Бумеранг
Шрифт:
И вот в один прекрасный день он пригласил меня к себе в кабинет.
Я сразу почувствовала, что разговор будет тяжёлым. Возможно, на уровне подсознания ожидала что-то подобное от Кирилла. Знала, что захочет добить. Лишить всех оставшихся крох прежней налаженной жизни. За то, как я с ним поступила, он, скорее всего, чувствовал себя обязанным уничтожить меня во всех аспектах существования. Лишить меня ребёнка оказалось малой ценой, что я могла заплатить, по его мнению.
— Олеся, — тяжело вздохнул Олег Петрович и раздражённо скривился. — Ты — отличный работник. Первоклассный дизайнер. Но твоя пагубная страсть
Врал. Говорил то, что не хотел говорить. Я отчётливо видела, как он кривил душой, выжимал благоверную причину, чтобы со мной попрощаться. Видела, как он раздражён от того, что приходится идти на чьём-то поводу. Ему это не по душе, но, видимо, угроза глобальная, иначе бы он плюнул на неё.
— Кирилл, — усмехнулась я и посмотрела прямым взглядом в глаза начальника.
Он на секунду стушевался, а затем порывисто выдохнул.
— Он перекрыл мне кислород, Олесь! — воскликнул он и хлопнул ладонью по столешнице, что нас разделяла. Я улыбнулась, только это мне и оставалось, а Олег Петрович вдруг разозлился и подскочил на ноги: — И ты хороша! — тыкнул пальцем в мою сторону. — Зачем пьёшь? Зачем разрушаешь свою жизнь? Если бы не это, хрена с два я позволил бы ему мне указывать! Но на кону репутация фирмы. Мой собственный заработок, моя прибыль, да и другие работники, которым нужна работа. Олеся! — навис он надо мной, источая бесконечное сожаление. — Берись за голову. Прекращай. Затаись на годик и возвращайся. Ему не к чему будет придраться.
— Позволили бы, — тихо произнесла я.
— Что? — не понял он меня и озадаченно сдвинул брови, отстранившись.
— В любом случае позволили бы ему вам указывать, — почти по слогам проговорила я, наблюдая, как с каждым словом меняется его лицо. Кирилл нашёл бы на что надавить и без моего прогрессирующего алкоголизма.
— Ты что несёшь? Ты мне как дочь! Я не хочу, чтобы ты уходила!
— Но мне придётся, — усмехнулась я. Так с дочерями не поступают. Ради детей идут на любые жертвы. Я бы пошла. — Давайте прекратим ваши “отцовские” мучения — бумагу и ручку, пожалуйста, — говорила я холодно, даже не скрывая насмешливых кавычек на определённом слове.
Олег Петрович зыркнул на меня злым взглядом и резкими движениями выполнил мою просьбу. Через пять минут я покинула его кабинет, даже не попрощавшись. Остальные проводили меня жалостливым взглядом. Я источала саму холодность, потому что их жалость мне требовалась в последнюю очередь. Тем более, что большинство считали меня меркантильной стервой, которую бросил состоятельный муж без гроша в кармане, а затем и устроившей целый цирк, чтобы хоть что-то поиметь от бывшего.
Следующий год я постепенно скатывалась в глубокую яму безразличия и саморазрушения, которую сама же для себя и вырыла. Мне стало в ней удобно. Теперь меня ничто не обязывало, и я могла без зазрения совести и настолько часто, насколько хотелось, уходить от реальности.
Но деньги кончались. Драгоценности, что я закладывала, испарялись с невероятной скоростью. Далее бездельничать не представлялось возможным, ведь нужно же было на что-то покупать алкоголь.
Решение моей проблемы подвернулось неожиданно, в том самом магазине,
— Я мою пол в магазинчике соседнего дома, — доложила я, делая ещё один глоток невкусной жидкости.
Сергей удивился, не знаю, оправданно ли. Водка и дешёвый кофе должны были предполагать что-то подобное. Но он, по всей видимости, ненадолго об этом забыл.
— Моешь пол… — как-то глухо отозвался он, делая очередную затяжку.
— Работа вполне соответствует моему образу жизни, — подняла я брови, с намёком что и так всё очевидно.
— Да. Работа, как работа, — словно очнулся он, чем вызвал мой смех. — Что смешного? — тоже улыбнулся он, искренне недоумевая.
— Не ты первый, кого моя внешность заводит в заблуждение в последнее время, — объяснила я. — Начальница магазина тоже была удивлена, когда узнала, на какую должность я претендую.
— Да, немного обескураживает, — признался он, поглядывая исподлобья и стряхивая пепел с сигареты. — От чего такой выбор? Разве не нашлось других престижных фирм, готовых нанять хорошего специалиста?
— Я не искала, — выдохнула я, возвращаясь в свою разбитую жизнь. — Той меня больше не существует. Не существует её планов, желаний, прогнозов на будущие. Исчезла. Умерла. Точнее была убита вместе с её ребёнком.
Улыбка исчезла с лица Сергея, как лавина снега сходит с гор. В глазах промелькнула жалость, что заставило меня скривиться.
— Мне очень жаль, — на выдохе произнёс он и заглянул в глаза. — Зачем Кириллу понадобилось убивать ребёнка?
— Затем, что он был не от него, — твёрдо произнесла я и в то же мгновение словно ощутила на своих плечах лавину снега, что стерла улыбку с лица моего допросчика.
Признаться, что изменила мужу, я боялась. Но хорошо помнила, что он не терпит лжи, и если правда всё же однажды всплывёт, последствия сравнятся с ураганом самого высокого балла.
Кирилл тоже мне изменял и начал задолго до того, как я сама не смогла устоять перед соблазном. На измены смотрела сквозь пальцы, в конце концов, я его не любила той любовью, от которой разрывает сердце из-за подобного предательства. Мне было просто комфортно в нашем браке. Думаю, ему тоже. И я себя убедила, что если признаюсь сама и намекну ему на его собственные измены, буря пройдёт гораздо тише.
Я ошибалась.
Бури вообще не было.
— Вот как, — тихо произнёс он, когда я без особых эмоций сообщила, просто как факт, о случившемся.
— Извини. Надеюсь, ты не сильно расстроен, — еле сдерживая насмешливый тон от его холодной реакции и отложив приборы, я посмотрела на него.
— Доля горечи всё же есть, — тоже прекращая ужин, блеснул он глазами в мою сторону. — Немного неожиданно, но спасибо, что сказала.
— Не за что, — всё же не смогла удержаться я от смешка.
Он поднялся со своего места и подошёл ко мне.
— Спасибо за ужин, — он улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в щеку, в то же время положив ладонь с тонкими ухоженными пальцами мне на плечо. Через секунду, обжигая горячим дыханием, шепнул на ухо: — Уверен, что ты больше не допустишь измен со своей стороны, — и до боли сжав моё плечо, отстранился и снова улыбнулся.
— Не допущу, — холодно согласилась я, мысленно горько надсмехаясь над тем, что соблюдать верность супругу единственно моя обязанность.