Буревестник
Шрифт:
Он уже собрался с извинениями удалиться, как вдруг из сада донеслись грубые голоса. Один из местных фермеров уже в течение некоторого времени пытался привлечь его к суду. Дело было несущественным, и Рюбен находился в слишком хороших отношениях с городскими чиновниками, чтобы беспокоиться по поводу какого-то бедного крестьянина с его жалобой. По всей очевидности, этот дурак явился на ежегодную вечеринку, чтобы устроить скандал. Он переглянулся с женой. Та все прекрасно поняла.
– Мне нужно идти к другим гостям, – сказал он извиняющимся тоном. – Леди Йорк, милорд. Прошу меня простить.
Шум постепенно усиливался, и гости начали поворачивать головы в сторону сада. Рюбен ловко проскользнул сквозь толпу, принося извинения одним и перебрасываясь парой слов с другими, кого он хорошо знал. Жена наверняка сумеет развлечь английского лорда и его чопорную жену. Сара была для него поистине божьим даром.
Этот дом когда-то принадлежал одному французскому барону, который после очередного военного поражения Франции был вынужден продать все свое имущество. Рюбен приобрел его, к большому неудовольствию местных аристократов, которым очень не понравилось, что еврей завладел домом христианина. Однако англичане проявляли большую терпимость в таких вопросах, или, по крайней мере, их было легче подкупить.
Рюбен подошел к большим, от потолка до пола, застекленным окнам, выходившим на лужайку. Сегодня они были открыты, чтобы в дом мог проникать теплый воздух. Он нахмурился, увидев солдат, топтавших аккуратно постриженную траву. Гости, разумеется, прислушивались к тому, что происходило в саду, и поэтому он заговорил спокойным тоном, не повышая голос:
– Джентльмены, видите ли, я устраиваю званый ужин для своих друзей. Не может ли это подождать до завтрашнего утра?
– Вы Рюбен Мозель? – спросил один из солдат.
В его голосе прозвучала насмешка, но Рюбен сталкивался с этим ежедневно, и выражение его лица ничуть не изменилось.
– Совершенно верно. Вы находитесь в моем доме, сэр.
– Вы неплохо устроились, – сказал солдат, заглядывая в окно.
Рюбен кашлянул, испытывая смутное волнение. Его собеседник держался уверенно и не проявлял ни малейшего почтения к признакам богатства и власти, как того можно было ожидать.
– Могу я иметь честь узнать также и ваше имя? – холодно поинтересовался Рюбен. Солдат не заслуживал вежливого обращения, но за этой сценой наблюдало слишком много глаз.
– Капитан Ресин Сомюр, мсье Мозель. Мне приказано арестовать вас.
– Прошу прощения? На каком основании? В чем меня обвиняют? Это ошибка, капитан, уверяю вас. Здесь находится магистрат. Разрешите мне отвести вас к нему, и он объяснит…
– У меня приказ, мсье. Обвинение вам будет предъявлено в Департаменте. А теперь прошу следовать за мной. Объясняться будете с судьей.
Рюбен пристально смотрел на капитана. Руки у него были грязными, от униформы исходил запах давно не мытого тела, но его уверенность внушала тревогу. Трое других солдат скалили желтые зубы, явно наслаждаясь тем, что причиняют беспокойство стольким людям. При мысли, что ему придется идти с этими людьми, тело Рюбена начало покрываться холодным потом.
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь, мсье Мозель? – послышался голос у него за спиной.
Рюбен обернулся и увидел лорда Йорка, стоявшего с бокалом вина в руке. Он вздохнул с облегчением. Плечистый, с выступающим вперед подбородком, английский аристократ сам выглядел как солдат. Поведение французских солдат сразу стало почтительнее.
– Вот… капитан говорит, что ему приказано арестовать меня, лорд Йорк, – ответил Рюбен, намеренно упомянув титул. – Он еще не сказал, в чем меня обвиняют, но я убежден, что здесь какая-то ошибка.
– Понятно. В чем заключается обвинение? – спросил Йорк.
Рюбен видел, что капитан пытается придумать дерзкий ответ, но в конце концов тот только пожал плечами. Было в высшей степени неразумно выводить из себя человека, имевшего такую репутацию и пользовавшегося таким влиянием, как Йорк, – во всяком случае, со стороны скромного капитана.
– Богохульство и колдовство, милорд. Он должен предстать перед судом в Нанси.
У Рюбена от изумления отвалилась челюсть.
– Богохульство и… это безумие, мсье! Кто меня обвиняет?
– Я не вправе говорить это, – ответил капитан. Он смотрел на лорда Йорка, сознавая, что тот может в любой момент вмешаться. Рюбен тоже повернулся к англичанину:
– Милорд, если вы убедите их вернуться завтра утром, я смогу найти свидетелей и доказательства того, что это обвинение ложно.
Йорк взглянул на него сверху вниз, и в его глазах отразился свет факелов.
– Насколько я понимаю, данное дело не относится к юрисдикции английского суда. Меня это совершенно не касается.
Услышав эти слова, капитан улыбнулся, шагнул к Рюбену и сжал его руку.
– Пожалуйста, не сопротивляйтесь, мсье. Пойдемте с нами. Не вынуждайте меня тащить вас силой.
Рюбену не верилось в реальность происходящего.
– Магистрат находится в моем доме, капитан! Почему вы не даете мне привести его сюда? Он все объяснит.
– Это дело отнюдь не местного уровня. Если вы скажете что-нибудь еще, я с большим удовольствием выбью вам зубы.
Рюбен потряс головой, будучи не в силах произнести от страха ни слова. Ему минуло пятьдесят, и он уже страдал одышкой.
Ричард, герцог Йорк, с чувством, близким к любопытству, наблюдал за тем, как уводят хозяина дома. Повернув голову, он заметил, что герцогиня пробивается к нему сквозь толпу с довольным выражением на лице.
– Я думала, это будет ужасно скучный вечер, – сказала она. – Только так и следует поступать с евреями. Они слишком наглеют, если им не напоминать об их месте. Надеюсь, его поколотят за наглость.
– Наверняка, дорогая, – ответил Йорк.
Из главного зала донесся пронзительный женский крик. Новость достигла жены Рюбена. Сесилия улыбнулась.