Бумеранг
Шрифт:
Пуля дзенькнула по железному креплению и сковырнула его в сторону. Второй кронштейн, изрядно подточенный ржавчиной, не выдержал веса, и «ежи» обрушились на замешкавшихся снорков, как смертоносная лавина.
Хруст ломающихся костей и чавканье разрываемой плоти утонуло в чудовищном грохоте и скрежете, который наверняка был слышен даже в окрестностях бара «№ 92». Мутантов размазало по асфальту, словно кисель. Зловонная липкая жижа брызнула во все стороны. Смрадная клякса попала мне на разгрузку и в лицо.
Пришлось инстинктивно зажмуриться и выдохнуть, чтобы не видеть и не чуять противного месива — то ли из внутренностей псевдоприматов, то ли из их мозгов…
Когда последние «ежи» откатились в сторону от общей кучи, а шум стих, я открыл глаза и с отвращением вытер рукавом куртки вонючую дрянь с носа, щек и губ. «Надо было заранее маску надеть», — мелькнула мысль.
Я продолжал лежать в неудобной позе на смятом рюкзаке, в котором что-то раздавилось, нагрелось и неприятно хлюпало. Сердце все еще колотилось в бешеном темпе, адреналин циркулировал по кровеносной системе, пальцы продолжали судорожно сжимать автомат.
Постепенно приходило понимание: минуту назад смерть скользнула совсем рядом.
— Ну как? Прутики не давят? — сбрасывая напряжение, крикнул я в сторону груды «ежей», под которой были погребены мерзкие твари. — Могу еще накидать. Не поленюсь, притащу со Свалки радиоактивного груза.
Закончив сей дивный монолог для единственного слушателя в лице самого себя, я, наконец съехал с многострадального рюкзака, встал на колено и, опираясь прикладом «калаша» об асфальт, поднялся на ноги. Нужно было двигаться дальше — и без того много времени потерял с этими чертовыми обезьянами.
Оглядевшись, не притаились ли поблизости еще какие-нибудь шальные мутанты, я встряхнул рюкзак и открыл верхний клапан. Вот, оказывается, что было мокрым и теплым… Двумя пальцами я извлек наружу раздавленный термопакет с натовской гороховой кашей и бросил его на братскую могилу снорков.
— Жратва-с, братцы кролики. Не подавитесь…
— Ты с кем общаешься, родной?
Моментально определив, откуда идет звук, я вскинул «калаш» и обернулся в сторону говорившего. Это нас обоих и спасло. Если б я пальнул вслепую — а это для опытного стрелка проще простого, — мы уже были бы трупами.
Гост и я.
Высокий черноволосый сталкер тоже рефлекторно взял меня на мушку, и теперь куцее дуло его «Потрошителя» таращилось на мой лоб бездонным зрачком из оконного проема блокпоста.
Гост пользовался уважением среди вольных бродяг за сдержанный нрав, твердый характер, в меру упитанное чувство юмора и тактичность — качество для Зоны вообще исключительное.
Я первый опустил оружие. Неуклюже пошутил:
— А мог бы и бритвой по горлу.
Гост улыбнулся, забрасывая лямку дробовика на плечо.
— Ильич вообще был славным малым… Ты и впрямь сам с собой базаришь?
— Хуже, — отмахнулся я, выскребая остатки «музыкальной» каши из рюкзака. — Общаюсь с парочкой дохлых снорков. Кажется, самец и… самец: педики, наверное. Вон, полюбуйся.
Обойдя будку, Гост остановился перед грудой «ежей», из-под которой до сих пор сочилась вонючая жижа. Маска его болталась на шее, давая разглядеть мужественное, но симпатичное для бывалого сталкера мурло. Дорогущая броня «Булат» как влитая сидела на спортивной фигуре, шлем он небрежно держал в левой руке. Смоляные волосы были аккуратно зачесаны назад, будто не из рейда вернулся, а с учебных стрельб в тире. И ведь не позирует, гад, — он и впрямь всегда такой… ухоженный.
— Пижон, — не выдержал я.
Гост не отреагировал. Он продолжал внимательно разглядывать остатки тварей.
— Это ты их нагрузил?
— Старался, как мог.
— Я еще из низины услышал канонаду и лязг. Думаю, кто так раздухарился? А это ты воюешь. — Гост перевел взгляд своих темных глаз на меня. — Что ж ты так невнимательно? Мутантов ухайдокал, а на ПДА даже не смотришь, родной. Вот подошли бы к тебе вместо меня военные или бандюганы…
— Заверни язык, — грубо ответил я. — Попробуй для начала сам двух снорков приговорить.
— Бывало, и трех приговаривал. Но не за кордоном, конечно. Совсем охамели.
Я отрегулировал лямки на клапане и надел рюкзак. Протянул руку Госту.
— Бывай, бродяга.
Он крепко пожал мою ладонь и мотнул головой в сторону Зоны.
— Солдафоны сдвинулись еще дальше вглубь, стоят практически возле моста. Организовали один общий блокпост. Злые, как разбуженный после плотной трапезы псевдогигант. Не пускают никого ни за бабло, ни за хабар. Лучше обходи левее, по насыпи. Справа целый букет аномалий, не протиснуться.
— Спасибо за инфу.
— Удачного рейда, бродяга.
Я кивнул и зашагал дальше на север, твердо печатая шаг по грязному потрескавшемуся асфальту. Возбуждение от стычки прошло. Остались холодная злость и осмотрительность — обычные чувства, когда входишь в Зону.
В другой раз, за чарочкой ханки, я бы обязательно подольше поболтал с Гостом. Он чертовски приятный и умный собеседник, который к тому же практический никогда не напивается и умеет разрулить любой конфликт. А бывалые сталкеры, как известно, не прочь подраться и разобрать интерьер путем вбивания в него головы соседа. В свободное время.
«В другой раз, брат…» — мысленно сказал я не оборачиваясь.
Зона притаилась и ждала. Над плавно уходящей под уклон дорогой стлалась полупрозрачная пелена, стекающая по обе стороны невысокой насыпи, будто живой белесый кисель с плотными сгустками внутри. Туман ограничивал видимость метров до ста. Темные закорючки деревьев размытыми пятнами скользили вдоль асфальтированной ленты, утопая в мягком, колышущемся мареве.
Туман был приграничьем.
Фронтиром между Зоной и человеческим миром, большинство жителей которого даже не подозревало о существовании аномальной территории вокруг Чернобыльской АЭС.