Буриданов осёл. И как им не стать
Шрифт:
Не нужно выдумывать и опровергать велосипед, если он уже работает. Никакого внешнего Творца нет, и в то же время в каждой мельчайшей частице есть совокупность свойств, которая позволяет ей выйти из хаоса не новый уровень порядка. И выбора у неё практически нет – О+О=О2 или Н+Н=Н2, и никак иначе. Как это ни странно звучит – чем меньше выбора, тем больше внутреннего порядка. При более масштабном взгляде на Вселенную мы увидим, как ослабевают связи, и она представляет из себя гигантские области хаоса. Они уже индивидуальны. Но внутри каждого из них – тот же порядок атомов, то же отсутствие выбора.
Отсюда вытекает вывод: чем меньше выбора у частицы (буквы, слова), тем более упорядоченной
А возможно ли вообще проверить на истинность выводы Теории Вероятности? В той же Википедии говорится, что в эксперименте, проведённом с макаками в 2003 году, весь прогресс составил напечатанными всего несколько страниц, в основном буквами “S”. Радости противников эволюции в связи с выводами этой теоремы нет предела. Вот, мол, смотрите, – вероятность самозарождения и случайной эволюции жизни ничтожно мала. Но и довод того, что ничтожно, но всё-таки есть – не слишком весом.
«Теорема бесконечной обезьяны» – это апория. И вероятность события равна нулю. Верный вывод по поводу этого сделал Ричард Докинз: эволюция аккумулирует прогресс, а обезьяна свои потуги – нет. От начала до конца её движения бессознательны. Движение атомов – сознательны, и даже они аккумулируют свой прогресс, создавая вещество, звёзды, в которых выплавляются новые атомы.
Парадокс Монти-Холла. Эта игра напоминает «напёрстки». Те, кто жил в 90-х, часто с ними сталкивался среди больших скоплений людей. Если в напёрстках вы всё же имеете шанс уследить за шариком сквозь манипуляцию рук, то в подобной американской игре психологические манипуляции с вами будет делать ведущий. Итак, вы стали участником игры. На сцене три двери. За двумя из которых находятся козы, а за одной автомобиль. Вы делаете выбор: дверь № 1, но ведущий, который знает, где автомобиль, открывает другую дверь, № 3, чтобы усилить психологический эффект, за которой находится коза, и предлагает вам изменить свой выбор в пользу двери № 2. Увеличатся ли ваши шансы выиграть авто, если вы измените свой выбор?
Иллюстрация: Алексей Салтыков.
Итак, у вас было 3 варианта выбора, с вероятностью выигрыша 1:3 и проигрыша 2:3, то есть 1:3+1:3. Делая ставку на № 1, вы выбираете вероятность 1:3. Ведущий открывает одну из проигрышных дверей, уменьшая вероятность ПРОИГРЫША на 1:3. Но в пользу какого выбора должен пойти отрицательный опыт? Дело вот в чём. С самого начала ваш шанс выбрать проигрышную дверь, был весьма велик 2:3, а выигрышную 1:3. Следовательно, скорее всего, вы в первый раз не угадали. И после действий ведущего рейтинг двери № 2 возрастает на 1:3
Ещё более наглядно случай Монти-Холла раскрывается в варианте с сотней дверей. Допущение то же самое: за одной из них автомобиль, а за 99-ю – козы. Вопрос: сколько максимум коз понадобится для наглядности этого эксперимента? Шутка. Вы тыкаете наугад, и шанс вашего выигрыша составляет 1:100. Но ведущий открывает 98 проигрышных дверей, оставляя закрытыми только две. Совершенно очевидно, что шансы двух оставшихся дверей на выигрыш не равны. И вы просто обязаны указать на другую дверь. Шанс её – 99:100
Задача трёх узников. Этот парадокс был впервые опубликован Мартином Гарднеромв 1959 году. Ох, уж эти математики-писатели! А поразмышлять есть над чем. В 50-х годах 20 века, да и вообще за более чем длинную историю, «тюрьма» и США стали синонимами. И не только благодаря таким деятелям, как Маккарти. Нарушения гражданских прав в его эпоху были вопиющими. Гонениям, под прикрытием коммунистической угрозы, подвергались и заслуженные люди того времени за малейшее подозрение к сочувствию к более человеческим формам общества. Это предыстория, в которой рождалась «Задача Гарднера» «Трое заключённых, A, B и С, заключены в одиночные камеры и приговорены к смертной казни. Губернатор случайным образом выбирает одного из них и милует его. Стражник, охраняющий заключённых, знает, кто помилован, но не имеет права сказать этого. Заключённый A просит стражника сказать ему имя того (другого) заключённого, кто точно будет казнён: «Если B помилован, скажи мне, что казнён будет C. Если помилован C, скажи мне, что казнён будет B. Если они оба будут казнены, а помилован я, подбрось монету, и скажи имя B или C». Задача аналогична предыдущей, разве что прибавилось драматизма: заключённые, одиночные камеры и самодурство неизвестности.
