Булочка с изюминкой
Шрифт:
… «Нет, всё же удивительная женщина», – посмеиваясь, думал Эрих Мария Ремардини. – «И впрямь отказаться от дворца, от возможности узнать сплетни у самих фрейлин, которые так и будут перед ней расстилаться, а иного мы им не позволим… Право же, как мало ей нужно для счастья, можно только позавидовать!»
Уже после обустройства гостьи в отеле, объяснив, как пользоваться картой в качестве платёжного средства и идентификатора личности, он связался с племянником.
– Кристофер? Мой мальчик, спешу напомнить о нашей договорённости. Всё остаётся в силе, но пришлось немного переиграть время: дама ждёт тебя на западной террасе в шесть часов вечера.
– Это мне ещё и на ужин её тащить, что ли? – приуныл на том конце связи герцог Авиларский. – Я-то надеялся отделаться малым… Ладно. Как скажешь, дядя, я готов.
– Придётся тебе подождать. Не мог же я лишить её возможности немедленно опробовать пляж и окунуться раз пять-шесть, это было бы с моей стороны просто безжалостно. Да ты сам увидишь, какая она… непосредственная. Предупреждаю: выкинь из головы всё, что ты до этого знал о женщинах. Она – дитя своей среды, своего мира и совсем иного воспитания.
– Дикарка, что ли? – хмуро поинтересовался Крис. – Ты бы хоть портрет переслал; а то как прикажешь опознавать это чудо природы?
– Тьфу на тебя. Забыл, что сегодня все рассылки ограничены?
– Но хоть внешне опиши!
Эрих Мария присвистнул:
– Ого, за мной пришли… Кристофер, мальчик мой, мне пора. Почти опаздываю. Не беспокойся, её ни с кем не перепутать. Приятного вечера!
– Удачной поездки! – не пожелал, но словно огрызнулся племянник.
Подумав, связался с секретарём.
– Вот что, Робин, я уже говорил о дядином поручении? Так вот, мы с его… с нашей новой родственницей встречаемся сегодня в шесть, в «Золотом янтаре». Не в час, как раньше планировалось, а в шесть! Свяжитесь… м-м-м… с администратором, с управляющим, с портье – да с кем угодно, но добудьте приметы этой дамы! Чтобы я глянул – и узнал её сразу же. Понятно?
Глава 11
Назвать Робина, секретаря Его Светлости пятого герцога Авиларского, живым ходячим бедствием, язык не повернулся бы разве что у ленивого. Этот молодой человек умудрялся влипать в неприятности там, где, казалось, ими и не пахло. Сломать ногу, да ещё с подвывихом в лодыжке, на ровном месте. Получить по голове случайно выпавшим из окна горшком с геранью или иным омерзительным цветком – неважно каким, главное, что выпавшим… Умудриться заработать тяжелейшую аллергию на морепродукты в первый же день отдыха на Коре, и из-за этого почти весь оставшийся до отъезда месяц просидеть на жёсткой диете и антигистаминных препаратах…
Для всего окружения Кристофера до сих пор оставалось загадкой, почему герцог терпит рядом с собой этого недотёпу, или хотя бы не прибьёт из сострадания. Ответ знал лишь сам Авиларский. Во-первых, из жалости: обычно безразличный или ровно общающийся с подчинёнными, племянник короля привязался к сосунку, случайно затесавшемуся на конкурс его будущих секретарей-референтов. Больно уж тот, в потёртом костюмчике, подлатанном незамысловатыми магическими плетениями, купленными, возможно, на последние гроши, отличался от самоуверенных и нахрапистых конкурентов, всех, как один, прошедших курсы модного самосовершенствования и карьерного роста, уверенных в своих силах и безоблачном будущем для них лично, готовых попинать ногами в моднейших ботинках упавшего соперника, а, если удастся, украдкой ещё и ткнуть в бочину: куда лезешь, сволочь?
