчения, которое сумело обеспечить более качественный выпуск монет от имени царствующего лица.

Освобождение Москвы

Воинские силы Второго ополчения были довольно внушительны. Приблизительно десять тысяч составляли дворяне и дети боярские, служилые татары касимовские, казанские,

сибирские и другие. Около трех тысяч — казаки и стрельцы. Значительную часть ратных людей составляли даточные — крестьяне и посадские люди, собранные по посошной разверстке. Всего войско насчитывало двадцать-тридцать тысяч человек. По составу своему это было, пожалуй, наиболее демократическое войско, объединенное общей национально-патриотической идеей. Недаром сидящие в Кремле шляхтичи с насмешкой советовали Пожарскому отпустить своих ратников «к сохам». По представлениям того времени, военное дело являлось привилегией господствующего класса. Крестьянам и горожанам, из которых в значительной степени состояло Второе ополчение, места среди них не было.

Войско Второго ополчения строилось не столько по социальному признаку, сколько в зависимости от состояния военной подготовки и боевых заслуг ратников. Принцип, предложенный К. Мининым, предусматривал деление всех ратных людей на четыре категории. Все категории получали разные денежные оклады. Поверстанные по первому разряду получали денежное жалованье 50 рублей в год, по второму — 45, по третьему — 40 и по четвертому — 30 рублей. Когда под Москвой Второе ополчение встретилось с остатками Первого ополчения, голодные и полураздетые ратники Трубецкого сказали о пришедших с завистью: «Они богатии пришли из Ярославля!»

Войско Минина и Пожарского подходило к столице с 3 по 20 августа. Свои укрепленные острожки и окопы они разместили «на-особицу» от казачьих отрядов, опасаясь дезорганизирующего влиянии стихии, царившей в казачьих таборах Первого ополчения.

22–24 августа 1612 года состоялась решающая битва за Москву с отрядом Ходкевича, который попытался прорваться на помощь к осажденному в Кремле гарнизону. Исход первого дня битвы решило вмешательство «самовольством» отрядов Трубецкого, в трудный момент переправившихся через реку Москву у Ново-Девичьего монастыря и поддержавших воинов Пожарского. Потерпев неудачу в прямой атаке, Ходкевич отвел свои силы, прикрывавшие обоз с продовольствием, к Донскому монастырю, чтобы пробиться к Кремлю через Замоскворечье. Бой возобновился 24 августа. Казаки Трубецкого ушли в свои таборы, и лишь агитация келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына, не только воззвавшего к патриотическим чувствам казаков, но и пообещавшего жалованье из монастырской казны, вернула их в ряды сражавшихся. Окончательный успех принесла атака отряда ополчения под личным командованием К. Минина, который потеснил силы гетмана у Крымского моста. 25 августа Ходкевич отошел на Смоленскую дорогу через Воробьевы горы и оттуда — к Вязьме. Провиант в Кремль так и не был доставлен.

Польский гарнизон не мог больше обороняться. Голод и болезни сократили численность его с трех тысяч до полутора. Надвигалась осень, и осажденные понимали, что зиму им не перенести. 22 октября был взят Китай-город.

Перед победителями открылась страшная картина. Летопись рассказывает: «Сиденье ж их бяше в Москве таково жестоко: не токмо людей побиваху и едяху, но и сами друг друга побиваху и едяху. Да не токмо живых людей побиваху, но и мертвых из земли роскопываху: как убо взяли Китай, то сами видехом очима своима, что многия тчаны насолены быша человечины».

Начались переговоры с «кремлевскими сидельцами». Вначале были выпущены боярские жены «без позору», что вызвало возмущение воинства князя Трубецкого: «Казаки ж за то князь Дмитрия (Пожарского. — А. М.) хотяша убити, что грабить не дал боярынь». Затем выпустили бояр. 27 октября сдался и польский гарнизон.

1 ноября 1612 года в Москве состоялся торжественный крестный ход с благодарственным молебном в ознаменование освобождения от поляков.

Первые шаги «устроения» земли

В Москве образовалось временное правительство, во главе которого с сентября 1612 года встали «во единачестве» князья Д. М. Пожарский и Д. Т. Трубецкой. Оба воеводы соединили свои приказы и прочие административные учреждения и поставили их на нейтральном месте — «на Неглимне». Вся текущая административная работа велась от имени Пожарского и Трубецкого. Они представляли собой единственную реальную власть. Царь Василий Шуйский был умерщвлен 12 сентября 1612 года в Польше, в Гостынском замке. Эфемерная власть Владислава Жигимонтовича пала вместе с падением польского гарнизона.