Очевидно, что заключённый решил поиграть в теорию вероятности. Для самостоятельного решения. Подсказка: у вас должно получаться 6 различных вероятностей.
Из этой главы не стоит делать выводы, что я не признаю чудо вообще. О нём-то я как раз и пишу! Чудо – что, несмотря на нашу непохожесть, мы всё же так подходим друг к другу, и нашу неуживчивость – мы всё ещё живём на Земле все вместе! Чудо – что мы понимаем друг друга; мужчины любят женщин, а женщины мужчин. Вообще, наше существование во вселенной – чудо эволюции, а сама Вселенная – величайшее чудо из чудес! Чудо – это то, что действительно интересно. Оно интересно тем, что проникая в его тайны, ты слой за слоем делаешь новые открытия. Чудо – это то, что связует сердце и разум, и открывает новые горизонты реального бытия. Это то, что делает нашу жизнь проще, а мысли возвышенней.
Раздел 2. Губительная правда и спасительная ложь
Если кто-то вам скажет: Я лжец! – То вы изначально оттолкнётесь от этого человека. Вербально вы бы не хотели общаться с лжецом. Но что происходит здесь? Возможно, он ошибся, вводя вас в заблуждение, или сказал правду о себе? Но для вас однозначным будет то, что он лжец. То есть, для вас сложно распознать сразу его намерение. Я лжец – звучит как приговор самому себе, за которым вторая вероятность не особо важна.
Я ещё ни разу не встречал человека так категорически о себе заявляющем, хотя, лжецами наполнены все обещательные структуры нашей утопии. Впервые эта фраза прозвучала из уст критянина Эпиминида (др. гр. философ 7 в до н. э.) в адрес своих соотечественников: «Все критяне лжецы». А так как сам Эпименид был критянином, то солгал и он, а, следовательно, и он и критяне – не лжецы и говорят правду. Круг замкнулся.
С течением времени форма этого парадокса принимала различные вариации, особенно во времена, когда красота слова являлась решающей для истины, а споры философов имели популярность сегодняшних футбольных матчей. Таким шутником был Платон. До нас дошли отголоски его риторического спора:
«Сказанное Платоном – ложно, – говорит Сократ.
То, что сказал Сократ – истинно, – говорит Платон»
И слушателям остаётся лишь с открытыми ртами осмыслять витиеватую формулу. Ведь как ни крути, оба правы и неправы одновременно. Кто-то не видит здесь игры, и упрекает их в самодовольстве и узурпации истины. Но ни истина, ни ложь здесь не причём. Они здесь условно заведомо ясны.
Ещё один вид противоречий лжеца использует его для доказательства чего угодно. Так, в средние века философ Жан Буридан (автор парадокса про осла) вообразил: «Бог существует. Ни одно из этих двух утверждений не является истинным» Если первое утверждение ложно, то получается парадокс, а потому, по мнению Буридана, оно должно быть истинно»