Буря
Шрифт:
Я наклонился к ней и прошептал:
— Считай это подарком в честь нашего примирения.
Холли сбросила халат.
— Я получу еще что-нибудь?
— Хочешь новую машину? — поинтересовался я.
— Нет.
— Полкило того дорогущего горького шоколада?
Она покрыла поцелуями мою шею.
— Ты знаешь, чего я хочу.
Я громко застонал:
— Ни за что.
— Пожалуйста.
— Ты делаешь из меня полного идиота. Даже хуже — превращаешь меня в девчонку. — Я повернулся к ней, и в этом была моя ошибка. Один взгляд
Холли жестом показала, что будет молчать, как рыба, и уютно устроилась рядом со мной.
— Может быть, на этот раз попробуешь британский акцент?
Я рассмеялся и поцеловал ее в лоб.
— Постараюсь.
Адам и мои медицинские записи могут подождать.
— Что ж, поехали…
Я закатил глаза и набрал полную грудь воздуха:
«Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен; это был век мудрости, это был век глупости…». [2]
2
Цитата из книги Чарлза Диккенса «Повесть о двух городах» (1859).
Когда я учился в девятом классе, учитель английского часто заставлял нас читать наизусть Диккенса, стоя у доски перед всем классом. И я это терпеть не мог. Но ради Холли я готов переступить через себя, правда, никогда не признаюсь ей в этом.
— Как ты считаешь, он правильно поступил? — поинтересовалась она, прослушав несколько первых страниц.
— Ты имеешь в виду Сиднея? Когда он взошел на плаху ради того, чтобы его любимая женщина могла остаться с другим мужчиной?
Холли рассмеялась, и я почувствовал движение ее губ у моей груди.
— Да, я об этом.
— Нет, я считаю, что он полный идиот. — Я поцеловал ее в уголок рта, и она улыбнулась.
— Ты лжешь.
Я притянул ее поближе к себе и снова поцеловал, пытаясь положить конец этому обсуждению. Иначе мне пришлось бы в итоге раскрыть некоторые секреты, которые я хотел оставить при себе.
— Ты ведь ни в кого не целилась, когда бросала туфли? — поинтересовался я между поцелуями.
Холли склонилась надо мной, и ее волосы окутали нас золотым занавесом.
— Я даже не заметила, что ты вошел.
— Это хорошо, потому что у красной туфельки очень острый каблук. Им и глаз можно выбить.
Холли искренне расхохоталась и после поцелуя прошептала мне на ухо:
— Я сохраню его для всех остальных бойфрендов.
Рано утром я проснулся от звука будильника — он громко жужжал мне прямо в ухо. Светлые волосы Холли щекотали мой нос, во рту был неприятный привкус. Холли кулаком выключила будильник и пробормотала:
— Я специально поставила его, чтобы ты не проспал лабораторное занятие в восемь.
— Я мог бы пропустить его сегодня. — Смахнув волосы Холли с лица, я поцеловал ее в шею. — Ложись спать.
Она взяла мою руку и крепко прижала ее к себе, а потом что-то неразборчиво пробормотала. Но мне послышалось: расскажи мне секрет.
Это была любимая игра Холли. Обычно я, не задумываясь, говорил какую-нибудь глупость, например: «Когда-то я был без ума от Хиллари Дафф». Но сегодня я чувствовал, что после нашей ссоры должен ей нечто большее.
Прикоснувшись губами к уху Холли, я прошептал:
— Я без ума от тебя.
Кажется, прежде чем снова провалиться в сон, я почувствовал, как ее губы растянулись в улыбке.
Я открыл глаза через два часа. На этот раз меня разбудил стук в дверь. Я взял джинсы и натянул футболку, а потом потряс за плечо Холли.
— По-моему, Лидия вернулась.
Холли со стоном подняла с пола халат и открыла дверь. Двое мужчин, оттеснив ее, ворвались в комнату.
— В чем?.. — возмутилась Холли, крепко стягивая полы халата и завязывая пояс.
Один из вошедших — невысокий, с рыжими волосами — захлопнул дверь.
— Это он, — обратился он к напарнику.
— Что происходит? — спросил я.
Коротышка посмотрел на меня:
— Ты сын Кевина Майера?
У меня чуть не остановилось сердце. Что-то произошло… Когда я видел отца в последний раз? Вспомнил: два дня назад перед тем, как он уехал за границу.
— С ним все… в порядке?
Холли сделала глубокий вдох и, приблизившись, крепко сжала мою руку. Могу только представить, о чем она сейчас подумала: самолет компании врезался в гору, и единственный ребенок генерального директора остался круглым сиротой.Я почувствовал, что на шее у меня выступили капельки пота.
Второй из ворвавшихся к нам мужчин был высокого роста. Он вынул из кармана пиджака какой-то жетон, но показал его так быстро, что я не успел прочитать надпись.
— Ты должен пойти с нами.
Полиция? Или, может быть, ФБР? Или следственные репортеры? А что, если фармацевтическую компанию отца обвиняют в отмывании денег или какой-нибудь другой скандальной деятельности?
Отец и его многочисленные советники по бизнесу неоднократно внушали мне: репортеры ни перед чем не остановятся, чтобы получить информацию для статьи. И вот эта спешка с жетоном, они специально не дали мне возможности разглядеть его…
Я покачал головой:
— Я никуда не пойду.
— Джексон, может быть, тебе стоит…
Взмахом руки я попросил Холли замолчать и снова взглянул на неожиданных визитеров.
— Для кого вы пишете?
Они переглянулись, и высокий, пожав плечами, неуверенно переспросил:
— Тебя интересует название газеты?
Я жестом указал на дверь:
— Выметайтесь, вы оба.
Холли, стоявшая рядом с дверью, очень медленно перебралась ко мне за спину. Все это время она старалась не выпускать их из поля зрения.