Бунин. Жизнеописание
Шрифт:
Первого марта 1913 года Бунины переехали в новый отель, на Анакапри, который находится высоко над морем, на скале. «Быт отеля, — по словам Пушешникова, — отличается от быта в Капри. Когда спускаешься в городок Капри, то всегда испытываешь приятное ощущение — здесь веселее, жарче, легче, обратно подниматься уже не хочется.
Иван Алексеевич недоволен всем и раздражен. Читал своих два новых рассказа Горькому. Один ему, видимо, не понравился, но другой… довел его до слез. Во время чтения вставного четверостишия Горький заплакал, встал и стал ходить:
„Вот черт его дери! — и как бы стыдясь: — Вот и Тургенева не могу читать — реву“» [616] .
Рассказ, восхитивший Горького, — «Лирник Родион», о народном певце, певшем «псальму про сироту».
616
В большой семье. С. 251.
617
Музей Тургенева. № 7415.
Вера Николаевна Муромцева-Бунина сообщала Юлию Алексеевичу 28 февраля (13 марта) 1913 года: «В Анакапри устроились прекрасно, у нас с Яном две хорошие комнаты с прекрасными видами. Из одних окон видна гора Монте-Соляро с замком Барбаросса, из другого — вид на залив, Везувий, гору Тиберия и т. д. Отель очень старинный, комфортабельный, хозяин его — сын адъютанта Гарибальди. Кухня лучше Quisisann’ ской. Комната Николая Алексеевича (Пушешникова. — А. Б.) этажом выше, тоже большая, смотрит на гору и замок… Ян еще рассказ посылает в „Современник“, по-моему, очень хороший, о больном мужике. Как он умирает. Описана там и Анюта-дурочка („Худая трава“. — А. Б.). Написал он рассказ про святого „Иоанна Рыдальца“, Горький с Золотаревым обалдели от этого рассказа» [618] .
618
Там же. № 3233.
О Бунине Горький писал, по-видимому в 1913 году, неизвестному лицу: «Я решительно протестую против вашей оценки трудов и значения И. А. Бунина, — извините меня, но я должен сказать, что эта оценка унижает вас, а многоточие, поставленное вами перед словом „писатель“, оскорбительно для меня, ибо я считаю И. А. Бунина именно писателем не менее талантливым, чем А. П. Чехов, и более культурным, чем последний.
Можете быть уверены, что в близком будущем это мнение станет общим мнением всех, кто умеет любить и ценить русскую литературу» [619] .
619
Горький М. Материалы и исследования. Т. 1. Л.; 1934. С. 329.
В письме с Анакапри Ю. А. Бунину 19 марта (1 апреля), исправленном и дописанном Иваном Алексеевичем, Вера Николаевна говорит о Горьком и Е. П. Пешковой:
«Отношения с ними нежные. Предлагали поселиться у них, — вообще дружба! Мне очень нравится Екатерина Павловна. Интересный и благородный человек!.. В Испанию не едем, капитала не хватает. Ограничимся Италией, и если весна будет ранняя, то Швейцарией и Германией. Яну очень хочется возвращаться морем — манит Одесса, Греция… „Шиповники“ говорят, чтобы я рукопись (перевод из Флобера, сделанный В. Н. Муромцевой-Буниной. — А. Б.) посылала им, а Ян только прочел 70 стр. из 520, а главное, я вижу, что он не может быть редактором, ему некогда и не любит он этого дела…» [620]
620
Музей Тургенева. № 3227.
Бунины побывали в Солерно — в городе, который стоит на берегу залива того же названия. Из Солерно поехали на извозчике до Амальфи, где в капуцинском монастыре когда-то жил Лонгфелло. Во время прогулки к морю Бунин, сидя у самой воды, читал стихи Лонгфелло. Он говорил:
«Вот мы видим море, скалы, оливки, мирт и лавры. При чем тут фавны, сатиры, пан… наяды, сильваны, таящиеся якобы в горах, как это будто бы чувствуют все поэты и чувствует будто бы Лонгфелло.
621
В большой семье. С. 252.
В этот приезд Бунин прожил на Капри с ноября 1912-го по апрель 1913 года; 11/24 марта он писал Юлию Алексеевичу: «Отсюда, верно, уедем через неделю» [622] , а 4 апреля н. ст. (дата почтового штемпеля на письме) извещал А. Е. Грузинского: «Завтра покидаем Капри» [623] . В письме 3/16 апреля он сообщал Юлию Алексеевичу, что «вчера приехали в Вену. Завтра, послезавтра думаем выехать отсюда — может быть, через Одессу. Хочется проехать по Дунаю — иду наводить справки» [624] .
622
Там же.
623
РГАЛИ, ф. 126, on. 1, ед. хр. 126, л. 19 об.
624
В большой семье. С. 252.
В начале апреля они возвратились в Россию.
Бунин поселился на весну и лето в Одессе, остановился в гостинице «Лондонская», жена отправилась в Москву к родителям. 14 апреля Вера Николаевна писала Бунину: «Вторая неделя пошла, что мы с тобой расстались» [625] . Для переговоров об издании своих сочинений Бунин отправился 29 апреля в Петербург, а оттуда — в Москву.
С 12 мая Бунин и Вера Николаевна жили под Одессой, на Большом Фонтане (дача Ковалевского); ждали сюда Юлия Алексеевича, который хотел провести с ними месяц-полтора. 14 мая 1913 года младший брат писал ему: «Мы третий день на даче — у нас поразительно хорошо. Наняли повара с женой — горничной. Приезжай поскорей» [626] .
625
Музей Тургенева. № 2959.
626
Там же.
В тот же день он писал Горькому:
«В Москве огорчен был футуристами. Не страшно все это, но, Боже, до чего плоско, вульгарно — какой гнусный показатель нравов, пошлости и пустоты новой „литературной армии“! На „Среде“ я два раза сделал скандал — изругал последними словами Серафимовича, начавшего писать а la Ценский, что ли (слияние с космосом), какой-то мещанин, „торгующий козлятиной“… (часть природы) и несущий чепуху, и горы Кавказа, „стоящие непреложно“, изругал поэтессу Столицу, упражняющуюся в том же роде, что и Клюев… Чествования Бальмонта, слава Богу, не видал. Устроено это чествование было исключительно психопатками и пшютами-эстетами из Литературно-Художественного кружка, а он-то заливался»:
Я пою мой стих заветный, Я не крыса, я не мышь! [627]Бунин записал в дневнике:
«26 июля 1913 г., дача Ковалевского (под Одессой).
Нынче уезжает Юлий… Страшно жалко его.
Каждое лето — жестокая измена. Сколько надежд, планов! И не успел оглянуться — уже прошло! И сколько их мне осталось, этих лет? Содрогаешься, как мало. Как недавно было, например, то, что было семь лет тому назад! А там еще семь, ну, 14 — и конец! Но человек не может этому верить.
627
Горьковские чтения. С. 72–73.