Буря настигнет
Шрифт:
Пол закачался под ногами. Я невольно сжал, разжал пальцы — они подрагивали. Взгляд упал к ногам.
«Почему? Мать твою, скажите почему?! Почему служителям нельзя видеться?»
Кровь шумела в ушах. Тошнотворный клубок застрял поперек горла. И нет ответа. Я вскинул голову — Духа след простыл.
— Ты понял? — Герт набычился и схватил меня за футболку на груди. Внутри все каменело. Я вырвал ткань и зашагал прочь со сцены.
— Ирий!
Идите вы все к чертям собачьим.
Одна комната ожидания оказалась пуста. К сожалению, не закрывалась на замок —
В душу будто набросали окурков. Тлеют, дымят, пекут, мешают дышать. Весь мир словно сговорился — все против того, чтобы мы с Беатрисой просто попробовали быть вместе. Даже она против. Вчера убеждала, что нам не по пути. Я не слушал. Мной руководили только желания. Она четко дала понять, что не собирается преодолевать все препятствия на пути ко мне. Так какого хера я рвусь к ней?
Я ударил кулаком в стену.
С тихим шорохом отворилась дверь. Мягкие шаги двинулись в мою сторону. Ножки стула заскрежетали по полу. Скрип кожи и шумный характерный вздох — Арвид.
— Да, я знаю, что это было подло, — заговорил он напряженным, осторожным голосом, будто боялся взбесить меня. — Но ты сам водил нас всех за нос. Я не мог поступить по-другому.
— Ты докладывал отцу о каждом моем шаге? — спросил я, не поднимая руки с глаз. — Давно?
— С первой репетиции.
— Отлично…
— Я все-таки заказчик! Мне не нужно, чтобы та шпионка выложила перед фанатами и журналистами мою жизнь! Ты зря начал с ней спать!
— Она просто потерялась! — выкрикнул я и резко сел на диване. — Я бы в конце концов убедил ее, что она поступает неправильно… И она бы прекратила…
Пока слова держались в мыслях, они не казались глупыми. А едва соскочили с языка — резали слух тупостью. Я уперся локтями в колени и прижал ладони к вискам.
— Ирий, мы не всегда влюбляемся в правильных людей. Но не будь этой несчастной любви, не появлялись бы прекрасные печальные песни. Любая любовь — это чистое вдохновение, искреннее и гениальное.
— Прекрати, я не влюблялся. Просто… — я с нажимом потер лоб, прогоняя напряжение. В дверь постучали.
— Ребята, давайте скорее, — в проем просунул голову менеджер. — Мы сильно отстаем по графику.
— Мы скоро подойдем, — пообещал Арвид и, как только менеджер ушел, положил мне руку на плечо. — Послушай, из-за этой дурацкой ситуации я не хочу отказываться от тебя, как от друга. Я могу простить, если ты пойдешь навстречу. Давай вечером после концерта возьмем выпить и поговорим по душам?
Я поднялся и навис над кудрявой головой вокалиста.
— После концерта я ухожу из группы. Не хочу видеть ни твою рожу, ни остальных. Сейчас, только ради фанатов, которые с нетерпением ждали выступление, я сделаю вид, что вы мои закадычные друзья. Только ради них.
Арвид не окликнул меня, когда я широким шагом двинулся к двери и вышел.
Репетиция прошла в спешке и под давлением. Такие волны ненависти, как сегодня, музыканты не посылали мне даже на первой
Видимо, Арвид тоже беспокоился. Ибо в гримерке, пока визажисты накладывали штукатурку на наши лица, твердил: мы должны оставить разногласия за кулисами, на сцене быть единым организмом, выкладываться на тысячу процентов. Никто не перечил. Герт кивал, хотя у него, я уверен, как и у меня чесались кулаки.
За полчаса до выступления мандраж уже не покидал ни на секунду. Нереальность происходящего бурлила шампанским в венах. Вокруг нас постоянно кто-то крутился, поправлял прическу, подтирал черные тени, вытирал пот со лба. Костюмы сидели как влитые. Арвид распевался, Герт ходил по комнате, как заведенный, бормоча под нос, Сакари и Луис разминали пальцы на струнах. Я в том числе. Повторял до посинения самое сложное соло. Пока менеджер не сказал:
— Пора. Поднимайтесь на сцену.
На других планетах огромные водные просторы. Я смотрел фильмы, где морская буря гнала волны с рокочущим шумом к берегу, разбивалась о скалы. Сейчас я слышал море вдалеке, бурю криков, идя следом за Арвидом.
Говорили, стадион на сто тысяч человек забит под завязку. Месяц назад никто из группы не верил, что соберется треть. Конечно, ребята благодаря искреннему общению с поклонниками постепенно заглушили шквал ненависти, но моя заслуга в раскупленных билетах есть. И это безумно тяжелая ответственность.
Я выложусь полностью и до остатка, как бы ни резали лезвия сердце.
Перед сценой мы впятером собрались в круг, кинули боевой клич и улыбнулись друг другу. Все распри дохнут в гримерке. Мы едины.
Шум заглушили ушные мониторы — индивидуальные проводные наушники. Я впервые с ними выступал, в пятом секторе такой роскоши не водилось. Впервые весь звук пойдет прямо в уши. Фанатов будет почти не слышно.
Зато видно! У меня перехватило дыхание, когда мы поднялись на сцену. Софиты ослепляли, но я, ошарашенный, не моргал. Так выглядит космос. Десятки тысяч звезд в черной бесконечности. Десятки тысяч огоньков смартфонов в черноте огромного стадиона.
И множество дронов, что летали по сцене с камерами. Шла прямая трансляция. Мы сразу взялись за инструменты и сыграли одну из самых известных песен. Тонны энергии обрушивались на меня — я пропускал ее сквозь себя и вкладывал все в музыку. Казалось, сердце вот-вот лопнет.
Ошибки случались. Как у меня, так и у других. Но мы не останавливались ни на долю мгновения. Мы двигались по четко отработанному сценарию. Одна песня, третья, седьмая. Короткая передышка, спуск со сцены, смена костюмов, фен в уши, глаза, по торсу, чтобы высушить пот. За кулисами силы мгновенно вытекали, мы шли на передышку, шатаясь. Затем через десять минут поднимались обратно — и за спиной словно вырастали крылья.
Нет, ничто в мире не поднимает выше небес. Только сцена.
Я был так счастлив, что едва не плакал. Я. С ума сойти. Мне срывало крышу.