Буйный бродяга 2015, специальный выпуск
Шрифт:
Эдуард Шауров
Пять копеек
Увесистый тусклый кругляш желтовато поблескивал на Витькиной ладони, будто выцветшее пятно солнечного света. Ребята, окружившие товарища тесным кольцом, с любопытством тянули шеи, переступали босыми пятками в нагретом песке дикого пляжа.
— А это точно оно? — спросила Янка, складывая губы трубочкой.
— Не «оно», а «они», — поправил Лёха. — Учитель на уроке всегда говорил «деньги» — значит, «они».
— Если бы их было несколько, — возразил Тамирбек, — то были
— «Денежка», — добавила Юйлинь.
— Называется «монета», — важно сказал Витька.
— Пять копеек, — с натугой прочёл Лёха, разбирая буквы старинного шрифта. — Интересно, это много?
— Достаточно, — уверил друзей Витька. — Дед говорил, что это очень ценная штука, надо полагать, и в древности на неё можно было много чего купить.
Ребята несколько секунд молчали, каждый смаковал про себя загадочное слово «купить». Учитель всего пару уроков назад рассказывал им про деньги. Информация была такой странной, такой непривычно-экзотической, что не сразу помещалась в голове. Зачем нужны были эти кругляши и как ими пользовались? Для чего подтверждать полезность работы, если работа полезна сама по себе? Учитель говорил, что за квалифицированную операцию платили много, а за простую — мало. Но какой тогда интерес обитателям мира денег совершать простые операции, и как быть, если процесс состоит из операций разной сложности?
— Типа эту железку нужно было постоянно таскать с собой? — спросила Янка.
— Конечно, — уверил её Витька. Чтобы покупать товары и услуги.
Раньше без денег никто ничего не делал. Нельзя было просто прийти в общественный магазин и взять, нужно было платить.
— Мозголом какой-то, — заметил Юкке.
— А чё? Ашно! — радостно заявил Лёха. — Допустим, неохота мне ковыряться в носу, говорю Тамирке: «Наковыряй мне пару козявок, а я тебе денежку дам».
Тамирбек выразительно показал Лёхе смуглый кулак.
— А если услуга стоит не пять копеек, а меньше? — спросила Янка.
— Отщипывать от монеты кусочек, — предложила Юйлинь, — каким-нибудь древним инструментом.
Все разом заулыбались и поглядели на Витьку, как на самого компетентного в вопросе.
— Ну, не знаю, — сказал Витька. — Если есть пять копеек, значит были и четыре копейки, и три.
— А откуда у твоего деда монета? — спросил Тамирбек.
— Витькин дед кол-лек-ционер, — сказала Янка. — Я смотрела про него ролик в новостях. У него целая коллекция старых вещей. Там показывали кофейник из первой марсианской экспедиции, нагрудные значки и древние-предревние цифрики, у которых нужно тыкать пальцем в стеклянный экран.
— Музей какой-то, — сказал Юкке.
— Сам ты музей. — Янка нахмурилась. — Я же говорю: кол-лек-ция. А ещё сказали, что Витькин дед специалист по старинной борьбе — самбо...
— Точно, — подтвердил Витька.
У его деда действительно имелась целая куча разных экспонатов. Он даже квартиру занял побольше, чтобы было куда поставить стеллажи и ещё осталось место под мини-спортзал.
— Дед рассказывал, — Витька сделал страшные глаза, — будто эта монета жутко ценная и редкая, что сейчас на всей Земле их осталось штук сто, не больше,
— А можно потрогать? — осторожно попросила Юйлинь, ей хотелось узнать, что такое мартен, но она стеснялась.
— Трогай. Только дед говорил, что все деньги заражены древним проклятием. Они несут в себе бациллу конфликтов и войн.
Юйлинь испуганно отдёрнула тонкий пальчик.
— Да ладно тебе, — добродушно оскалился Витька. — Про бациллы — это фигура речи.
Все принялись трогать и рассматривать монету.
— И всё равно я не верю, — сказал Юкке. — Не могла эта ерунда рулить всем миром, тем более нести в себе смертельные бациллы. Чушь какая-то.
— Что ты хочешь сказать? — Витька отобрал у Юкке монету. — Что я вру? Или что учитель врёт? Или, может, мой дед не влетает?
— Не знаю, влетает он или нет... — упрямо сказал Юкке, — но все бациллы там давным-давно передохли. Это факт.
— Дурак ты, — сказал Витька.
— Сам дурак.
— А давай устроим эксперимент.
— Это как?
— А вот так! — Витькины глаза заблестели. — Сыграем в реконструкцию. На слабо. Кстати, ты мне крючишь одну игру ещё с зимы? Не забыл?
Юкке насупился. Его широкое светлокожее лицо приобрело сосредоточенное выражение.
— Давай, — наседал Витька. — Я тебя найму на работу! — Он показал кругляш монеты.
— Давай, — вдруг согласился Юкке.
— Пять заданий.
— Три.
— Фиг с тобой. Три. Прямо тут и сейчас. Всё взаправду. От заданий не увиливать. По рукам?
— По рукам.
Две пацанячьи ладошки сухо стукнулись одна о другую. И оживлённые зрители принялись занимать места среди песчаных барханов. В небе, совсем невысоко, пролетел двухчасовой авиограв, направлявшийся в Японию.
— Первое задание, — торжественно возвестил Витька, садясь по-турецки и подкидывая пятак на ладони. — Ты должен возвести нам замок готической архитектуры на четыре башни. Можешь приступать... — и добавил всплывшее в памяти словцо из учебника, — смерд.
Янка украдкой заглянула в свой цифрик, затем, прищурившись, поглядела на солнце. День понемногу клонился к вечеру. На широкой полосе влажного песка, у края ленивого прибоя, не покладая рук, трудился Юкке. Слегка высунув от усердия язык, он ловко орудовал формовочной лопаткой и пульверизатором с волшебным фиксаж-раствором. Две башни замка были уже готовы, третья и четвёртая находились в процессе.
Лёха зевнул и перевернулся на живот.
— Я не понял, — громогласно заявил он, тоже поглядев на цифрик. — Мы сюда приехали, чтобы строить замок. Так? Но замок строит один Юкке, а мы валяемся, как дураки, и на него глазеем. Мне, по факту, уже уныло.
— И мне, — поддержала Юйлинь.
Остальные высказались в том же духе.
— Ладно. — Витька, отряхивая трусы, поднялся с песка. — Эй, Юкке-смерд! — заорал он, пытаясь соответствовать своей эксплуататорской роли. — Мы тут решили, что хватит тебе строить замок. Народ прокис на тебя глазеть. Вали сюда.