Булгаков и дьявол. Опасные тайны «Мастера и Маргариты»
Шрифт:
Предисловие
Сохранилось предание, что последней печалью умирающего Булгакова был роман о Мастере1. «Хочу, чтобы они знали…» – прошептал Михаил Афанасьевич наклонившейся над ним жене. Эти предсмертные слова писателя – духовная заповедь живущим понять глубинный смысл его книги, задуматься над судьбой героев и с неотвратимостью осознать, что «праведность бессмертна, а неправда причиняет смерть: нечестивые привлекли ее и руками, и словами, сочли ее другом и заключили союз с нею…» (Книга Премудрости Соломона 1, 15–16).
Елена Сергеевна (последняя
Многие читатели романа «Мастер и Маргарита» чувствуют, что в тексте скрыты некие тайны, и пытаются разгадать их. Общим в этих поисках является убеждение в том, что Булгаков рассказал о событиях, произошедших в действительности, но придал реалиям форму вымысла, скрыв их от недоброго ума. При таком взгляде сочинение писателя предстает образцом зашифрованной прозы. Но «нет ничего тайного, что не сделалось бы явным… Если кто имеет уши, да услышит!» (Евангелие от Марка 4, 22–23).
«Мастер и Маргарита» читается на одном дыхании. Есть в романе очарование, он написан с любовью к каждому слову, к каждой буковке. Перевернув последнюю страницу, вдруг с восхищением обнаруживаешь, что соприкоснулся с чем-то глубоко цельным, высоким и прекрасным. Но обязательная растерянность наступает, как только задашь себе вопрос – а о чем, собственно, этот роман? Что в нем следует выделить как первостепенное, главное? И кто, наконец, главный герой – Мастер, Воланд, Пилат или, быть может, Иван?
На первый взгляд кажется, что ответ заключен в названии книги. Конечно же, это книга о Мастере, о творчестве и страданиях, с которыми сталкивается гениальный писатель, и о большой и настоящей любви. Но уже в следующее мгновение приходит мысль, что этой паре возлюбленных посвящена лишь мизерная часть текста. Мастер вообще появляется в романе только в 13-й главе. Правда, она называется «Явление героя», и это выглядит как подсказка, но отчего-то не хочется думать, что все так просто. Более того, обратившись к истории создания романа, вдруг обнаруживаешь, что в первоначальном его замысле образ Мастера отсутствовал и что с момента начала работы над книгой в 1928 году вплоть до 1938 года сам автор чаще всего называл ее романом о дьяволе. С появления нечистой силы в Москве начинается действие в романе и описанием прощания со столицей заканчивается. Все события, о которых идет речь, так или иначе связаны с Воландом и его необыкновенной компанией. И если язык не поворачивается назвать черного мага главным героем, то нельзя не признать, что тема дьявола является доминирующей. Это особенность булгаковского сочинения, его «изюминка». Но откуда проистекал этот интерес к «темной» стороне мира, какие идеи питали фантазию Михаила Афанасьевича?..
Глава 1
Первые опыты демонологии
В сентябре 1922 года в литературном приложении к газете «Накануне» появилось небольшое сочинение Михаила Афанасьевича под названием «Похождения Чичикова». Современные литературоведы квалифицируют его как фельетон или маленькая сатирическая повесть. Но сам автор снабдил свое произведение подзаголовком «Поэма в десяти пунктах с прологом и эпилогом». Такое уточнение указывает на то, что молодой писатель подражает Гоголю. «Диковинный сон… Будто бы в царстве теней, над входом в которое мерцает неугасимая лампада с надписью: «Мертвые души», шутник-сатана открыл двери. Зашевелилось мертвое царство, и потянулась из него бесконечная вереница. <…> И двинулась вся ватага на Русь…». Чудный зачин! Двумя фразами Булгаков определил то направление, которое будет определяющим в его творчестве – Русь и одолевающая ее нечисть.
Гоголевский Чичиков охотится за мертвыми душами, он намеревается стать, а в ходе действия и становится хозяином призраков, мертвецов. В этом своем качестве он, безусловно, выступает посредником между тем и этим мирами, посланником сатаны. Да и фамилия его, как нам думается, возникла от слова «шишига», одного из имен черта. Набоков также находил Чичикова не просто дьявольским пошляком, но прямым агентом Вельзевула: «Да и сам Чичиков – всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола, адский коммивояжер: «наш господин Чичиков», как могли бы называть в акционерном обществе «Сатана и К°» этого добродушного, упитанного, но внутренне дрожащего представителя. Пошлость, которую олицетворяет Чичиков, – одно из главных отличительных свойств дьявола, в чье существование, надо добавить, Гоголь верил куда больше, чем в существование бога. Трещина в доспехах Чичикова, эта ржавая дыра, откуда несет гнусной вонью (как из пробитой банки крабов, которую покалечил и забыл в чулане какой-нибудь ротозей), – непременная щель в забрале дьявола».
Булгаковский Чичиков – тоже своеобразный предтеча Воланда, он появляется в Москве невесть откуда и также производит нечто из ряда вон выходящее: трест для выделки железа из деревянных опилок, колбасу из дохлого мяса, липовую электрификацию и т. д. В эпилоге все его жульнические проделки выдаются за сон, но у читателя не остается никаких сомнений, что Чичиковы и ноздревы были явью нэповской России. В «Мастере и Маргарите» Воланд и его компания будут куролесить и дурить головы московским гражданам, подобно Чичикову. Но чем не запятнал себя, в отличие от них, Павел Иванович, так это поджогами и убийствами.
К той же эпохе относится и действие «Дьяволиады», изданной в 1924 году. Сам писатель оценивал ее в своем дневнике как «дурацкую, ни к черту не годную». Но нам важен сам выбор темы и поиск изобразительных средств для описания человеческого умопомрачения. У «Дьяволиады» тоже есть подзаголовок – «Повесть о том, как близнецы погубили делопроизводителя». Он крайне важен для читателя, так как попеременное появление перед делопроизводителем Коротковым братьев Кальсонеров, один из которых имеет бороду, а другой нет, способно помутить самый трезвый рассудок. Положение усугубляется еще тем, что у Короткова есть свой «двойник» – гражданин Колобков, чрезвычайно схожий с ним, только с усиками. Будучи не в силах разгадать ребус с Кальсонерами и принимаемый, где надо и не надо, за Колобкова Коротков все больше и больше погружается в бездну безумия.
Вдобавок ко всему у него крадут документы, и он как бы исключается из числа живущих на этом свете. Булгаков обыгрывает эту ситуацию, описывая попытку получить Коротковым новый документ у председателя домового комитета. «На двери флигеля было написано: «Домовой». Рука Короткова уже протянулась к кнопке, как глаза его прочитали: «По случаю смерти свидетельства не выдаются». По случаю чьей смерти? Домового? Смешно. А может, по случаю смерти самого Короткова? Еще смешнее, но очень похоже на правду. Живой труп, мертвая душа. Коротков именно так себя и ощущает, признаваясь: «<…> я неизвестно кто. Кончено. Ни арестовать, ни женить меня нельзя».
У «Дьяволиады» был литературный источник – повесть Ф.М. Достоевского «Двойник», вышедшая с подзаголовком «Петербургская поэма». Она посвящена описанию явления черта титулярному советнику Якову Петровичу Голядкину. Черт этот, на удивление, не похож на то привычное рогатое чудище, которое рисует нам народная традиция. Он объявляется перед читателем в человеческом образе, причем оказывается, что он как две капли воды схож с героем поэмы. Писатель именует его Голядкин-младший или Голядкин-второй. Это двойник Голядкина-старшего, Голядкина-человека, который имел несчастье влюбиться. Приключения, которые пережил Яков Петрович, не поддаются пересказу, о них стоит подробно прочитать. Самое любопытное, что они настолько же фантастичны, насколько и реальны. Одно слово – поэма! Мастерство и творческий метод Достоевского таковы, что читатель постоянно колеблется от неверия к вере, от ощущения небывальщины к самой суровой правде. Писатель как бы проверяет на прочность его психику, показывает ему возможные пути нисхождения в умственный ад. Но все то же можно сказать и о булгаковской повести, где близнецы-Кальсонеры вконец расстроили разум делопроизводителя.