Бумажный тигр

От долгого и неподвижного сидения нога все еще ныла. Закинув ее на здоровую и легонько массируя, Дэниел Маллони рассеянно смотрел на мелькавшие за окном кукурузные поля Огайо. Он теперь жалел, что прислушался к совету Эви и не поехал верхом на лошади. Нога болела бы меньше, и вообще он чувствовал бы себя гораздо комфортнее. А сейчас Дэниела раздражал даже его костюм, в особенности галстук и тугой воротничок.

С другой стороны, он понимал, что на поезде доберется до места быстрее и даже с известным шиком. Тут Эви была права. Правда, она не учла, что Дэниела не будут встречать, и поэтому не имеет значения, на чем он въедет

Дэниел представил себе, как отреагировала бы Эви, если бы он сказал ей об этом, и… улыбнулся, глядя на свое отражение в окне. О, сестра вцепилась бы в него и настояла бы на том, чтобы поехать вместе с ним. Интересно, как отнеслись бы добропорядочные обитатели Катлервилла к появлению Эви и ее мужа Тайлера? На Эви, конечно, было бы одно из ее последних парижских платьев и перо в волосах, а на Тайлере — его знаменитые сапоги, ковбойская широкополая шляпа и обезоруживающая улыбка. Уже к исходу дня они стали бы самыми популярными в городе людьми, Дэниел не сомневался в этом.

И тогда на него самого просто никто не обратил бы внимания. Он затерялся бы в тени Эви и Тайлера. Все последние годы такое положение его вполне устраивало, но нынче пришло другое время. Дэниел решил вести новую жизнь и начать со знакомства со своими родными, которых никогда не видел. Он сознавал, что, прежде чем заглядывать в будущее, необходимо снять все вопросы относительно своего прошлого.

Вроде бы странные мысли для двадцативосьмилетнего молодого человека, но Дэниела Маллони нельзя было сравнивать с «нормальными» людьми, так как вся жизнь его до сих пор складывалась необычно. Начать хотя бы с того, что он вообще не должен был жить.

Устав любоваться на свое отражение в стекле и бесконечные поля, перемежаемые аккуратными фермами, Дэниел перевел глаза на других пассажиров вагона. Среди них была девушка, которая привлекла его внимание с той самой минуты, как только села на поезд в Цинциннати. Она изо всех сил пыталась завязать разговор с проводником, который помог занести ее вещи и устроить их на багажной полке. Вообще живость ее и непосредственность сразу обращали на себя внимание. По платью и шляпке было видно, что это леди, и однако же она болтала с цветным проводником так, как будто они были закадычные друзья. От Дэниела не укрылось, что ей даже в голову не пришло дать проводнику на чай, тем не менее тот ушел, улыбаясь. Новая пассажирка, очевидно, относилась к той категории женщин, на которых нельзя обижаться и которым всегда хочется делать что-то хорошее.

Расставшись с проводником и устроившись на своем месте, она сразу же обратилась с вопросом к соседке. Однако та явно была не расположена к разговору, и девушка вскоре оставила свои попытки.

Когда Дэниелу надоело смотреть в окно на однообразные пейзажи, он скосил глаза именно на новую пассажирку, чтобы узнать, что она делает. Каково же было его удивление, когда он понял, что она смотрит на него. Едва глаза их встретились, как на ее лице засветилась радостная улыбка. Писаной красавицей Дэниел ее, пожалуй, не назвал бы — слишком маленькая, светленькая и кругленькая, — но своей улыбкой она могла очаровать кого угодно, а оторвать взгляд от ее голубых смеющихся глаз было поистине невозможно.

Дэниел улыбнулся в ответ и стал ждать, что за этим последует. И юная пассажирка не разочаровала его.

— Я так надеялась, что вы посмотрите в мою сторону! — громко шепнула она и, кивнув на свою задремавшую соседку, весело фыркнула. — Ужасно хочется с кем-нибудь поговорить, а вам?

Дэниел рос в Миссури, Техасе и Миссисипи, и хотя Юг славился открытыми и гостеприимными людьми, среди знакомых девушек Дэниела не нашлось бы ни одной, которая посмела бы заговорить в вагоне поезда с совершенно незнакомым мужчиной вот так просто. Даже у Эви на это, пожалуй, не хватило бы смелости.

Дэниел галантно коснулся своей шляпы и кивнул на пустующее рядом с ним место:

С удовольствием.

Одарив его еще одной лучезарной улыбкой, она захватила свой зонтик от солнца, саквояж, подобрала полы юбки и перешла к нему.

Вы, конечно, техасец! Только у техасцев такие шляпы! А все мои знакомые мужчины носят исключи тельно цилиндры. Даже у лавочников котелки. Как это называется?

Дэниел снял свою широкополую шляпу и положил ее на колени. Он с трудом удерживался от смеха и одновременно вдыхал тонкий аромат, исходивший от девушки. Он позволил себе осторожно скользнуть взглядом по ее свободному шелковому платью, под ним, похоже, не было жесткого корсета, без которого не обходилось большинство женщин. По крайней мере жесткие корсеты подчеркивали фигуру, высвечивая ее достоинства и недостатки. Глядя же на эту девушку, Дэниелу оставалось лишь гадать о том, как она сложена.

Это называется шляпой, мэм. А у вас на голове, простите, что за штука?

У Дэниела не было привычки грубить незнакомым людям, но сейчас он вынужден был как-то защищаться.

Она развязала ленточки своей старомодной дамской шляпки, открыв взору Дэниела густые вьющиеся волосы, собранные сзади шелковым шарфом в греческом стиле, сняла ее и потянулась к шляпе Дэниела. Аккуратно водрузив ее на голову, она попыталась поймать свое отражение в запыленном стекле.

Вам отлично известно, что это обычная дамская шляпка. Я считаю, что одежда во многом формирует своего хозяина, вы не находите? Вот взять, к примеру, вас. Стоило мне лишь бросить взгляд на вашу шляпу, как я сразу поняла, что вы из Техаса, что вы удивительный человек, чуждый условностей, и можете рассказать мне кучу увлекательных историй из вашей жизни. Вам нравится мое платье? Это своего рода дань эстетике. Оскар Уайльд и его лондонские друзья призывают людей вернуться к простоте. Лично я полагаю, что они подразумевают под этим греческий стиль в одежде. А сами, кстати говоря, носят бриджи и считают это неким вызовом. Мне кажется, что бриджи — это глупость, но я согласна с тем, что надо носить более свободную одежду. Корсеты так сильно стесняют…

У Дэниела едва челюсть не отвисла, когда он услышал от нее такое. Девушка взялась обсуждать с ним особенности дамских туалетов… Поразительно! Впрочем, долгое общение с Эви научило его быть готовым ко всему. Протянув руку и сдвинув свою шляпу на ее голове несколько набок, он проговорил:

То же самое я могу вам сказать о галстуках, фраках и накрахмаленных воротничках. Но какими глазами вы посмотрели бы на меня, если бы я сейчас снял с себя все, что мне не нравится?

Пропустив мимо ушей его скрытый упрек, она вновь улыбнулась. В волшебных голубых глазах затанцевали чертики, и Дэниел снова поймал себя на том, что не может отвести от них взгляд.

— А вы попробуйте!

— Да вы неисправимы! Нарочно это все говорите, чтобы позабавиться.

Дэниел постарался сказать это осуждающе, но на самом деле еле удерживался от того, чтобы не рассмеяться вместе с ней.

О, как вы проницательны, сэр! — Она вернула ему шляпу. — Меня зовут Джорджина Мередит Хановер, и если вы едете в Катлервилл, то несомненно услышите там обо мне. Между прочим, за глаза меня так и называют: «неисправимая». И это еще одно из самых мягких прозвищ. А у вас есть имя?