Буйный Терек. Книга 2
Шрифт:
— Мы будем рады, уважаемый господин Андрие, — сказал он.
— Je serai ravi de choquer les verres avec un h'eros, — указывая глазами на Георгиевский крест Небольсина, сказал француз. — C’est que, moi-m^eme, je suis vieux soldat et je conserv'e encore dans ma m'emoire le souvenir des jours de la gloire orageuse de ma patrie [21] .
Он отошел от них.
— Фигляр, притворяется старым воякой, чуть ли не мамелюком из наполеоновской армии, а служил по провиантской части, — усаживаясь поудобнее, сказал Киприевский.
21
— А я рад буду чокнуться с героем. Ведь я сам старый солдат и сохранил еще кое-что в своей памяти о бурной славе моей родины.
— Не говори, Серж. Эти французы, что остались после войны двенадцатого года у нас, все — бонапартисты. Они презирают реставрацию Бурбонов и мечтают о новом Бонапарте.
— О Бурбонах говори вполголоса. Наш двор и император, хотя и недолюбливают Карла Десятого, но в силу легитимных и монархических убеждений поддерживают его.
— А мне плевать, или, как сами французы говорят, «жмен фиш». Я признаю у французов только три вещи — вино, коньяк и женщин, — беспечно сказал Киприевский.
— Ты забыл еще четвертое — французский театр, — напомнил ему со смехом Соковнин.
— А это и есть женщины. Какие там актрисочки!.. У-у… Пальчики оближешь, душа Небольсин! Особенно же хороши субретки, — даже взвизгнул Киприевский.
— Ну, граф, умерьте свои восторги. Все-таки мы в обществе, — остановил его Соковнин. — Во-он видите в углу, за столиком, в очках, мордастый такой, это — Греч, а с ним Веневетинов — молодой поэт, о котором вы, наверное, слыхали…
Подошедший Андрие прервал их беседу.
— Sauvons-nous, messieurs, des regards indiscrets de mes clients, — и шепотом договорил: — La bouteille de cognac imp'erial peut-^etre remarqu'ee et moi, je n’ai aucune intention de la d'epenser inutilement. Il m’en rest'e seulement trois ou quatre bouteilles. Je vous prie de me suive. Derri`ere cette porti`ere vous serez gard'es des regards indiscrets [22] .
Коньяк «Наполеон», принесенный господином Андрие и тщательно завернутый им в салфетку, действительно был великолепен.
22
— Перейдемте, господа, подальше от нескромных взоров моих гостей. Бутылка императорского коньяка может быть замечена другими, а я вовсе не намерен израсходовать его. У меня и так остается три-четыре бутылки. Прошу вас за мной, вон за ту портьеру, где вы будете отделены от нескромных взглядов.
— En temps de Napol'eon le Grand, — Андрие возвел глаза к потолку, — la maison de commerce «Lenon» `a Paris avait mis sur le march'e, en honneur de la garde imp'eriale, une nouvelle esp`ece de cognac. Le voil`a! Faites attention, messieurs, `a la forme de cette bouteille, au portrait de Napol'eon le Grand, `a son visage. Oh-oh… C’'etait un homme unique et qui n’aurait pas son 'egales, ce n’'etaient vos neiges et, pardonnez-moi, votre folie ressemblante `a la barbarie, dont vous, les russes, avaient fait preuve apr`es la prise de Moscou, — il avait pu ^etre jusqu’`a pr'esent Empereur de France et ma^itre de la moiti'e du monde [23] .
23
— В царствование великого императора парижская фирма «Ленон» выпустила в честь императорской гвардии особый сорт коньяка. Вот этот самый. Обратите внимание, господа, на форму бутылки, на портрет Наполеона Великого, на его лицо. О-о… это был единственный, неповторимый человек, и если б не ваши снега и, простите меня, не безумие, похожее на варварство, которое проявили вы, русские, после падения Москвы, он и до сих пор был бы императором Франции и властелином мира.
— Не надо было ему переть в Москву, — с удовольствием отпивая глоток императорского коньяка, сказал Соковнин.
— Oh, oui, c’'etait la faute de ce grand homme, mais, m^eme les g'enies se trompent. Et encore, messieurs, c’'etaient ces esp`eces de cochon, ces v'enaux, ces d'eshonn^etes les Prussiens, les Bavarois et tous les autres Allemands qui lui avaient jou'e ce mauvais tour [24] , — с негодованием закончил пламенный бонапартист.
24
— О да, это была ошибка великого человека, но и гении ошибаются. А к тому ж, господа, его подвели эти презренные немцы… Эти продажные, не знающие чести прусские, баварские и прочие германские свиньи.
Он деликатно присел на стул, предложенный ему Небольсиным, отпил из рюмки свой коньяк и, вежливо извинившись, отошел от их стола.
— Mes occupations m’appellent… c’est justement `a cette heure, rue mes h^otes commencent `a arriver [25] , — сказал он.
— Забавный француз! И хотя Бонапарт бросил его, как и других солдат, он до сих пор остается верным корсиканцу, — сказал Киприевский.
Приятели сидели за плотным малиновым занавесом, спокойно ели, перебрасываясь шутками. Небольсин отдыхал в кругу друзей. Шум общего зала проникал к ним, но они, занятые собой и ужином, не обращали на него внимания.
25
— Дела… Сейчас начинается съезд гостей.
Представление в Итальянском театре закончилось, но публика все еще не отпускала актеров. На сцене в последний раз раскланивалась Замбони, на ее красивом, утомленном и несколько поблекшем лице бродила счастливая улыбка. Она грациозно наклоняла голову и плечи, благодарно кланялась аплодировавшей публике и улыбалась профессиональной, но тем не менее искренней улыбкой.
— Очень недурна… И кто бы мог поверить, что этой сильфиде близ сорока, — сказал кавалергард Татищев, восторженно аплодируя актрисе.
Голицын в лорнет, поданный ему слугой, рассматривал Замбони.
Из соседней ложи уже вышли Иртеньевы. Одна из дочерей помещика задержалась, не сводя восхищенного взора с актрисы.
Медленно поплыл занавес, и партер задвигался.
— Финита ля комедиа, — сказал Татищев и, деланно позевывая, глянул на исчезнувшую в дверях Иртеньеву.
Голицын опустил лорнет, встал и не спеша направился к выходу. На его-кавалергардском мундире ярко выделялся матово-красный Владимир с бантом, который князь всегда носил в обществе.
— Не пойму, мон шер, что сейчас — рано или поздно? — вынимая брегет, спросил Татищев.
— Это смотря для чего. Если спать, то рано, если надеешься встретить Полин Иртеньеву, то поздно. Я видел, как рассудительный папа благоразумно и поспешно увел ее отсюда, — разглаживая пышные подусники, отвечал конногвардеец.
— Тогда, значит, ужинать, но куда, господа? К Палкину? — Татищев поморщился. — Слишком ля мужик рюсс, да и кормят там…
— Тогда к Андрие, — решительно перебил его гусар. — А ты, князь? С нами или, как подобает молодому мужу, к законной жене? — с улыбкой осведомился он.