Булыжник под сердцем

Денби Джулз

Из меня словно выпустили воздух. Руки дрожали. И что, это всегда так просто? Черт, я забыла про контракт, дура!

Так просто никогда больше не было, но в конце концов руки перестали дрожать, и я всегда успевала заключить с ублюдками контракт до того, как они, блядь, повесят трубку. Как они меня только не оскорбляли! С ума сойти. Особенно если какой-нибудь крутой лондонский выскочка называет тебя «сукой ебаной». Ага, вот именно.

Джейми поразило до глубины души, с какой вроде бы легкостью я нашла ей работу. А Моджо любезно сообщил, что всегда знал: его Тигровая Лилия – настоящая звездочка. Я звездно помигала ему в ответ и пошла заваривать чай, а Джейми в истерике размышляла, что

ей надеть, что ей говорить и что ей делать на сцене – именно в таком порядке. До концерта оставалось три недели, и все это время Джейми перерывала шкаф и периодически будила меня в два часа ночи «послушать вот этот смешной кусок». Моджо она доставала не меньше, пока тот ее не подкупил, одолжив свое расшитое болеро.

И вот наступил день концерта. Бледная как мел Джейми все утро ходила кругами, а потом мы отправились на са-ундчек, точно зомби под снотворным. Моджо сказал: «Добрый день, дорогуша», – и Джейми разревелась. Я бы сорвалась, если б не понимала, что она искренне напугана. Вот что подразумевал Грэм под трясучкой. Половина меня хотела прекратить страдания Джейми и отменить концерт. Но вторая половина сознавала, что такова цена – и, думаю, где-то глубине души Джейми тоже это знала. Как ни странно, тяжелее всего пришлось Моджо. Он говорил, ему нервно даже смотреть на нее. Мне было не лучше, но я держала себя в руках. Кто-то из нас должен оставаться человеком.

На настройке звука и освещения – для такого концерта минимальных – Джейми была бледна, но уже собралась. Она сама понимала, как важно сохранять спокойствие и выглядеть уверенно. К счастью, Джейми хорошая актриса: даже не укусила Сая, когда он бросился к ней и заключил в крепкие страстные объятия. Этот придурок хотел как лучше. Поэт оказался крупным, плотно сбитым парнем, в бешеном темпе стрелял вызывающими остроумными памфлетами – невероятно смешными… если вдвое снизить скорость. Под напускным мачизмом вполне милый и умный; вскоре они с Джейми уже добродушно перешучивались. Всех нас объединяло отвращение к Билли Психу.

Билли приехал поздно – как и подобает звезде из Манчестера. В сопровождении менеджера Слима, своей девушки (трофейной блондинки) и лучшего друга Тихуна. Ясное дело, меня, Сая и Джейми он проигнорировал. Только поздоровался с Краснокожим Джеком за руку – этак по-свойски, тыча кулаком в плечо. Раньше они работали вместе, Билли знал, что Джек намного остроумнее, – и был готов. На сцене Билли пускался в длинные и крепкие (простите за каламбур) рассуждения о пенисах и говне. Зал всякий раз взрывался хохотом в ответ на хохму про «И одну порцию виндалу [20] » и загибался от смеха после любимой присказки Билли «Да, я псих!». Вся его альтернативность заключалась в пространном рассуждении, есть ли у миссис Тэтчер пенис:

20

Блюдо, похожее на очень острое и кислое карри со свининой с острова Гоа.

Знаете, она не баба, точно вам говорю, не баба, ну да, и, честно говоря, я бы с ней трахаться не стал. А ты? Стал бы?

Стал бы! Стал бы! Ебаный в рот, и кто из нас после этого псих?

Полное дерьмо? О нет. Ирония, видите ли! Пресса в восторге. Какой характерный образ! Как умно. Истинный постмодерн. Понятно, что все это двойной блеф: в реальной жизни Билли взаправду был алкоголиком, женоненавистником и ублюдком.

