Бум
Шрифт:
Шарль так и не появился. Впрочем, Анастасия отказалась отслужить
заупокойную мессу по своему супругу, заявив, что он жив, а, значит, следует
служить здравицу. Вот так и появилось наше семейство русских де Вильмон.
После Октябрьского переворота пришлось сменить фамилию на
Вильмоновы, поскольку к дворянам отношение было неоднозначное. Кое-что
из имения прабабки удалось сохранить. Мы не так давно побывали в нём. В
особняке открыли музей. Вот
вам что-то известно о судьбе моего предка?
Я покачала головой.
– Тогда, скажите, ради бога, зачем вы пришли? Я теряюсь в догадках.
В это время в комнату заглянула Настенька.
– Папа, можно мне погулять?
Шарль ответил по-французски. Девочка извинилась и убежала. Я довольно
хорошо знаю французский, но с трудом поняла то, что он сказал. Это была
речь французского аристократа, но не современного, а жившего где-то лет
двести назад. Странно, очень странно, мне и вначале показалось, что речевые
обороты мужчины выпадают из норм современного русского языка.
– Вы так и не ответили на мой вопрос, зачем же вы пришли и что хотели
узнать? – вновь поинтересовался Шарль.
– Извините, задумалась. Мы, практически, уже всё узнали из вашего рассказа.
– А всё же, нельзя ли конкретнее?
– Нас интересовала судьба друга вашего прапрадеда Поля де Турмон.
– А с какой целью?
– Вы знаете, у моей подруги Женевьевы Турмоновой, - я не договорила.
Шарль странно посмотрел на меня и, уж чего я не ожидала от молодого
мужчины, упал в обморок. Поговорили, выходит.
– Что с ним?
– забеспокоился Степан.
– Я думаю, обморок и не только. Кажется, он не тот за кого себя выдаёт.
Принесите воды. Сергей убежал на кухню. С помощью подручных средств
удалось привести Шарля в чувство.
– Как вы? – поинтересовалась я.
Шарль помотал головой и ответил, что всё в порядке.
– А теперь расскажите нам, уважаемый, что случилось с вами.
Мужчина пересел на диван, откинулся на подушки и начал.
– Когда вы упомянули о Женевьеве, я вспомнил о своём друге…- Шарль
замялся, - вы, наверное, догадались, кто я на самом деле.
Я кивнула.
– Разрешите продолжить или же скорее дополнить свой рассказ. Всё, о чём я
говорил ранее, истинная правда, но вот, то, что произошло со мной, не
поддаётся никаким объяснениям.
Поссорившись с отцом, я забежал к своей нянюшке. Она фактически
воспитала меня. Простая крестьянка проживала в нашем поместье с ранних
лет. Девчонкой её привезли из деревни. Когда я появился на свет, ей было
около тридцати
добрейшей женщине, которая и воспитала меня как собственного сына. В
поместье поговаривали, что Ивонна, так звали мою няньку, может гадать на
картах и предвидит будущие события. Когда я вбежал к ней в комнату, она
попросила меня присесть и выслушать её. Нехотя, гнев застилал мне глаза,
хотелось как можно скорее покинуть родительское поместье, я выполнил
просьбу няньки.
«Милый Шарль, ты знаешь, что дороже тебя у меня никого нет. Ты мне как
сын. Я сейчас скажу тебе нечто, что покажется странным, и ты вначале не
поверишь мне».
Я порывался встать и наконец-то уехать, но был остановлен таким твёрдым и
незнакомым мне прежде голосом Ивонны.
«Сиди и слушай!»
Пришлось повиноваться. Такой я свою няньку никогда не видел: глаза горели,
щёки пылали багровым румянцем.
«Не перебивай меня. Я знаю, что в далёкой России ты встретил свою
единственную любовь и твоё сердце стремится к ней. Она ждёт тебя, вы
встретитесь, но быть вам вместе не суждено. Ты заберёшь свою дочь, а сына
оставишь Настеньке. Вас разъединят века. Возможен только один путь
вернуться назад, найти потомков твоего друга Поля. Они приведут тебя к
твоей любимой. Это тебе».
Мне сунули в руку крестик.
«Носи не снимая. Однажды в дверь твоего дома постучатся трое: двое
мужчин и женщина. Знай, наступило твоё время. Поможешь им, помогут и
тебе. Женщина упомянет о подруге по имени Женевьева. Это праправнучка
твоего друга. Значит, он не погиб, а сумел удержаться за жизнь, и его семя
дало потомство».
Вот такое странное предсказание я услышал перед тем, как покинуть родину.
Мне удалось добраться до России и разыскать жену. Как и сказала Ивонна, у
нас родилась двойня. Моему счастью не было предела. Однако продлилось
оно не долго. Москва отстраивалась после пожара, и мы решили вернуться
туда. К нашему великому удивлению дом уцелел, сгорело лишь несколько
хозяйственных построек. Мы были вдвоём, и это было счастьем. Однажды в
жаркий летний вечер мы отправились к пруду. Анастасия шла впереди, а я с
дочуркой на руках чуть сзади. Тут случилось нечто, чему я не мог найти
ответа. Между мной и женой возникла какая-то прозрачная стена. Я видел,
что жена с сыном пытаются что-то сказать, но слов не слышал. Постепенно
марево уплотнилось, и Настенька с дочкой исчезла из вида, а я остался в