Бумеранг
Шрифт:
Братцы, а ведь девчонка — умничка. Светлая головушка.
— На, — она протянула мне цацки, — не поперхнись.
— Хвалю за проявленную расторопность, — поблагодарил я, не выдав, впрочем, в голосе особого удовлетворения. — Теперь осталось соорудить здоровенную хреновину, кинуть ее в аномалию, сиганув одновременно на полметра вверх, а потом — если выживем — в течение минуты откупорить люк, забраться внутрь и молиться, чтобы во время выброса обиженную «электру» выкинуло отсюда прочь. Сущие мелочи.
— Во дворе я видела несколько ржавых рессор и груду битой черепицы, — прагматично заявила Лата. — Пойдем грузить балласт.
Я помог ей перебраться на другую сторону плиты и полез следом, крепко закрепив фонарик сбоку шлема резинкой и следя, чтобы «калаш» не слетел с плеча. Шаг, еще один, вот и твердое бетонное ребро. Остановившись, я перевел дух. Гибкий силуэт Латы в угловатом бронежилете уже мелькал на фоне светлого пролома в крыльце. Интересно, мне кажется, или меня реально начинает напрягать, когда эта финтифлюшка пытается мной командовать?..
Через полчаса мы утрамбовали хлам в рюкзаки, накрепко связали их ремнями и спустились в подпол. Если бы не эффект от «золотых рыбок», мне не удалось бы и нескольких метров протащить этот баул над водой между сваями, трубами и арматурой. Но артефакты действовали исправно и, с учетом их антигравитационного поля, сцепленные рюкзаки, набитые рессорами, черепицей, ржавыми гвоздями и прочим мусором, весили килограммов тридцать — не много, но и не мало. Перебираясь возле грани плиты, я еле справился с ношей, хотя не показал этого Лате. Скажете: не так уж трудно? Ну-ну, братцы. Попробуйте удержать громоздкий тридцатикилограммовый куль одной рукой, цепляясь другой за скобу и стоя на узком сухом ребрышке. Если вы не чемпионы по пауэрлифтингу — сюрприз будет.
В конце концов я оказался в нужном месте и, выставив колено, облокотил на него рюкзаки. Перевел дыхание. Автомат, лопатку, подсумок отдал Лате и строго-настрого приказал ей оставаться по ту сторону плиты до тех пор, пока я не разряжу коварную ловушку.
«Электра» мерцала в шаговой доступности от меня, и ее синие искорки отражались в глади воды, неторопливо загораясь и угасая. Ждешь? Ну жди-жди.
Я глядел на аномалию, а она будто бы смотрела на меня. Выжидающе, пронзительно. Словно осознавая суть нашего противостояния. На какой-то миг мне показалось, что это тусклое сияние и впрямь с пониманием изучает меня, проникая нечеловеческим разумом в самую глубину души, где скрываются обрывки прошлого, почти стертые из памяти.
В голове зашумело, по прикрытой шлемом лысине пробежали мурашки. Ощущение напомнило мне ментальные узы контролера, всю прелесть которых я испытал под Янтарем. Накатило неясное беспокойство…
— Ты там не уснул? — прогремел голос Латы, заставив меня вздрогнуть.
— Все тип-топ, приготовься.
Ну и ну братцы. С каких это пор бывалый сталкер Минор стал так остро реагировать на обыкновенные аномалии? Непорядок. Если выберемся из этой затянувшейся передряги, нужно будет в обязательном порядке засесть суток на трое в баре «№ 92» и глушить ханку для восстановления нервного тонуса. Заодно радионуклиды из организма чуток выведу — наверняка нахватал за эти дни рентген на полгода вперед. А когда будет надоедать тупо напиваться, буду заходить к мерзкому барыге Фоллену и бить его сапогами по мурлу за то, что слил нас «чистонебовцам».
От этой мысли на душе слегка потеплело, и я сосредоточился на предстоящем действии.
Скажем прямо: неделю назад мне бы происходящее и в кошмарном сне не приснилось. Два человека в здравом уме и твердой памяти набивают рюкзаки всякой шнягой, кладут туда пару «золотых рыбок» — сбыв которые Сидоровичу на Кордоне, между прочим, можно безбедно прожить месяц-другой, — и собираются это хозяйство запулить в «электру». Но Зона непредсказуема. Что вчера могло показаться полным безумием, уже завтра станет обыденностью. И наоборот. Я прислушался.
Снаружи тихо, внутри тоже. Хоть бы вякнула чего, птичка-интуиция, а то без твоего затылочного щебетания мне как-то неуютно. Молчишь?
Молчит, зараза.
— Как договаривались, — сказал я через плечо. — Я считаю. На «два» — бросаю тюки, на «раз» — подпрыгиваем.
— Да, я все помню, — тихо подтвердила Лата из-за плиты.
Боится девчонка: по высоким ноткам на гласных слышно, и «картина дыхания» характерная. Это хорошо, внимательнее будет.
Я опустил ногу, убирая рюкзаки с колена, прижался спиной к бетону. Лопатки неудобно уперлись в бронежилет. От постоянного напряжения я вспотел, ткань костюма местами неприятно липла к коже.
— Готова?
— Подожди. — Сзади раздался шорох, и снова наступила тишина. — Да, теперь готова.
— Ты, помнится, просила сообщить, когда определюсь… Велика вероятность того, что мы через несколько секунд сдохнем, поэтому сообщаю: я не хочу относиться к тебе как к ресурсу. Просто имей в виду.
— Принято к сведению. Начинай считать.
Я слегка растопырил локти в стороны и, охнув, приподнял рюкзаки на уровень груди. Что ж, поехали.
— Пять…
Мышцы напряжены. Спина прямая, ноги чуть согнуты в коленях.
— Четыре…
«Электра» становится ярче. Быть может, и правда понимает, что двуногие собрались ее обдурить? Ну и хер с ней, пусть понимает, кладезь мегавольтов.
— Три…
Птичка-интуиция молчит и правильно делает. Теперь от ее трескотни уже пользы нет. Руки готовы к толчку. Синий свет от встревоженной аномалии заливает подпольное помещение, бросая на серые стены кривые тени от свай, многократно бликуя в темной воде.
— Два!
Я изо всех сил толкнул балласт, приседая. Обратил внимание, как вспыхнули «золотые рыбки», словно почуявшие скорую гибель. Их ярко-желтое сияние просочилось даже через плотную брезентовую ткань рюкзаков, которые, кстати, оказались гораздо инертнее, чем я предполагал. Траектория их полета слишком круто изогнулась…
— Раз!
Я оттолкнулся от пола что было мочи и в прыжке подтянул колени к груди, прищемив краем броника кожу на ляжках. Тюки врезались в нижнюю часть аномалии, и «электра» с оглушительным треском взорвалась, слепя меня даже сквозь закрытые веки. Открывая глаза, я успел заметить сотни молний, ударивших в разные стороны и окутавших смертельной паутиной наш самодельный муляж. Брезент мгновенно почернел, даже не вспыхнув. Рюкзаки вместе с упакованным хламом превратились в пепел, не успев долететь до поверхности воды. А расплавленные рессоры брызнули во все стороны оранжевым дождем. Одна такая капля угодила мне точно в лицо, и если б не защитное стекло маски, доживать бы мне век одноглазым калекой.