Бульон терзаний
Шрифт:
– Ну да, по продажам.
– Вот. А я, то есть Чацкий, сам не знаю, чего хочу, никакой должности не имею и… как бы это сказать… наезжаю на тебя не по делу.
– В рыло, – сказал Дима.
– Нельзя в рыло. Я – неплохой парень. Не лох какой-нибудь. Просто… лузер такой вечный.
– Ага, понятно. Я понял, – вдруг закивал Дима, – я такого знаю одного. Давайте.
Дали.
То ли Владимир хорошо объяснил, то ли у Димы были скрытые до поры таланты, то ли ему очень хотелось благодаря участию в спектакле стать менеджером по продажам, – но только Молчалин у него получился отменный. Может быть, слегка нагловатый,
«Молчалин – курьер (зачеркнуто) Дмитрий», – пометил Владимир в списке персонажей.
Тем временем длинноносый Пьеро слез, наконец, с подоконника и сел на освободившийся стул за столик Марии Антуанетты, аккурат между двумя молодыми девушками. Что-то шепнул шатенке в белой блузке и даже слегка подтолкнул ее. Потом повернулся к соседке слева и приобнял ее за плечо.
Шатенка нерешительно встала. Владимир ободряюще улыбнулся ей и сделал знак выйти к столу. Она повиновалась. Руки у нее тряслись, лицо было бледным, она кусала губы, казалось, еще чуть-чуть – и упадет в обморок или в страхе убежит прочь.
– Представьтесь и пару слов о себе, – сказал Владимир и стал перебирать страницы пьесы в поисках чего-нибудь попроще.
– Здравствуйте. Меня зовут Тольяна. Я из города Ульятти, – громко объявила шатенка. И закрыла лицо руками.
Публика грохнула.
– Ну-ка тихо! – прикрикнул Владимир. «Ихо-ихо-ихо!» – грозно прибавило эхо. Мебельщики примолкли.
– Когда долго готовишься, так часто бывает, – прибавил режиссер, чуть смягчившись. – У меня, например, на первом курсе была очень показательная ситуация. Наш мастер, его все звали Капитан, дал задание – сделать этюд на тему какой-нибудь строки из Есенина.
Все, конечно, взяли «Черного человека», «Пугачева» или даже «Белую березу». А я решил выделиться. Нашел стихотворение, оно называется «Октоих». Там есть строки такие: «Несу, как сноп овсяный, я солнце на руках». Красиво и образно, и никто больше не возьмет это, подумал я. Подготовился. Посмотрел на себя в зеркало. А Капитан, он, знаете, любит подкалывать. Чтоб не зазнавались. Я стал мысленно прокручивать возможные реплики. Вот я иду, прижимаю солнце к себе двумя руками, как сноп. А он что скажет? «Володя, у тебя живот скрутило?» А я ему: «Нет, это я сноп несу овсяный». И так мне понравилось! Я про себя этот воображаемый диалог всю дорогу повторял и хохотал. Настала моя очередь показывать этюд. Я прошелся, покрасовался. Жду. «Володя, это ты сноп овсяный несешь, что ли?» – спросил Капитан. «Нет, – ответил я, – это у меня живот скрутило!»
Перепуганные зрители молчали.
– Можно уже смеяться, – великодушно разрешил Владимир. Раздались робкие смешки. – А вы еще раз начните, – попросил он шатенку.
– Меня зовут Ульяна. Я из города Тольятти, – неуверенно начала она, – работаю младшим м-м-менеджером отдела реализазациии.
– То есть на той должности, о которой только мечтает наш будущий Молчалин? – уточнил Владимир.
– Нас там много. Большой отдел. А еще я очень хочу играть в этом спектакле. Пожалуйста, не смотрите, что я все путаю. Просто я очень нервничаю. Но вы мне дайте любую роль. Я выучу и справлюсь.
– Она справится, – подтвердил Петр Светозарович. – Старательный сотрудник.
«Ульяне дать какую-нибудь роль обязательно», – чиркнул в блокноте Владимир и велел ей прочитать за Лизаньку.
Да-а, задача. Кажется, теперь Владимир понимает, что имеют в виду женщины, когда говорят: «Платьев много, а надеть нечего!»
Глава девятая
Продолжение кастинга
Перерыв затянулся; оставшиеся сотрудники не торопились: кто-то пошел в туалет, кто-то захотел попить чаю и отправился за личной кружкой, кто-то решил ненадолго вернуться на рабочее место, чтобы оценить, как без него идет работа, и застрял. Наконец Петр Светозарович не выдержал и рявкнул: «Что они о себе возомнили? Генеральный директор и знаменитый режиссер должны их тут ждать?» – и велел Нине пройтись по списку. Вызывать пофамильно, в алфавитном порядке тех, кто еще не прослушивался. Отсутствующим – неважно по какой причине – объявить выговор и оштрафовать на тысячу рублей каждого.
– Что ж так круто, за опоздание – на тысячу? – шепнул Владимир.
– Думаете, на три надо? – так же шепотом переспросил директор.
Тем временем Нина выкрикнула первую в списке фамилию:
– Алиев!
Длинноносый Пьеро, переместившийся в дальний конец кабинета и сидевший там в компании трех симпатичных барышень, покорился судьбе, медленно встал и вышел к столу.
– Ну какой же из меня артист? – с мягким южным акцентом спросил он. – Хорошо, я представлюсь, как положено. Меня зовут Таир. Я из Баку. Водитель со склада. Нужен вам такой в спектакль? Я, вообще, жду, когда тут все закончится, чтоб мне на завтра задание дали. У меня нет времени на то, чтобы играть. Вот ни на столько лишнего времени. Нет, если вам очень хочется, чтоб именно я у вас играл, то давайте главного злодея.
– Вы не очень похожи на злодея, – устало сказал Владимир, – да тут и злодеев особых нет. Главный злодей – московское высшее общество… Ну да, впрочем, сейчас это не имеет значения. Вот возьмите, читайте. Вы – Загорецкий, я – Софья, графиня-внучка и кто там еще… Все я…
Владимир пропищал первую женскую реплику нарочито высоким голосом. В последнем ряду раздались смешки. Загорецкий ответил, чуть склонившись в полупоклоне. Он был и льстивый, и проворный. Следующую реплику режиссер прочитал уже нормально. Таир отвечал, согнувшись чуть не до пола.
– Очень хорошо, – сказал Владимир, – будете главным злодеем, как и хотели.
И сделал соответствующую пометку в блокноте.
– Да я как раз не хотел… – робко возразил будущий главный злодей. – Я наоборот, у меня времени нет совсем. А, понятно, вы уже меня записали. Все, я в петле.
Таир махнул рукой и вернулся на подоконник. Так и сидел там до самого окончания кастинга, как обиженный и никем не понятый подросток.
«Выяснить отдельно, лично, если Таир действительно не может играть – найти другого Загорецкого», – записал Владимир.