Бумаги Иисуса
Шрифт:
На этот раз командование армией принял на себя сам император Адриан. Его сопровождал бывший наместник Британии Юлий Север, которого Адриан считал самым лучшим из своих полководцев. В 133 году н. э. от девяти до двенадцати легионов вместе с иностранными войсками, набранными в таких далеких землях, как Британия, – от шестидесяти до восьмидесяти тысяч солдат – вторглись в Галилею одновременно с запада и с востока, из-за реки Иордан. Но продвигались они очень медленно. Еврейские повстанцы создали очень гибкую оборону. Бывший армейский офицер Мордехай Гихон так описывает стратегию Бар-Кохбы:
«Основной расчет евреев состоял в том, чтобы затянуть войну, нападая на неприятеля с разных сторон и захватывая оружие, и изматывать римлян,
Но они потерпели поражение. Симон Бар-Кохба был убит в 135 году н. э. при защите города Бейтар. Его великая война завершилась.
Адриан, вознамерившись стереть из памяти само название Иудея, переименовал ее в Palaestina – Палестину. Однако по прошествии двух поколений населению этой провинции была предоставлена довольно широкая автономия – в том числе они освобождались «от любых повинностей, которые противоречили их традициям и религиозным убеждениям». [85]
84
Gichon, «The Bar Kochba War», Revue international d'histoire militaire, стр. 94.
85
Gichon, «The Bar Kochba War», Revue international d'histoire militaire, стр. 97, цитируется один из законов римского императора Септимия Севера, 193–211.
По всей видимости, римляне все еще помнили, какой кровью далось им повторное завоевание Иудеи. Рана все еще не затянулась.
Я подружился с профессором Мордехаем Тихоном из Израиля, когда регулярно участвовал в археологических раскопках профессора Роберта Эйзенмана и его команды из Калифорнийского университета. Меня потрясли обширные знания Тихона о Бар-Кохбе, а его заинтересовала идея книги «Святая Кровь и Святой Грааль», которую он прочел. Однажды он пригласил меня – вместе с несколькими студентами и добровольцами, помогавшими нам при раскопках в районе Мертвого моря – посетить одну из последних крепостей Бар-Кохбы, захваченных римскими войсками. Это были заброшенные развалины возле Эммауса в предгорьях Иудейских гор, на полпути между Иерусалимом и побережьем. Там никогда не проводились раскопки, и профессор Тихон решил воспользоваться случаем. Вскоре я понял, почему.
Под вымощенной камнем платформой оказалась сеть туннелей. После взятия крепости римлянами ее защитники укрылись в этих туннелях, куда мы смогли заползти лишь на четвереньках. Они слышали, как римляне разговаривают всего лишь в нескольких футах над ними. Интерес представляла конструкция резервуаров для воды: те, что снабжали крепость водой, имели доступ снаружи через отверстие в мощеной платформе, похожее на колодец.
Но по форме эти резервуары напоминали луковицу – то есть вода находилась под вымощенной камнем площадкой за пределами отверстия. Подземные туннели обеспечивали бывшим защитникам крепости незаметный доступ к краю овальных резервуаров, так что они могли прожить под крепостью несколько недель, снабжая себя водой под носом у римлян, не подозревавших об их присутствии. Однако главное их убежище находилось в глубине холма, в подземных туннелях, попасть в которые можно было только из туннелей первого уровня. Воины Бар-Кохбы и их семьи, вероятно, поднимались оттуда лишь затем, чтобы набрать воды.
Когда римляне, наконец, обнаружили, что происходит у них «под ногами», то засыпали резервуары камнями, уничтожив источник воды. Затем они проникли в подземный лабиринт, пытаясь добраться до соратников Бар-Кохбы, которые скрылись в более глубоких туннелях.
Тихон предложил мне следовать за ним и стал пробираться по узким, способным вызвать приступ клаустрофобии проходам. Вскоре мы добрались до туннеля, под острым углом уходящего вниз, в скалистое основание холма. Вход был замурован при помощи камней и раствора.
– Римляне надежно закрыли его, – объяснил мне профессор и, немного помолчав, добавил: – Этот туннель с тех пор не открывали. Все защитники крепости по-прежнему там.
До меня не сразу дошел смысл его слов. Затем я ощутил шок, представив себе сцену ужасной трагедии, которая ждала первого из археологов, кто разберет каменную кладку и проникнет в туннель. Я никогда не забуду узкий замурованный вход в убежище, которое 1900 лет назад буквально за несколько минут превратилось в гробницу, заполненную живыми людьми.
Таким был мир, в котором жил Иисус, его последователи и по меньшей мере один из его более поздних биографов. В этом мире зародилось христианство. И именно стык двух частей этого мира вызывает такие споры. Как мы уже убедились, это была эпоха, когда вера определяла все, и неподходящая вера в неподходящей обстановке могла стать причиной внезапной смерти – либо на кресте от руки римлян, либо от острого кинжала сикария.
Лишь немногие из описанных нами событий нашли отражение в Евангелиях. Вместо истории Новый Завет предлагает нам приглаженный, цензурированный и нередко вывернутый наизнанку взгляд на события. Однако даже те, кто составлял для нас Новый Завет, были не в состоянии полностью исключить упоминание о мире, в котором жили главные действующие лица. Иисус родился и вырос в эпоху формирования партии зелотов. Известно, что когда он в возрасте тридцати лет начал проповедовать свое учение, часть его ближайших сподвижников были членами этого мессианского движения – движения, в котором Иисусу было суждено сыграть важную роль. В Новом Завете встречаются обвинения против римлян, и мы улавливаем приглушенную атмосферу насилия, которым была пропитана та эпоха – причем эта атмосфера сгущается, когда мы доходим до конца истории, рассказывающей о распятии Иисуса.
Однако в изложении составителей Нового Завета распятие умышленно лишено политического контекста. Это доказательство того, что цензоры последующих эпох сознательно старались отделить Иисуса и его жизнь от исторической эпохи, в которой он родился, жил и умер – какой бы ни была его смерть. В своем усердии эти цензоры совершили еще более разрушительную ошибку: они отделили Иисуса от еврейского контекста. И сегодня огромное количество христиан понятия не имеют о том, что Иисус никогда не был христианином: он был рожден иудеем и прожил свою жизнь как иудей.
Примерно через поколение после распятия Иисуса – или, по крайней мере, его исчезновения с исторической сцены – Иерусалим и Иерусалимский Храм были потеряны для иудаизма. Центром иудаизма стала раввинская школа в Иавнее. В это же время начались манипуляции историей жизни Иисуса, в результате чего возникла религия, центром которой стал Иисус, а не Бог. Здесь мнение многих древних хроникеров расходятся, однако именно на этом основаны все альтернативные теории. Еврейское происхождение Иисуса стали рассматривать в контексте усиливавшегося языческого влияния, которое принесли с собой принявшие христианство греки и римляне. В последующие столетия это языческое влияние увело христианство довольно далеко от иудаизма.
Среда для распространения христианской веры сильно изменилась: теперь оно предназначалось не для иудеев, а для язычников – тех, кто верил в многочисленных богов и богинь, таких как Митра, Дионис, Изида и Деметра, – и поэтому нуждалось в новой «упаковке», имевшей антиеврейский оттенок. Почва для пересмотра истории и триумфа искусственного «Иисуса веры» над «Иисусом истории» – человеком, который говорил о Боге и передавал божественное послание, но не объявлял себя Богом – созрела.
Настоящим чудом можно считать тот факт, что одно из Евангелий, старательно отделяя Иисуса от иудаизма, все же сохраняет часть «исторического Иисуса» и фрагменты его учения о божественном: