Бумер-2
Шрифт:
Послышались шаги, Захаров подошел к двери и, не выглянув в коридор, захлопнул ее. Теперь Дашка могла разобрать лишь отдельные слова. Смысл разговора она перестала понимать. Впрочем, и так все ясно, без переводчика. Захарова кто-то шантажирует, из него тянут деньги. Скорее всего, его же партнер по бизнесу или те, кто этот бизнес крышует. А он, разумеется, платить не хочет. И, кажется, Леонид Иванович готов действовать, он твердо намерен предпринять ответные шага. Какие именно?
Вот это и следует выяснить первым делом. Там, где двое делят деньги, власть или сферу влияния, третий может погреть руки, неплохо заработать.
Кота выдернули из строя у самой вахты, когда зэков выводили на работы в промку. Прапор, пересчитывая шеренги по четыре человека, просто поманил его пальцем:
— Огородников, выйти из строя. Шагом марш в барак. К десяти ноль ноль прибыть в административный корпус.
— Прибыть к подполковнику Чугуру? — уточнил Кот.
Кот стоял перед прапором, сняв с головы пидорку и опустив взгляд. Сердце забилось, как собачий хвост, а к горлу подкатил комок. Он понял, что сегодня должно случиться нечто такое, что навсегда изменит его жизнь. Точнее, срок на зоне подходит к концу. Остается считать дни, а то и часы. И он снова свободный человек.
— Дежурный офицер скажет, к кому именно идти, — прапор не любил вопросов, на которые не знал ответа. — Все, шагай.
Как выяснилось, Кота вызывал сам начальник колонии полковник Ефимов. Перешагнув порог, Костян застал в кабинете все высокое начальство. За столом пыхтел сигаретой сам хозяин. За столиком для посетителей пристроился Чугур. Кот, никогда не бывавший в этом крыле административного здания, с любопытством зыркал по сторонам. Обстановочка бедная: покрашенные стены, горшки с цветами на подоконниках, старенький телек.
Вслед за Котом в комнату вошли два дюжих контролера, встали у двери, чего-то ожидая.
Первым взял слово хозяин.
Сообщив, что согласно закону об амнистии, заключенные, не совершившие тяжких преступлений и преступлений против личности, выходят на свободу, он сделал многозначительную паузу. И добавил, что свобода — это что-то вроде аванса. И этот подарок судьбы, этот аванс еще предстоит отработать, доказав всем, и прежде всего, самому себе, что ты вышел на волю не только с чистой совестью, но и правильными мыслями. А мысли такие: никогда больше не ступать на скользкую дорожку преступности. Жить честно и воровские замашки забыть навсегда. Администрация колонии надеется, что встреча по эту строну заколюченного забора окажется последней, а пребывание на зоне стало хорошим уроком для бывшего заключенного.
Штампованные фразы, гладкие и скользкие, как обмылки, в них нет ни горошины смысла и человеческого чувства. Этими банальностями хозяин по долгу службы напутствовал большинство зэков, выходящих на волю по амнистии. Но для Кота пустые слова звучали как самая прекрасная, трогающая душу музыка, которую за всю прожитую жизнь еще не доводилось услышать.
Чугур, сидя за столом, вертел перед собой какую-то бумажку, кажется, портянку об освобождении. Пока хозяин говорил, физиономия кума оставалась напряженной. Брови нахмурены, на скулах играют желваки. Снизу вверх он пристально смотрел на Кота, словно старался угадать, о чем тот думает. Похоже, все в порядке, Кот улыбался, как идиот, и кивал головой.
Когда Ефимов выговорился, Чугур поднялся со своего места, приказал Коту подойти ближе. Неожиданно
— А теперь, Костя, прими неформальные поздравления, — Кум поднял стакан. — Ну, что стоишь? Угощайся.
Кот вопросительно глянул на Ефимова, тот кивнул, мол, дают — бери. Кот поднял стакан, пригубил водку.
— Извини, я неправильно тебя назвал, Костей.
— Все правильно, гражданин начальник, — отозвался Кот. — Меня зовут Константином.
— Вот и ошибаешься, — кум, не притронувшись к водке, поставил стакан на стол, придвинул ближе к Коту бумажку. — Вот, читай. Теперь у тебя другое имя. Ты Николай Сергеевич Шубин. Вот так правильно будет.
Музыка, звучавшая в душе Кота, оборвалась. Лопнула скрипичная струна, смолкли фанфары. В следующую секунду он выплеснул водку в лицо кума. Резко сдвинул ногой стол, разделявший его и Чугура. Рванулся вперед, чтобы размазать в кровавый блин морду кума. И повис на руках наскочивших со спины прапорщиков.
Один из них борцовским приемом поставил подножку и заломил руку Кота. Второй с разворота врезал ему по затылку колотушкой, продолговатой свинцовой гирькой в кожаном чехле. Когда Кот оказался на полу, ему еще несколько раз навернули по шее и по затылку. Нацепили браслеты, выволокли в коридор и потащили вниз по лестнице к подвалу.
Оставшись в кабинете вдвоем с хозяином, кум, втащив платок, вытер лицо. Реакция Кота ему не понравилась. С покойным Колькой они были кентами. Но так случилось, что пареньку выпала плохая карта. Конечно, Кот, отсидев пару суток в кандее, остынет, придет в себя. Но выпускать этого неуправляемого сукина сына на волю нельзя. То есть, выпускать придется, но вот в живых оставлять нельзя.
— Твое мнение? — хозяин встал из-за стола, прошелся по комнате и, остановившись у окна, долго разглядывал пустой плац.
— Он себя не контролирует, — ответил Чугур. — Совсем без тормозов. А в жопе юность так и играет. Сами все видели.
— М-да, ему дают свободу, а эта тварь вырабатывает номера.
— И еще одна загвоздка: пальчики Кота есть во всех милицейских картотеках. А ведь он не остановится, когда выйдет на свободу. Не тот человек, чтобы остановиться. Грохнет кого-нибудь, оставит отпечатки. И встанет вопрос: каким это макаром зэк, скончавшийся на зоне от пневмонии, вдруг оказался живым. И продолжает беспределить? Он что, из гроба поднялся? Конечно, это гипотетический вариант. На уровне «может быть». Но все же…
— Вот и я о том же, — вздохнул хозяин.
— Вообще-то я этот вариант предусмотрел, — сказал Чугур. — Заранее предвидел. И появилась тут одна светлая мыслишка.
— Хорошо, Сережа, — хозяин поморщился, он не хотел знать всех подробностей этого дела, наверняка грязного и кровавого. — Ты уж все сам реши. Чтобы мы с тобой в дерьме по уши не оказались.
— Решу, — пообещал Чугур. — Огородников пару дней в кандее посидит. Оттуда его и выпишем. Пусть погуляет. Немного.
— Вот именно, немного, — хозяин многозначительно поднял вверх палец. — Мы, как говориться, свои обязательства выполнили. Деньги отработали. А за несчастный случай, который произойдет с Огородниковым уже на воле, преднамеренное убийство или что другое, ответственности не несем.