Бумажное сердце
Шрифт:
– Всё, мой мальчик, твоё время истекло, – с мнимым сожалением произнесла дама. Лаврик расправил плечи, готовясь к решающему действию.
– Пей, – велела мадам Трюффор, и глаза её при этом холодно сверкнули.
Дрожащей рукой Лаврик потянулся к бутылькам.
А вдруг Myosotis – это какая–нибудь раффлезия 1 ? Хотя это маловероятно. Ритка, конечно, любит выделяться из толпы, но не настолько. Но всё–таки выбирать Myosotis, не зная, что это, рискованно. Кончиком пальца Лаврик дотронулся до бутылочки с колокольчиком. Коленки
1
Раффлезия (лат. Rafflesia) – род цветковых паразитических растений семейства Раффлезиевые. Цветок достигает диаметром около одного метра. Насекомых–опылителей он привлекает запахом гниющего мяса. (Прим. автора)
«Вкусно», – невольно подумал Лаврик, ставя пустой бутылёк обратно на стол.
В комнате воцарилась тишина. Некоторое время мальчик прислушивался к внутренним ощущениям. Голова не кружилась. Ничего не болело.
«Пока», – предательски сказал внутренний голос. От волнения он машинально снял очки и протёр их краешком сюртука.
А когда он снова надел их, перед его глазами всплыла картина из прошлого.
И он вспомнил.
В самый первый день, когда он принёс открытки в школу, на перемене к нему подошла Ритка.
– О, незабудки! – воскликнула она, взяв одну из карточек. – Это же мой любимый цветок! Можно, я себе заберу?
Так вот почему он не знал, что Myosotis – это незабудка по–латински!
Повертев открытку в руках, Ритка вдруг прошептала ему на ухо.
– Слушай, Лаврик, можешь сказать Максу, что мне нравятся незабудки?
Лаврик не поверил своим ушам. Он пристально посмотрел на Ритку, а та вдруг смущённо покраснела. Впервые в жизни.
– Скажешь? – застенчиво опустив глаза, переспросила она.
Лаврик пообещал, что скажет. Он ещё долго не мог придти в себя от такой просьбы, а потом начался урок биологии, и он напрочь о ней забыл.
«Блин, я же так и не сказал Максу про незабудки! Вот растяпа!» – мысленно обругал себя мальчик. У него даже уши покраснели от стыда.
– Понравился тебе мой незабудковый нектар? – услышал он вкрадчивый голос мадам Трюффор и поднял голову.
Дама поставила пустую чашечку на стол и, притворно вздохнув, добавила:
– Я тебя недооценивала.
Лаврик грустно улыбнулся. «Обязательно извинюсь перед Риткой, когда всё закончится», – подумал он и вдруг почувствовал странную дрожь во всём теле.
– Я смотрю, ты побледнел, мой мальчик, – с сочувствием произнесла мадам Трюффор. Взгляд её при этом оставался ледяным.
– Что со мной? – вырвалось у Лаврика. Неужели он всё–таки ошибся?
– О нет, – рассмеялась мадам Трюффор. – Это не яд. – Она взяла со стола палочку и ударила в гонг. – Тебя ждёт второе испытание. Кто следующий?
Мальчика затрясло, как в лихорадке, но он заставил себя сосредоточиться на выборе.
– Теперь Анютка, – выдавил он, и у него потемнело в глазах.
Глава 10. Анютка
Лаврик с трудом открыл глаза. Он попытался пошевелиться, но тело слушалось плохо. Руки и ноги не двигались, словно что–то приковало их к земле.
«Что со мной? – испугался мальчик. – Меня парализовало?»
Когда ему удалось с горем пополам повернуть голову, Лаврик чуть не вскрикнул от изумления. Вокруг него, насколько хватало глаз, простиралось ровное белое поле, словно он вдруг очутился на простыне великана. Только в самом его конце угадывалось что–то вроде деревянного бордюра, огибающего полотно по кругу. С другой стороны было то же самое.
Лаврик попытался встать, но что–то острое кольнуло его в спину, и он замер.
Тут огромное полотно, на котором он лежал, пришло в движение. Оно медленно поднималось, накреняясь под углом.
– Ой, мама! – пискнул Лаврик. Он почувствовал, что запросто скатился бы вниз, если бы что–то не держало его за спинку сюртука. Его вдруг замутило, потому что комната и предметы внутри неё показались ему непомерно большими.
Прямо перед ним возникло лицо мадам Трюффор. Оно было таким гигантским, что закрывало собой весь обзор.
– Надеюсь, у тебя не закружилась голова, мой дорогой? – делая вид, что сочувствует, молвила она. Её голос стал таким громким, что Лаврику тут же захотелось зажать уши руками.
– Что со мной? – хрипло спросил он, с трудом сглотнув.
– Ты чуточку уменьшился в размерах, – рассмеялась мадам Трюффор. – Кажется, мой незабудковый нектар тому виной.
Уменьшился?! Что за чепуха? Как это вообще возможно?! Однако оснований не верить громадному лицу дамы не было.
– И что теперь будет? – решился уточнить мальчик. Он почувствовал, что хозяйка мастерской начала перемещаться вместе с полотном, на котором он лежал.
И тут его глазам предстала внушительных размеров швейная машинка – чёрная, гладкая с чуть изогнутым верхом и золотистым кружевным узором на боку. Похожая была у его бабули, в детстве Лаврик даже пробовал на ней вышивать. В машинку были заправлены изумрудно–зелёные нитки.
Поверхность, на которой он перемещался, снова приняла горизонтальное положение. Лаврик почувствовал резкий толчок, в ушах засвистел воздух, и он зажмурился, а когда открыл глаза, то с ужасом заметил, что меньше чем в метре от него угрожающе зависла машинная лапка. И тут он похолодел от внезапной догадки! Полотно, на котором он лежал, предназначалось для вышивания, а бордюр с краю – не что иное, как пяльцы!
– Ч–что вы соб–бираетесь делать? – дрожащим голосом спросил мальчик. Мадам Трюффор исчезла из его поля зрения, и у него появилось плохое предчувствие.
– Вышивать, что же ещё? – хладнокровно отвечала дама. Судя по всему, она возилась с маховиком – игла опустилась чуть ниже, проткнув острым кончиком белую ткань. Лаврик невольно отметил, что в таких масштабах она напоминает жало какого–то шершня–переростка.
«Нужно что–то делать», – решил он и изо всех сил дёрнулся в сторону. Послышался треск материи, но освободиться ему не удалось. Что–то продолжало крепко держать его. Он попробовал ещё раз – в спину снова кольнуло.