Робин среди них смотрелся беспородным щенком, по случайности забредшим в стаю молодых, наглых волкодавов. Герцог-то, пожалуй, и привязался к нему, как к подброшенному, шугаемому всем кутёнку. Но, как человек практичный, всегда помнил, что из дворняжек-то и выходят самые чуткие сторожа и самые верные друзья. Поэтому прервал конкурс секретарей на втором тесте, убедившись, что заинтересовавший его щено… юноша неплохо владеет стенографией и печатает, а, значит, справится со своими обязанностями независимо от наличия в секретарском арсенале иномирных гаджетов. Задал несколько вопросов на сообразительность. И бросил: «Вы приняты!»
Второй причиной оказалась феноменальная память нового помощника. Мало того, что этот самородок поправлял иной раз профессиональных переводчиков, присутствующих на официальных встречах, и оказался ещё и полиглотом. То, что попадало ему в подкорку, оставалось там навсегда. Ежедневник ему был без надобности: он заполнял его лишь для того, чтобы во время отсутствия – его хождения по поручениям – сам герцог, заглянув в расписание, мог освежить в памяти ближайшие запланированные события. Сколько раз, стоя за его плечом на светских приёмах, Робин еле слышным шёпотом подсказывал имена особ, желающих с ним пообщаться! Ведь у «босса», как по земному обращался он к герцогу, память на имена, в отличие от Робина, была, откровенно говоря, дырявая…
Ну, и, наконец, главное.
Парень, конечно, был лопух. Впрочем, гении – а таковым, между прочим, Кристофер и считал недотёпу-секретаря – частенько страдают излишней рассеянностью, сосредоточившись лишь на том, что им интересно. Однако герцог давно заметил странную закономерность: неудачи Робина имели в дальнейшем самые непредсказуемые, но положительные последствия. Причём, как для него, так и для людей, принявших в нём участие. Так, сломанная нога притянула к себе знакомство с доктором Розенблюмом, совершенно случайно подобравшим несчастного на пустынной улочке, где ему, растянувшемуся на ледяной дорожке, раскатанной ребятишками, некому было прийти на помощь – вопить о своей беде он, видите ли, стеснялся, а обыватели в послеобеденный сытый час не спешил выглядывать из окон… Алекс Розенблюм, молодой гинеколог, как раз возвращался от патронируемой роженицы, и наткнулся во дворе на молодого человека, потерянно сидевшего в сугробе и неудобно вывернувшего повреждённую ногу… Помочь доковылять до служебного мобиля, уложить на сиденье, обезболить, обеспечить ноге покой оказалось минутным делом, доставить в клинику на углом – ещё быстрее. А после выяснилось, что у навещавшего Робина в больнице спасителя есть превосходные разработки по кровезаменителю, и когда Эрих Мария попал в беду – именно опытные партии заменителя крови редчайшей группы спасли брата короля от неминуемой, казалось бы, гибели…
Сложно, да? Однако порой Провидение выбирает на редкость извилистые пути.
Вынужденная диета на Коре вынудила Робина частенько заглядывать на кухню отеля. Где он и стал однажды невольным свидетелем – к счастью, ещё и незримым – подкупа повара, подсыпавшего яд в утренний кофе для герцога Авиларского. А обронённый из окна голову молодого человека цветочный горшок привлёк внимание полицейского – и, вознамерившись провести дознание, он застукал в мансарде, откуда, собственно, и свалилась герань, шайку начинающих папарацци, среди которых затесался снайпер. А ведь по этой улице на следующий день должен был проехать королевский кортеж…
В общем, этакое чудо герцог предпочитал держать при себе. Хоть и бомба, хоть и в любой момент могла рвануть … а всё же под присмотром. Но главное – польза.
Ведь если минусы существенно перебиваются плюсами – это же польза?
Хорошо, что сам секретарь не знал о подобных рассуждениях босса. И несчастья, сыпавшиеся на свою голову, воспринимал стоически: ведь с живым человеком всегда что-то случается…
Получив очередное задание, он схватился за голову, перенёс на сутки встречу босса с адвокатами, занимавшимися бракоразводным процессом, оповестил о невозможности визита его светлости на раут маркизы Вендзорской, и только тогда связался по переговорнику с управляющим «Солнечного янтаря».