Буря
Шрифт:
Бюрократический аппарат складывается годами, а от него зависят такие вопросы, как поставки боеприпасов, провизии и обмундирования. Выбей один кусочек, или звено, так на его восстановление понадобятся недели, а то и месяцы. А за это время франко-немецкие войска пройдут километров сто, а то и двести, сломают отлаженный механизм поставок. Оно мне надо?
Уж пусть лучше Мезинцев возьмет недовольных генералов и полковников под особый контроль, чтобы при малейшей угрозе мятежа, потенциальных мятежников отстранить от власти, а то и уничтожить.
Сейчас вот задумался — а не были ли правы большевики, приставлявшие
Комиссар имел право вмешиваться в действия командира, отменять его приказы. Что было уместно во времена гражданской войны, стало ненужным и крайне опасным в Великую Отечественную. Не зря же институт комиссаров был отменен, а на его смену пришел институт замполитов.
Вот так бы сейчас. Ввести заместителей по работе с личным составом. Вмешиваться в распоряжения и приказы командиров заместители не смогут, а вот присматривать за ними сумеют.
Но подумав, от этой идеи я пока отказался. Нет у меня ни кадров, ни времени. К тому же, слишком демонстративно выражать недоверие к офицерам, тоже не есть хорошо. Неизвестно ещё, что хуже — оставить командира дивизии без надзора, или приставить к нему надзирателя?
Война очень многое обнажает и раскрывает. А ещё увеличивает количество проблем. Некоторые можно было предвидеть, но как их предотвратить? Например, с началом войны сотни, если не тысячи мальчишек рванули на фронт, полагая, что без них победы не одержать. Где-то, очень глубоко в душе я их понимал. Может, на их месте и я бы рванул. Но для железнодорожных жандармов эти юные герои, желающие стать «сынами полка», стали настоящим бедствием. Ехали на крышах вагонов, забирались в угольные ящики. Срывались, падали в реки, попадали на рельсы. И что с ними делать? По мне — драть их, как сидоровых козлушек, а потом отправлять домой. Но нельзя. Все-таки, у ребятишек патриотическое чувство и гасить его поркой не следует.
Пришлось принимать специальный Циркуляр для жандармов и полиции «О порядке препровождения малолетних, самовольно отправившихся на театр военных действий с целью вступления в ряды действующей армии». Задержанных предписывалось доставлять родственникам, но, «щадя их патриотические чувства, доставлять без ущерба самолюбию детей, при бережном и сердечном к ним отношении».
Ладно, пусть полиция разбирается. Ей, конечно, и так работы много. А тут ещё новые виды преступлений. По мелочёвке, они были и раньше, но теперь обретают массовый характер. Например — на рынках появляются в большом количестве солдатское белье, шинели, а особенно сапоги. Полиция задерживает торговцев, конфискует казенные вещи, а у торгашей одно объяснение — обменял или приобрел у солдатика. Чаще всего шинель меняют на пару бутылок самогона, а сапоги — бутылок на пять, а то и шесть. Солдатские вещи добротные, им сноса нет.
И что дальше? Торговцев сажать в тюрьму смысла нет, а вот солдатик, появившись в части, опять потребует сапоги или шинель. И не оставишь же его без шинели, да с голыми пятками.
Значит, надо ужесточить наказание для тех, кто продает казенные вещи, равно как и для тех, кто их покупает. Для военнослужащих продажу хоть белья, хоть сапог приравнять к утрате оружия, а для торговцев, вместо куцего штрафа, назначать уголовную ответственность, как за скупку краденого. Не знаю, сумеем ли мы таким образом прекратить разбазаривание государственного имущества, но все-таки, наказание должно быть.
Мне на колени запрыгнул Васька и замурчал.
— Ну то, можно и передохнуть немного, — пробормотал я и принялся почёсывать кота за ухом.
Глава 4
Пропаганда и агитация
А кто сказал, что будет легко?
Фраза избитая, заштампованная до жути, но я её опять повторяю.
Война — это не только бои, сражения и окопы, но это ещё пропаганда и агитация. До термина «информационная война» здесь ещё не додумались, но эта война уже идёт.
Меня не волнует — как подают на Западе свои действия, мне важно отношение к войне своего народа. Пока народ реагирует очень правильно, но пускать все на самотек нельзя.
Газеты, разумеется, посылают на фронт своих корреспондентов, печатают списки убитых, раненых, пропавших без вести. И сводки, что дает Генеральный штаб, тоже печатают. Разумеется, после того, как данные проверит военный цензор.
Все правильно. Но одних лишь гражданских газет маловато. Правильно, что охватываем население, но нужно думать и о бойцах.
Военный министр Говоров только кряхтел, когда получал от императора очередную «вводную», потом не выдержал, попросил ввести в штат нового заместителя, отвечающего за информационную политику Вооруженных сил Российской империи, а ещё — целое управление, которое станет собирать сведения, поступающие с фронтов и давать им надлежащее оформление. Вот, ключевое здесь — надлежащее оформление поступающей информации. Сводки-то министерство и так получает. А вот подача военной (не говорю про секретную!) информации — вопрос отдельный.
В заместители министр наметил некого генерала Введенского, а информационное управление поручил возглавить Кириллу Симонову. Управление, разумеется, не масштабов моего времени. Пять человек — скорее на отдел тянет, но пусть так. Возможно, со временем оно вырастет до полноценного Политического управления? Посмотрим.
Фамилия Введенского мне ни о чем не говорила, а Кирилл Михайлович Симонов в моей истории больше известен как Константин Симонов. Здесь Симонов избрал для себя военную службу и уже дорос до звания полковника Генерального штаба, но больше прославился, как хороший поэт.
Симонов стихи писать не перестал, но теперь он еще и анализировал (не сам, разумеется, а через подчиненных) сводки с фронтов, которые регулярно получал Генеральный штаб и военное министерство. Теперь они ежедневно передавались по радио и печатались в газетах.
Была у меня мысль просматривать сводки, которые готовило управление Симонова, но не стал. Люди подобрались неглупые, лишнего говорить не будут. Единственное, о чем попросил — чтобы не увлекались чрезмерным перечислением вражеских потерь, а иначе может получиться странно. Воюем-воюем, молотим «франконемцев» и в хвост, и в гриву, а они всё не убывают. Может какой-нибудь «заклепочник» найдется. Посидит, посчитает с карандашом в руках и скажет — так мы же уже положили четыре миллиона. А и вся-то объединенная армия насчитывала три миллиона! С кем же воюем? Почему война ещё не закончилась? Начнется вой, доверие к нашим СМИ будет подорвано.