Бульон терзаний
Шрифт:
– Достань-ка календарь! – приказал Стакан. Петрушка не двигался с места. – Наливай, кому говорят! Э, да ты уже все. Откалендарился.
– Я еще не все… Не все я еще, – вяло протестовал собутыльник.
Владимир вырос перед ними, свирепый, как богиня мщения. За спиной у него маячила Ульяна – богиня мщения рангом пониже.
– Все, готов, – указывая на Петрушку, сказал Стакан. – Слабоватую труппу ты набрал.
– Ы-ы-ы… – пробормотал Петрушка.
– Что значит – «ы?» Вы играть сможете? – склонился над ним Владимир.
– О-о-о… – простонал тот.
– Но вы же говорили, что пьете в соответствии с поводом!
Петрушка
– Я пил… в соответствии. Знаменитый артист. Грех не выпить. Повод оказался сильнее.
И закрыл глаза.
– А ты, Стакан?
– А что я? Я в силах сыграть что потребуется. У меня все просчитано. Мужик вот хлипкий попался.
– Мужик хлипкий… ты же его и подбил на пьянку! А где я другого Петрушку возьму за час до премьеры? Он же не очухается к спектаклю!
– Ну чего кипешишь? Вечно ты с обновкой. Выйдешь сам и сыграешь. А ты, дорогая, – это уже к Ульяне, – сбегай, позови кого-нибудь покрепче.
– Снова пить? – рассвирепел Владимир.
– Да при чем тут пить. У меня и нет больше. Вот, мужика надо куда-то отнести, не здесь же его бросать.
Ульяна покинула место трагедии. Петрушка захрапел. Стакан легко поднялся на ноги, демонстрируя полную боевую готовность.
– Как говорил Капитан, – покачал головой Владимир, – увидеть на сцене трезвого Токарева такая же редкость, как пьяного Полозова!
– Я Гадюкинсу позвонил вчера, – сказал Стакан, – рассказал про наш будущий триумф.
– Пригласить хотя бы догадался?
– Представляешь – догадался. Он не может. Привет тебе передавал. Ты бы тоже позвонил, а то поздно будет.
– Не знаю. Не могу. Что-то сдерживает. Понимаешь, получается, что я не звонил, не звонил. Может быть, из зависти к его успехам. У него жизнь другая совершенно. Позвонишь, а он: «Прилетел из Нью-Йорка, дал там концерт. Буду записывать аудиокнигу. Перечитал договор – кажется, мне ничего за это не заплатят, но отказываться поздно. На днях буду смотреть артистов для нового фильма. Соседская такса перекопала на даче клумбу, искала лису, нашла бутылку, которую мы с тобой лет десять назад заначили. Разбила, нализалась, всю ночь выла на луну собачий шансон». А мне что сказать в ответ? Пельмени подорожали. Капитан меня из «Зойкиной» выкинул. Я встретил подходящую женщину, но слишком поздно, наверное, ничего не получится. Вот такие новости. И я понимаю, что он многое не рассказывает, не хвастается, щадит меня. Только то, что считает забавным, чтобы повеселить. Но эти забавы – совсем из другой жизни, которая мне уже никогда не светит. И вот у него было все хорошо в этой его другой жизни – и я не звонил. А когда узнал о болезни – то сразу позвонил. Слетелся, как стервятник, полакомиться чужой бедой.
– Хуже, если узнал – и не позвонил. Ладно. Твое дело.
Помолчали. Петрушка захрапел в другой тональности. Да где ж эта Ульяна с подмогой, волк ее задери!
– Давай хоть быстро повторим, – наконец, сказал Владимир, – Фамусова и Петрушку.
– Мы сто раз это играли с тобой.
– Здесь другая сцена.
– Будем импровизировать.
Тут наконец объявилась Аня. Оказывается, она перепутала адрес и слегка заблудилась в промзоне, но видеооператору уже позвонила, он едет в правильном направлении и вот-вот будет.
– Так! – строго сказал Владимир. – Я пойду встречать дочку. А ты тем временем избавься от тела! Чтобы оно не вылезло на сцену в самый неподходящий момент.
И удалился. Навстречу ему вверх по лестнице уже спешили добровольцы – рабочие сцены.
– Был Петрушкой – стал телом! – патетически произнес Стакан над спящим собутыльником. – Бедный Йорик. Я знал его, Горацио…
Глава тридцать пятая
Омм, релакс, премьера
Аня вбежала в «Арт-Табурет», на ходу расстегивая куртку, снимая шапку, приглаживая волосы. Владимир уже спешил ей навстречу. И тут из ближайшего стеклянного аквариума выплыла Матильда. Оглядела гостью. Мысленно сверила с картотекой нужных людей и ринулась на приступ.
– Рада, вот просто до ужаса рада вас видеть! – пропела она. – Хотите сделать репортаж о нашем арт-пространстве? Я мигом проведу для вас индивидуальную экскурсию. У нас сегодня как раз спектакль, его тоже можно упомянуть, в скобках.
– Я как раз на спектакль, – ответила Аня, оглядываясь в поисках отца.
– Спектакль неплох. Но уверена, что для остроты и зрелищности основной темой репортажа лучше сделать «Арт-Табурет». Вы только оцените интерьеры! – напирала Матильда.
Судя по всему, интерьеры Аня оценила не слишком высоко. Еще бы! Ведь к их оформлению не приложил руку ее драгоценный Умпалумп.
– Все предложения – в рекламную службу телекомпании, – бросила она.
– Ваша рекламная служба обдерет нас как липку! Давайте договоримся один на один! – зашептала Матильда, крепко ухватила жертву за локоть и повлекла в какой-то закуток. По счастью, Владимир был уже совсем рядом.
– Папочка! – противным голосом закричала Аня так, что вздрогнули стекла в павильонах-аквариумах. – Папочка, меня уволили из телевизора, и я теперь буду жить на твоем иждиве-е-ении!!
Матильда остановилась. Отпустила Аню и брезгливо отряхнула руку.
– А, так вы не то, что нам нужно, – пробормотала она и быстро зашагала прочь.
Владимир обнял свое дитя, словно пытаясь защитить от всех Матильд мира.
– Жуткая грымза, – заметила Аня, высвобождаясь из объятий, – и приставучая. Откуда она узнала, что я на ТВ работаю? Я же не звезда там какая-нибудь. Надеюсь, ты не поверил, что меня взаправду уволили?
– Не поверил, – улыбнулся Владимир. – И никому не говори, что ты дочь артиста. Так бездарно не играет даже Снежана!
– Ай, подумаешь, я и не собираюсь играть. Вообще, театр – это прошлое. Ладно, пошли смотреть ваш капустник. Кубарев позвонит, когда подъедет, – надо его тут же встретить и спасти от этой синей вампирши. Ну веди меня!
«А ведь ей интересно, что у нас получилось», – подумал Владимир. По дороге Аня рассказывала о тяготах своей телевизионной жизни. Конкурс на позитивный новогодний сюжет, объявленный в сентябре, все еще продолжается. Репортеры как с ума посходили: в погоне за премиальным «позитивом» упустили несколько действительно важных новостей. В эфир уже вышло около сорока белых и пушистых репортажей, а начальство что-то не устраивает: тут не та тема, здесь не хватает общественной значимости. Наверное, просто не хотят раскошеливаться и платить премию. Новогодний выпуск потом составят из того, что уже выходило, а денежки себе заберут.