Небось

думаете, что я ему завидую? Да, он многого добился. Особенно когда смягчил свой стиль и ушел на телевидение – выступал ночью по Четвертому каналу в сериале «Секс для вас». Помню его интервью в статье «Мэйл» – про юмористов, которые работали с Джейми. Мол, он с первого взгляда понял, что Джейми странная. Хотел, видите ли, дать ей пару советов, наставить на путь, а она ему чуть голову не откусила – остервенелая феминистка в чистом виде. Жаль, но случившееся его не удивило.

С Джейми он ни единожды не разговаривал. Ой, простите – соврала. Один раз заорал, чтобы съебала с прохода, когда Джейми стояла сбоку за кулисами. Нет, я ему не завидую. Все гораздо хуже.

Нам на него было, в общем, наплевать – по крайней мере, в тот вечер. В конце концов пришлось начать шоу. На сцену вышел Сай, и зрители (за исключением мамочки) встретили его громоподобным равнодушием. Горящие булавы ему не разрешили из-за правил пожарной безопасности, чтобы не сжег здание, и Сай сюрреалистично жонглировал двумя дохлыми рыбинами и капустой. В итоге треска приземлилась в первом ряду – в пивную кружку огромного верзилы в футболке регбиста Брэдфордского университета. Последовала бурная перепалка, и рыбина ее уже не пережила: в результате Сай ушел, а сцена и зал остались – все в ошметках дохлой трески.

Следующей выступала Джейми.

К этому времени я извелась окончательно, а Моджо глушил «черный русский» стакан за стаканом. Через соломинку. Я выволокла Джейми из туалета гримерки и отконвоировала за кулисы, где она стояла как приговоренная, пока со сцены убирали остатки рыбы, а конферансье, студент театрального института, сам надеявшийся когда-нибудь стать юмористом, объявлял следующий номер. Отстраненная, далекая, глаза уставились в никуда, лицо – будто маска в тусклом синеватом свете.

– Удачи, – прошептала я.

– Нет, «ни пуха ни пера». Грэм рассказывал, так говорят в цирке. Если желаешь удачи, искушаешь дьявола, он подстроит неудачу. Скажи «ни пуха», Лили.

– Ладно, ни пуха. Я буду в первом ряду, мы с тобой, ты справишься, правда, ты…

– Тебя уже объявляют, давай! – прошипел кто-то из персонала.

Я бросилась в зал. Джейми поднялась на сцену.

– А теперь – кое-что особенное. Наша брэдфордская звездочка, зажигательная девушка. Итак, встречайте… ДЖЕЙНИ ДЖИ!

Как мне хотелось врезать в эту прыщавую морду – он же имя переврал! Господи, как она это воспримет?

Раздались скудные аплодисменты. Джейми неспешно подошла к микрофону и отрегулировала высоту. Посмотрела в зал и слегка улыбнулась. Зрители к такому явно не привыкли. Внутри у меня все сжалось; рядом Моджо бормотал:

– Ну же, дорогуша, пожалуйста…

Джейми глядела поверх толпы, по-прежнему улыбаясь. Они молча пялились на нее, осознавая, что: а) она женщина; б) она их не боится.

И тут огромный волосатый урод с заднего ряда завопил:

– Эй, покажи нам сиськи!

Зал разразился бурным хохотом и криками: «Да, давай, раздевайся!» В конце концов, тут по большей части студенты. Будущие лидеры нашей страны.

Моджо тихонько застонал.

– Чего это я буду показывать тебе сиськи? – дружелюбно осведомилась Джейми. – Да ты не знаешь, что с ними, нахуй, делать. Посмотри на себя: всего-то пинта пива с лимонадом – и ты уже полный осел. Знаешь, иди домой, мальчик, пускай тебе мамочка на Рождество мозги сошьет. И нечего в него пальцами тыкать – бедняжка, вот они каковы, друзья. Стукачи в натуральную величину. Не попадайся с такими в участок, приятель, – они тебя с потрохами сдадут, их пытать придется, только чтоб заткнулись.