Буратино
Шрифт:
– - Крестик золотой видел? А теперь прикинь - нет ли похожей вещицы по твоим делам? И откуда такой крестик в моей кисе?
Прижилось. Загрузился, профессионал застеночный. Золота на Руси не так уж и много. А крестик там странный - не христианский.
– - Ну... сказывай.
– - После той казни я отлежался. Пошёл к Десне. Ты ж, поди, знаешь - Касьян из тех мест был. По дороге попал под половцев. С твоей Марьяной повстречался. Потом мы с ней по болоту от поганых бегали. Там на болоте
– - Чтой-то она мне про это не сказывала. Врёшь ты...
Во-от! Пошла серия вторая. Датчики съёма информации сбиты, посмотрим как они следующую порцию инфы заглотят. Как в айкидо: рывок влево - рывок вправо для разбаланса противника. Для потери им равновесия. Только не телесного - душевного. "Кнут и пряник". "Пряник" в форме золотого клада прошёл. Теперь "кнутом"... взбодрим.
Интересно - как будут работать эффекторы. После второй серии целенаправленного введения в заблуждение. При полной правдивости информации на каждом шаге. Марьяша место видела. Только она не видела, как я на этом месте торбочку свою закапывал.
– - А и много ли она тебе про поход наш рассказала? Ты-то хоть знаешь, что она ныне в тягости?
– - Про это - сказала. Может, сына второго...
– - То, что она тебе сказала - понятно. А вот почему я, холоп её малолетний, про то ведаю? А Храбрит?
Плохо. Темно, я не вижу его лица, его рук. Никакой мимики, моторики. Эффективность сказанного не оценить, воздействие не скорректировать. Только по тону. Который он контролирует профессионально. И паузам. При таком качестве обратной связи... только вперёд, напролом.
– - А про поганого, который за ней гнался? Там, где ваш обоз разбили. Рассказала?
– - Какого поганого?
Класс. Что ж ты так, девочка, подставляешься? Уровень доверия к мужу... обычный для женщины.
– - Половчанин молодой. Он-то её догнал. И завалил. И поимел. Со всей пылкостью, свойственной молодости.
– - Чего-чего "свойственной"?
– - Того. У твоей Марьяшки полное брюхо поганского семени. Парня того я на ней же и зарезал. Только он её накачать успел. Как ты сам её же с того же утречка.
– - Лжа!
– - В чем? В том что она перед тобой в то утро сиськами своими трясла? И ты её назад в постель опрокинул? И снова, Храбрит, почему ты про это помнишь - понятно. Ты там был. А вот почему я про это знаю? Ты скажи, ты мужик умный, до правды доискиваться приученный.
– - Она рассказала.
– - Верно. Следующий вопрос, господин боярин: почему? Почему госпожа рабу своему, малолетке-уроду, такие... всякие... подробности про со своим мужем игрища постельные...
– - Ты ей не раб. Ты холоп беглый. Она сама так сказала. И ошейник у тебя не наш, и клейма нет... Лжа, все твоё - лжа.
– - Ага. Шашку мою видел? Она с того поганого снята. Сначала я его зарезал. Прямо на Марьяше, потом шашку взял. Потом и самого половца снял. С жены твоей. Тяжеловато было поганого из между ног её выковыривать. Зацепился он там, что ли?
Молчит, сопит. Плохо - не видно ничего. Ручки бы его... Как он там? Косяк проёма уже до белых костяшек зажал или нет? Продолжим.
– - Крестик золотой ты видел, шашку ты видел. А вот видел ли ты волосы её обскубленные? Спрашивал ли почему так?
– - Сказала - у костра ночевала, коса на угли попала.
– - Ага. А про те волосики, что между ног - передком в костёр влезла? Ты ж уже был с ней сегодня, в баню вместе ходили. Что и не заметил, что делянка-то вырублена была, там-то один подрост молодой. А кто там до тебя кушири выкашивал - и увидел, а не спросил. Эх ты, "спрашивать умею".
– - Кто?
– - Аз грешный. Я сам волос на теле не имею. И баб люблю гладких. Вот и побрил её... что б слаще было голым по голому. На ней кататься-ласкаться-елозится.
– - Ты... сопля маломерная. Тебе с бабой взрослой...
– - А такое не слыхал: "мал золотник да дорог"? Или - сладок. Если - умел, да не спешен. Как ты. Ты-то её ни разу за все десять лет до настоящего крика не довёл. Попихался и отвалился. А вот подо мной она криком кричала. От удовольствия. И не раз. И все просила: "еще, еще".
Молчит, сопит. О, и скрип слышен. То ли зубы, то ли бревна под руками.
– - И не только подо мной. Мы когда через Десну перебрались, на хуторок вышли, её сразу в баньку отвели. Пока я всякими делами занимался, там в баньке сынок хозяина... Здоровый лоб, вроде тебя. Тоже...
– покатался на Марьяшке в волюшку. А она даже и не дёрнулась. Пока нам ехать время не пришло..
– - Все сказал?
– - Нет. Потом мы еще с одним возчиком ехали. Молодой, красивый, кудрявый. Уж она перед ним и так, и эдак. Курлыкает-мурлыкает... Ну и загуляли они в леске. Ты е спинку ободранную, в сеточку посеченную видел? А передок покорябанный?
– - С-сука. Курва.
– - Тот парень так и сказал: курва курвущая. И шишку еловую ей забил. В дырку ейную. Куда мы с тобой, Храбрит, в очередь совали. Я уж потом намучился занозы из неё вытаскивая, ход высвобождая. Ну мне-то, по маломерности, много не надо. А ты-то как слазил? Не занозился, об поленце еловое не стукнулся?
Молчит, сопит. Плохо, ой как плохо, да чем же его сшибить? Выбить из него выдержку. Мне нужно, чтобы он к активным действиям перешёл. Сотворил какую-нибудь глупость. В состоянии аффекта. Начнёт дёргаться - у меня появится хоть какое пространство для маневра.