Буря
Шрифт:
— В библиотеке. Во время приема. Я видела вас, — спокойно и внятно произнесла она.
Джеф шарахнулся. Он продолжал очень странно на нее смотреть и даже отпустил руку, на которой вполне могли появиться синяки после встречи с его пальцами.
— В какой, к Сахиде, библиотеке? — настороженно повторил Джеф. — Во время какого приема?
— Посвященного моему дню рождения! — повысила тон она.
Проходящие мимо люди стали озираться на них.
— Меня не было на приеме, Аудроне, — тихий голос Джефа стал едва различим в эхе доносившейся из динамиков музыки. — Ты бросила меня накануне вечером
Аудроне смотрела на него, не мигая. Она все поняла. Только что она допустила ошибку, которая вполне может стоить ей жизни. Они с Джефом должны были поговорить либо в баре, либо на улице. Он бы предупредил ее об опасности и о матери, а потом попытался бы убедить, что все еще любит. Аудроне, естественно, послала бы его к Сахиде, но Джеф всегда был слишком упрям. Он бы заметил приближение Киарана, и в этот момент намеренно впился бы в ее губы. Киаран, увидев это, должен был прийти в ярость и разругаться с ней, послав к Сахиде. А потом Киаран бы напился, и шустрая Афина оказалась бы под боком. Так много «бы», что Аудроне начало подташнивать. Она так сильно сконцентрировалась на всех возможных комбинациях фраз Джефа, после которых он должен наброситься на нее со своим жалким поцелуем, что только что упустила из виду главное: приведя Аудроне в этот коридор, Джеф обрушил ее прогноз. И теперь реальность Аудроне катится по новому маршруту, а она еще не успела просчитать все варианты.
Аудроне щелкнула пальцами, но в сумеречной зоне было темно и пусто. Ни одного изображения, ни единого окна, в которое можно было бы подглядеть. Она в уникальном моменте с неизвестными последствиями в перспективе.
— Ты что, вообще перестала различать реальность и свои прогнозы? — голос Джефа вывел ее из размышлений. — Или дело не в синдроме трангрессира? — он наклонился к ее лицу, внимательно глядя в него.
Взгляд карих глаз забегал по чертам ее лица, как будто заново изучая их. Он даже отстранился и взглянул, почему-то, на длинные рукава ее платья.
— Нам лучше оставить этот разговор и разойтись, — попыталась подвести черту Аудроне.
— С тобой что-то не так, — будто и не слыша ее, произнес Джеф. — Запястья… У тебя всегда были тонкие запястья. Тонкие пальцы.
— Я немного потолстела, Джеф, если ты не заметил.
— Дело не в этом, — он словно завороженный качал головой. — Мне сказали, что ты сильно изменилась после того «инцидента». Что они с тобой сделали? — Джеф поднял глаза и снова уставился на ее лицо. — Они же что-то сделали с тобой… Я сначала подумал, что мне это кажется. Ты же терпеть не можешь коктейль «Радуга». Слишком приторный для тебя. Ты всегда держишь бокал за ножку, а не хватаешься за его стенки, потому что однажды на званом приеме Сюзанна высмеяла тебя за это. Ты редко жестикулируешь, когда разговариваешь, и все твои движения не такие дерганые и резкие, как сейчас.
По мере того, как говорил Джеф, его безумный взгляд становился все более осмысленным, а удивление на лице сменял ужас. Он схватил ее за руку и грубо потянул рукав платья вверх. Смотрел на внутреннюю поверхность ее предплечья, а потом отпустил руку и отступил на шаг.
— Кто ты такая? — наконец, произнес он, внимательно глядя на Аудроне.
— Я та, кто я есть, — силясь стоять
— У моей Аудроне был рубец от папиного ножа на предплечье. Невозможно полностью избавиться от рубцов. А у тебя его нет.
— Мне повезло больше, чем ей, — ответила Аудроне. — Отец не успел меня порезать.
— Она жива? — с надеждой в голосе спросил Джеф. — Моя Аудроне жива?
— Я — твоя Аудроне, Джеф, — ответила она. — Твоя и не твоя одновременно. И другой здесь уже не будет.
Он судорожно вдохнул и отвернулся.
— Как это произошло?
— В ходе нашего эксперимента, — Аудроне поправила рукав платья и прижалась спиной к прохладной стене.
— Сюзанна знает? — продолжал задавать вопросы Джеф.
— Да, она в курсе.
— А твой настоящий родитель?
— Безусловно, — тяжело вздохнула Аудроне. — Знают все, кому посчитали нужным сказать. Ты в этот круг, очевидно, не вошел.
— И ты продолжаешь жить здесь вместо нее? — он приблизился к ней и наклонился к самому лицу. — Дышать, есть, пить, трахаться?
— Возьми себя в руки, если не хочешь, чтобы тебе закрыли рот навсегда, — предупредила Аудроне.
— Я ее любил… — произнес он и зажмурился. — Я действительно ее любил… А она бросила меня в один день и сделала вид, что мы незнакомы.
— Этим она спасла тебе жизнь, Джеф. Если бы Аудроне дала тебе шанс самостоятельно выбрать перекресток, то застукала бы тебя на приеме в библиотеке со своей матерью.
— Я — не Орвин! — повысил тон Джеф.
— А моя мать не обычный человек. Аудроне сделала выбор за тебя и обрубила этот путь. Полагаю, по этой причине спустя три дня тебя не повысили в звании и не перевели в другое подразделение. А четыре месяца спустя ты не погиб при битве за Аскию, потому что тебя там не было. В своей реальности я дала тебе шанс, и ты сделал выбор. А потом погиб. Внезапным разрывом отношений твоя Аудроне спасла тебе жизнь, хотя я даже не уверена, что она предвидела такой вариант исхода.
— В твоей реальности я погиб? — прошептал он.
— Да, — ответила Аудроне.
Она смотрела на слезы, застывшие в его глазах, и поджала губы.
А ведь он действительно ее любил. И только что похоронил. Аудроне знала, как это больно. Понимала, что сейчас Джеф может сорваться с цепи и попытаться ее убить. Ведь она отняла у него возлюбленную, она заставила его оказаться здесь и смотреть в лицо человеку, который как две капли воды похож на женщину, которую он любил.
— Те, кто отправили тебя сюда, знают мой секрет, — прошептала Аудроне. — Фраза «я думала ты умер» — это послание для меня. А накопитель в твоем кармане был посланием для Киарана. Можешь показать мне, что там за запись?
— Нет, — отрезал Джеф. — Я выполню миссию и не буду задавать вопросов. А тебе советую держаться от Киарана Рурка подальше. Может, ты и не веришь мне, но зла я тебе не желаю. И пришел сюда, чтобы вытащить тебя из дерьма. Вытащить свою Аудроне из дерьма, — сипло произнес он.
— Мне очень жаль, Джеф, — прошептала она и коснулась его щеки, стирая с нее медленно плывущую слезу. — Она любила тебя. Это мне точно известно.
— Если не оставишь его в покое добровольно, эфонцы тебя убьют, — прошептал Джеф. — Ты это понимаешь?