Бумеранг 52-22-52
Шрифт:
Но они вытягивают шеи
И встают на кончики носков
Чтобы видеть дальше и вернее
Нужно посмотреть поверх голов
Всё, теперь ты тёмная лошадка
Даже если видел свет вдали
Поза неустойчива и шатка
И открыта шея для петли
И любая подлая ехидна
Сосчитает позвонки на ней
Дальше видно, но недальновидно
Жить с открытой шеей меж людей…
На этих словах, словах песня вдруг прервалась, а бобина продолжала медленно вращаться, шурша оборванным концом магнитофонной ленты. Соломон, нажал кнопку на панели и выключил магнитофон.
– Зачем ты выключил. «Классная песня», —обиженно произнесла Маруся, взяв лежащую на диване старенькую гитару и тренькнув по струнам, произнесла последнюю фразу из песни:
– Лента порвалась. Положи гитару на место. Дед не любит, чтобы ее брали другие, – строго посмотрел на нее Соломон и кивнул в сторону чуть приоткрытой двери, из которой в комнату падала полоса света, – Иди лучше на кухню, чайник поставь. А я пока поищу его лекарство.
– Да, пожалуйста, – фыркнула Маруся и положив гитару на диван, вышла из комнаты.
Соломон подошел к серванту и отодвинув стекло, стал рассматривать беспорядочно составленные на двух полках предметы. Здесь стоял хрустальный графинчик с какой-то жидкостью вишневого цвета. Стопкой лежали пожелтевшие научные журнал. Гипсовый бюст какого-то бородатого ученого. Большой будильник с остановившимися стрелками и множество жестяных чайных коробочек, которые дед коллекционеров и которые привозил из-за границы, с разных научных симпозиумов. Соломон стал вытаскивать коробочки, отставляя их в сторону и наконец увидел советского образца водительскую аптечку с выдавленным на крышке крестом и полумесяцем. Он достал ее и отойдя к окну, сел на диван и с трудом открыл молнию замка. Приподнял крышку, стал перебирать лежащие внутри упаковки с лекарствами. Названия их ни о чем ему не говорили и только небольшая трубочка в прозрачной упаковке Аскорбиновая кислота, напомнила ему, как бабушка в детстве давала ему в день по одной таблетки, и он с удовольствием рассасывал ее. Соломон развернул упаковку и вытащив одну шайбочку и положил ее в рот. Вкус у нее оставался тот же самый. Соломон прикрыл глаза, прислонился к спинке дивана и поддавшись детским, дачным воспоминаниям, задремал.
***
Его разбудил настойчивый стук в окно. Он открыл глаза и увидел темный силуэт, стоявший снаружи, на террасе.
– Откройте дверь, – требовательно произнес силуэт, вплотную приблизив лицо к стеклу. – Я знаю, что вы там.
– Что вам надо. – Соломон подошел к окну, разглядывая незнакомца.
– Милиция. – Незнакомец вытащил из внутреннего кармана пальто красную книжицу и развернув ее, приложил к стеклу на уровне головы Соломона.
– Сейчас открою, – Соломон пожал плечами и выйдя из комнаты в коридор повернул ручку замка и приоткрыл створку, вышел наружу: «Что вам надо? Кто вы?».
– Не догадываетесь, – подошел к нему незнакомец. На нем было надето серое, не по сезону легкое для зимы пальто, из-под которого снизу выглядывали начищенный до блеска, хромовые офицерские сапоги. Он, прищурившись и с неприятной улыбкой посмотрел в глаза Соломону. – Собирайся, поехали.
– Куда, – сделал шаг назад Соломон. Но тут из-за дверной створки вышел милиционер в синей шинели, с ярко красными погонами с сержантскими лычками и прихватил его за рукав толстовки.
– В отделение милиции. Мы же тебе повестку присылали на прошлой неделе, а ты похоже запамятовал и не явились. А ведь три дня уже прошло. Не хорошо, Соломон Игоревич, – все также неприязненно улыбаясь ответил незнакомец. – В доме еще есть кто ни будь?
– Не-е-т, – немного растерявшись, потряс головой Соломон.
–Тогда одевайся, поехали.
–Да, да. Я сейчас, – торопливо ответил Соломон и посмотрел на продолжающего держать его сержанта. – Можно я куртку возьму. Она в прихожей висит?
– Отпусти, – кивнул незнакомец, явно старший по званию.
Соломон подошел к вешалке, сняв с крючка куртку и осторожно, чтобы не услышала Маруся, прикрыв за собой дверь и вышел на террасу.
