Бунтарка и Хозяин Стужи
Шрифт:
Так и случилось. К счастью, Родуэлл не сразу понял, что сделала пленница, а когда осознал, попытался ее уничтожить. Но они успели.
Ливия успела.
Хьяртан улыбнулся, вновь возвращаясь мыслями к девушке. Храбрости в ней было не меньше, чем света, пусть эта храбрость порой граничила с безрассудством и толкала Ливию на отчаянные поступки.
Отправив ее вместе с матерью в Эрнхейм, Хьяртан приступил к допросу, правда, герцог оказался не в том состоянии, чтобы отвечать внятно. Боль от ожогов мешала ему сосредоточиться, а Хьяртан хотел слышать
— Ты тоже отправишься с нами, — велел он Родуэллу-младшему и потащил герцогское отродье за собой в разорвавший пространство проход.
“Уговаривать” Мелихара раскрыть рот долго не пришлось. Наследник признался, что последние десять лет солнечная чародейка жила с ними. Пленница, любовница, собственность хозяина замка.
— Он пил ее силу, чтобы самому становиться сильнее, — глухо рассказывал мужчина. — Не знаю, как это работает. Отец запрещал к ней приближаться. Откуда она взялась — тоже не представляю. Просто однажды он привез ее и сказал, что теперь эта женщина будет жить с нами. С ним.
В тот момент Хьяртану пришлось приложить немало усилий, чтобы не привести приговор в исполнение уже сегодня.
— Подлатай его, чтобы был в состоянии говорить, — велел он Юлиану и оставил молодого целителя возиться с эрцгерцогом.
Приказав страже отвести Мелихара в подземелье, собирался отправиться к Ливии, но Бьяртмар напомнил о назначенном на вечер совете.
— Все уже в сборе. Тебя ждут, — шепнул брат.
— Иду, — кивнул Хьяртан, мысленно откладывая встречу с бунтаркой.
Пока шел в зал собраний, думал о том, что он делает с ней то же самое, что эрцгерцог долгие годы делал с ее матерью. И если Ливия отдавала силу добровольно, спасая его в минуты слабости, то Оллина Селланд явно не выглядела счастливой пленницей.
Да и Ливия…
Больше всего на свете ему не хотелось называть ее своей пленницей.
У покойного короля, его отца, были рабыни, и это не раз становилось причиной их споров и затяжных конфликтов. Еще будучи принцем Хьяртан поклялся самому себе, что никогда не станет удерживать возле себя женщину силой, а теперь…
Снежный чуть слышно выругался и пообещал, что даже если продолжит в ней нуждаться, все равно отпустит. Не станет уподобляться ни отцу, ни уж тем более ублюдку эрцгерцогу.
Стоило его величеству войти в зал собраний, как члены совета тут же поднялись. Длинный овальный стол, за которым обсуждались дела королевства и принимались все важные решения, был освещен множеством свечей. Из сердцевины стола лучами разбегались золотые пластины-инкрустации. В их блестящей глади отражались отблески огня. Каменные своды подпирали четыре массивные колонны, расположенные по углам зала. Точно такие же, только в миниатюре, обрамляли камины, в которых сейчас ярилось пламя.
— Можете садиться, — обратился к совету Хьяртан и занял место во главе стола.
С удивлением отметил, что Дойнарт в кои-то веки решил почтить их своим присутствием. Старший брат занимал место по правую от него руку, кресло слева принадлежало Бьяртмару.
— Докладывайте, норд Корнар. — Его величество кивнул пожилому военачальнику — одному из тех Снежных, что служили еще во времена правления его отца.
— Ваше величество, — поднявшись, Снежный почтительно поклонился, — к сожалению, у меня плохие известия. Еще одно нападение…
Хьяртан выслушал отчет военачальника. На этот раз гротхэн объявился на западе королевства и сумел добраться до предместий одного из крупнейших городов Драэра — Вирборга.
— Гротхэн уничтожен, но мы потеряли отряд Снежных. Целый отряд, — с досадой повторил военный. — Если так продолжится…
Долгие годы спокойствия и процветания, и вот чудовища словно пробудились. Как будто вспомнили о мире живых. Зачастили к ним…
— Нужно усилить охрану городов, а крестьян вывезти из деревень. Это временная мера.
Обычно гротхэны появлялись в снежных пустошах, во тьме лесных трущоб и двигались туда, где могли поживиться людскими жизнями. Обеспечить охрану каждому поселению, каждой деревушке они не смогут — не хватит Снежных. А от простых воинов в бою с чудовищами толку было немного.
Кивнув, военачальник опустился на свое место, и слово взял один из советников:
— Ваше величество, вы говорили, что весной мы вернемся к обсуждению вашей… кхм… женитьбы. — Пожилой норд невольно вздрогнул под ставшим ледяным взглядом владыки. — Наследница Золотых берегов, принцесса Амани, почла бы за честь получить от вас приглашение. О ее красоте слагают легенды, а о богатствах ее земель…
Советник продолжал говорить, но Хьяртан почему-то его не слышал. Это был не первый раз, когда тема женитьбы поднималась на совете, но всякий раз его величество безразлично отмахивался от очередной навязываемой ему княжны, принцессы, герцогини. Он не хотел жениться, хоть и понимал, что в будущем будет вынужден.
Сейчас же мысли о браке незаметно подтолкнули его к мыслям о бунтарке. Ко всем тем минутам и мгновениям, проведенным вместе.
Снадобье зельевара так пока и не помогло вспомнить о событиях той памятной ночи, зато он вспомнил ярмарку в Борге и то, как создавал с Бьяртмаром для детворы горки. Вспомнил девушку, простую горожанку, от которой тогда не мог отвести взгляда. От ее ярких изумрудных глаз, от нежного, оставленного зимним морозом румянца на щеках. От ярких губ, которые она неосознанно кусала, высматривая кого-то в толпе детей.
Губ, которые он совершенно точно был не против попробовать на вкус.
—…Ее высочество могла бы приехать к празднику Весеннего цветения. А предложение можно было бы сделать…
Для Хьяртана не было ничего прекраснее, чем улыбки Ливии. Никаким цветам с ними не сравниться! В последнее время она улыбалась все чаще. Улыбалась, оставаясь с ним наедине, познавая свою силу. Когда в ее ладонях разгоралась солнечная магия, точно так же в ее глазах разгорались восторг и радость.
Самые прекрасные эмоции у самой прекрасной девушки Драэра.