Бутик для Золушки
Шрифт:
— И твоего Буртаева скоро грохнут. Помяни мое слово, — заключила Зинаида Константиновна, выслушав рассказ дочери о неожиданной встрече на новогоднем базаре, о шикарном автомобиле, дорогой одежде, толстом бумажнике вернувшегося «американца». — Удивляюсь, как он до сих пор еще цел, мерзавец!
— Мам, моя личная история не имеет отношения к его человеческим и деловым качествам. Я сама не захотела ничего говорить Игорю. Ни тогда, ни сейчас, — едва слышно проговорила Саша, мысленно убеждая себя не реагировать на слова матери: было ясно, какой шквал негодования вызовут у Зинаиды ее слова. И буря последовала немедленно.
— Как это не имеет отношения?! — вскочила, отшвырнув стул, Зинаида Константиновна. —
Саша зажала руками уши. Сколько раз она уже слышала это. Слава Богу, хоть сейчас не в присутствии дочки. Нет, не бросил бы он. Не оставил. И все сложилось бы совершенно иначе…
…Игорь Буртаев учился на четыре класса старше в их языковой спецшколе и был самым заметным ее героем. Они жили в одном доме, неподалеку от универмага «Москва». Только Буртаевы в отдельной трехкомнатной квартире, а Беляевы в комнате коммуналки. Это уже потом они получили свои «апартаменты» в Конькове. Один двор, одна школа, и больше ничего общего.
Саша даже не входила в круг тайных поклонниц Буртаева и, честно говоря, не до увлечений ей было. Тренировки на катке, французская школа с прицелом на медаль, поступление в университет и при этом — одна мечта — выспаться. Саша заканчивала выпускной класс, а Игорь — Финансовый институт, когда случилось это. Был синий, ветреный март, с крыш таял серый рыхлый снег, в лужах отражалось ярко-голубое небо. В такой день особенно удивительно ощущать себя семнадцатилетней, легконогой, румяной, возвращаться домой с финала городских соревнований, получив «серебро», прижимать к груди хрустящий целлофан с большущим букетом остроморденьких алых тюльпанов. В проходе под огромной аркой, ведущей во двор, в тот день свирепствовал ветер, сквозило и свистело как в аэродинамической трубе. Закрыв лицо пушистым воротником, Саша шагнула в пронизывающий поток, зажмурилась и… оказалась в чьих-то объятиях. Он столкнулся с ней, энергично двигаясь навстречу, подстегнутый ветром и каким-то ликованием, нахлынувшим с утра. Ухватил в охапку вместе с тюльпанами, с испуганным сиянием глаз, с весенней свежестью и летучей паутинкой выбившихся из-под шапочки волос. Так они простояли долго-долго в вихре, несущем ледяную свежесть ранней весны, блики солнечного света, заряды юной, пьянящей радости…
Потом, став самыми близкими на свете людьми, они часто вспоминали тот удивительный день.
— Я замерла, как околдованная! Как будто в первый раз увидела тебя. Увидела таким близким, таким необходимым. Да, да! Может, я всегда была влюблена в тебя? С самого рождения?
— Это я как впервые тебя увидел! Фантастика! Шапочка пушистая, тюльпаны, ножки в белых сапогах — длинные, стройненькие, какие-то танцующие. Вся — сплошной трепет и праздник. А глазищи! Распахнутые, огромные! Ты знаешь, Шушундра, какие у тебя глаза? — Он набрасывался с поцелуями, щекоча губами закрытые веки. — И вот мне, везунчику, выпало счастье видеть это чудо всю свою жизнь…
Глаза у Александры Беляевой, и правда, были особенные — огромные, синие, в лучиках длинных прямых ресниц, они светились, сияли, расплескивали радость, озаряя лицо и преображая все вокруг. Они умели смотреть так, словно видели чудо в каждом мгновении жизни. Но бархатные темные брови часто сходились на переносице, гася взгляд, как туча солнце.
Для Игоря глаза Саши сияли всегда. Их любовь, вспыхнувшая мгновенно и ярко, приняла сразу же характер жаркой страсти. Период поцелуев в подъездах быстро перешел в постельный. Благо, Зинаида Константиновна часто уезжала в Быково к болевшей двоюродной сестре. Словесная радуга взаимной очарованности осеняла слияние жаждущих
Саша чувствовала себя прекрасно, ее не тошнило, а на прочие признаки беременности, даже на увеличивающийся живот она по неопытности не обратила бы внимания, если бы не спохватилась бдительная Ларка.
Глядя на объедавшуюся теплым лавашом подругу, поинтересовалась с подозрением:
— А ты, часом, не того, девушка? Не залетела? Вон формы какие не спортивные проявились.
Врач установил трехмесячную беременность. Это было оглушительное известие, совершенно неожиданное. Почему-то, моделируя будущее, они не думали о детях, будто кроме чуда их встречи ничего важного больше и случиться не может.
Мать была в Быкове у сестры, Саша решила устроить ужин по поводу распределения Игоря, с утра уехавшего в институт. Теперь праздник будет двойной. Жемчужное трикотажное платье оказалось тесноватым. Но сияние глаз и тяжелой волной ниспадавшие на плечи русые волосы придавали Саше особое очарование. Яблочный пирог «гость на пороге» и антрекоты под майонезом с луком и тертым сыром, запеченные в духовке, наполнили комнату ароматами особой торжественности.
Игорь позвонил вечером. Саша сидела перед накрытым столом, с телефоном на коленях — караулила звонок.
— Золотко, а если мы перенесем торжество на завтра? У меня важная, очень важная встреча. Ругай меня. Если получится, мы устроим такой сабантуй!
Утром в трубке она услышала его ликующий голос:
— Везуха! Меня отправляют на стажировку в Америку! В Бостон!
— Потрясающе! — Саша обмерла. Такой вариант в возможной перспективе рассматривался и предполагал оформление брака и совместный выезд за рубеж. Но вот так сразу…
— Когда? — спросила она.
— Прямо с первого июля. Если успеют оформить все документы. Там серьезная компания, и мною заинтересовались. Правда, и родители кое-чем посодействовали… Я и сам не ожидал, что все так быстро закрутится.
— А как же…
— Золотко мое, это всего на шесть месяцев! Ты спокойненько поступишь в университет и будешь ждать меня. Придется помучаться в разлуке. Но какой бешеный старт карьеры! Я и мечтать не мог, что все так сложится!
Саша ничего не сказала Игорю о беременности. Ведь тогда он бы никуда не уехал, остался опекать ожидавшую ребенка жену…
— Не жена и вообще никто! — бушевала мать, выслушав признание дочери. — Брошенка! Если ты сейчас же не позвонишь ему в этот чертов Бостон и не расскажешь всю правду, я сделаю это сама!
— Вот он сообщит о своем возвращении, я и расскажу. — Саша поцеловала мать в седеющий висок. — А то ведь он горячий, сорвет контракт и примчится раньше времени. У нас вся жизнь впереди. Не надо дергаться, ладно, мамуля?
Она молчала о ребенке, болтая с Игорем по телефону о всяких пустяках. А беспокоиться было о чем. Саша поступила в университет — помогли ко всему прочему ее спортивные успехи, твердо решив, что академический отпуск на рождение ребенка ни за что брать не будет. Мама еще молодая, да и у них с Игорем сил полно — выходят малыша. В декабре вернется Игорь, успеет заключить союз с сильно беременной невестой и срочно повезет ее в роддом. Их ребенок появится на свет под самый Новый год! Прямо новогодний подарок!