– Пошли, – скомандовал старший.
Они спустились с террасы и по расчищенной трактором полосе вышли на дорогу, где стоял синего цвета, с брезентовым верхом еще советского времени Газик с белой надписью на дверце «милиция».
– Это что еще за ретроавтомобиль, – остановился Соломон, удивленно разглядывая странный Газик.
–Извини друг, «Побед» свободных не было. На этом поедем, – ответил незнакомец, открывая перед ним заднюю дверцу, а стоящий сзади сержант подхватил под локти Соломона и запихнув в салон, сел рядом.
Боковые окна внутри Газика заиндевели от мороза, и Соломону с трудом удавалось разглядеть дорогу впереди через лобовое стекло между спинами впереди сидевших водителя и старшего милиционера. Они ехали по почти пустому шоссе. Иногда навстречу попадались какие-то допотопные грузовики с деревянными кузовами и реже легковые машины по внешнему виду, действительно напоминавшие ретроавтомобили 50-х годов прошлого века. Где-то через час с небольшим стали появляться городские строения. Но Соломон как не приглядывался не мог понять, где они едут. Некоторые высотные здания казались ему знакомыми, один раз даже мелькнул шпиль высотки университета, но в основном попадались двух-трехэтажные дома, которых Соломон никогда раньше не встречал в своем городе. Наконец, машина притормозила и свернув, въехала через высокие решетчатые ворота в большой, отгороженный от улицы чугунной оградой двор и проехав немного, остановилась.
– Выходим, – не поворачиваясь, скомандовал старший и сержант, открыв дверцу со своей стороны потянул за собой Соломона.
Он спрыгнул на очищенный от снега асфальт и пока старший приказывал что-то водителю, огляделся по сторонам. Место показалось ему очень знакомым. Впереди высилось шестиэтажное, светло-серое здание сразу с рядами одинаковых небольших окон с небольшой дверью у входа, облицованного серым гранитом. Здание заканчивалось с обеих сторон Г-образными пристройками, образуя форму прямоугольной подковы, охватывающей внутреннее пространство двора. Верхние этажи фасадов-пристроек, развернутых во двор, были украшены рядом высоких колон опирающихся на арочные полусводы первых этажей, что как-то выбивалось из общего казенного вида архитектурного стиля основного фасада. Вдоль здания стояло с два десятка авто, в основном таких же синих милицейских Уазиков и несколько одинаковых черных легковушек, как из старого советского кино.
– Ну, что засмотрелся, – раздался рядом голос старшего, – Никогда еще не был здесь?
– Нет. А что здесь кино какое-то снимают, – с интересом посмотрел на него Соломон.
– Ага, про казаков и разбойников, – добродушно рассмеялся старший и приказал сержанту, – Отведи его к следователю.
Сержант взял Соломона под руку, и они пошли к входу в здание. «Квасковский уголовный розыск», – успел прочитать Соломон прикрученную к стене медную табличку, заходя внутрь здания.
Они вошли внутрь, в просторное, освещенное фойе, отделанное желтым мрамором. Сержант, продолжая придерживать Соломона за руку, подошел с ним к столу, за которым сидел офицер в такой же синей форме с золотыми лейтенантскими погонами и красной повязкой «дежурный» на рукаве и протянул тому серый бланк с отпечатанным на машинке текстом. Лейтенант взглянул в бланк, открыв лежащую перед ним амбарную тетрадь и проведя пальцам по листу, что-то отметил и не поднимая головы произнес: «В тридцать второй идите, к Семенову». Сержант потянул Соломона за собой к широкой, поднимающейся вверх лестнице, перед которой стоял большой красочный плакат с изображением пухлого, румяного деда мороза в красном тулупе. Дед мороз держал в вытянутой руке меч, а другой, прикрывал грудь щитом с изображением серпа и молота. Внизу под щитом стояла размашистая надпись: «С Новым 1953 годом!».
Соломон прочитал надпись, резко остановился, и потряс головой.
– Ты, чего, – дернул его за руку сержант.
– А какой сейчас год? 1953, – Соломон перевел удивленный взгляд с Деда мороза на сержанта.
– Ты чего парень, белены объелся, – усмехнулся сержант. – Еще декабрь 52-го. Месяц до нового года. Пошли. Семенов вроде добрый следователь. Может и отпустит тебя до праздников, если упираться не будешь, – и он, крепко взяв Соломона под локоть и стал подниматься вверх по лестнице.