Бяк-бяк-бяк-бяк

Номен Квинтус

Еще нарком Шахурин подумал, что самым хорошим вариантом будет передача завода конструктору Яковлеву: Александр Сергеевич был, конечно, тем еще… балаболом, однако в Новосибирске он уже наладил выпуск до десятка своих самолетов в сутки. А в разговоре с Алексеем Ивановичем — нарком специально к нему днем заехал — пообещал, всего лишь мельком ознакомившись с производственными мощностями, и в Омске по стольку же выпускать уже через пару месяцев. И ведь будет выпускать… если ему моторов хватит. Но о том, чтобы моторов было в достатке, нарком позаботится… зато не придется лишний раз выслушивать обвинения в плохой работе от товарища Сталина…

Сам Андрей Николаевич узнал о резком изменении своего статуса в когорте авиаконструкторов лишь вечером девятнадцатого января — когда на заводской аэродром тяжело плюхнулись два «Дугласа», в которых

прибыл товарищ Яковлев с большой группой инженеров «принимать завод». И который привез с собой копию постановления ГКО — даже копию с подписью самого товарища Сталина! — так что суетиться и кричать «обездолили» явно не стоило. Хуже всего было то, что возглавляемому Туполевым КБ оставили лишь один проект по доработке сто третьей машины, а средств на эту доработку выделили столь мало, что было вообще непонятно, как эту работу выполнять. К тому же в постановлении указывалось, что вся группа Александра Александровича Архангельского «отзывается в Москву для выполнения срочной задачи», причем не указывалось, для какой именно.

Так Андрей Николаевич узнал, что его кто-то сместил с позиции «патриарха советской авиации», а вот кто именно это сделал, было пока непонятно. И, главное, непонятно, зачем это было сделано, ведь он мог столько пользы принести стране!

А теперь ему приходилось с небольшой группой конструкторов «доводить» машину, которая — по мнению Андрея Николаевича — и без доводки была лучшим пикирующим бомбардировщиком. Ее, конечно, можно было сделать еще более лучшей — однако людей, с конструкцией машины знакомых, осталось очень немного. Если бы получилось вытащить от Петлякова тех, кто когда-то эту машину спроектировал… но, понятно, теперь придется как-то обходиться своими силами. Андрей Николаевич открыл прилагаемый к постановлению «перечень необходимых доработок изделия сто три» — и тихо застонал: с первого взгляда было понятно, что проще машину перепроектировать заново. Впрочем… экспериментальную базу на заводе ему оставили, ресурсов на доводку машины выделено достаточно, сроки… интересно, товарищ Шахурин считает, что товарищ Туполев вообще господь бог? За полгода не то что перепроектировать машину, даже мелкие доработки, в приложении перечисленные, вряд ли произвести возможно. Так что машину нужно «доводить» постепенно — и что там первым в списке доработок указано?

Бабочки — существа мелкие, однако красивые и иногда довольно полезные. Те же крапивницы: летают, украшая своими яркими красками луга и поляны — а заодно сдерживают рост крапивы, пожирая эту самую крапиву чуть ли не быстрее, чем коровы тимофеевку хрумкают. В принципе, от крапивы тоже определенная польза есть, но куда как лучше, если на огороде растет не она, а картошка с капустой или огурцы с морковками. Поэтому мужик на огороде и то, что бабочки не пожрали, тщательно выпалывает — принося тем самым пользу себе и всему советскому народу.

А еще, оказывается, крапивницы взмахами своих крылышек могут и другие сорняки пропалывать, а залдно и полезную поросль сберегать. Вот махнула одна такая — и товарищ Петляков Владимир Михайлович не разбился возле казанского аэродрома. А в результате товарищ Шахурин заинтересовался и таким — не самым первостепенным — вопросом, как «кто конкретно в столь тяжелую для страны минуту решил вместо уже принятого на вооружение самолета ставить на производство машину, даже не прошедшую еще испытаний в ЛИИ». А товарищ Сталин успел товарищу Петлякову задать вопрос о том, кто же персонально проектировал самолеты, на которых красуются буквочки «АНТ». Правда, вопрос о том, почему они там красуются, он товарищу Петлякову задавать не стал — потому что, понятное дело, это в компетенцию авиаконструктора не входило. Однако в стране были и вполне компетентные товарищи — которые, правда, пока занимались более важными делами. Но если окажется, что буквочки эти мешают армии воевать, то вопрос может стать уже очень важным — и тогда компетентным товарищам придется поработать сверхурочно. Может быть — но пока нужно понять, действительно ли они мешают…

Глава 2

Нарком Шахурин к авиаконструктору Туполеву относился несколько неприязненно, и причин тому было несколько. А Алексей Иванович к Андрею Николаевичу вообще относился с не очень хорошо скрываемым презрением. И не «классовым презрением», как сын простого мужика с потомственному дворянину: тот же Поликарпов был вообще сыном епископа Клинского — а Николая Николаевича товарищ Шахурин очень уважал и как конструктора, и как человека. Нет, причины неприязни и презрения были иные.

Прежде всего, Алексей

Иванович был искренне убежден, что действия Андрея Николаевича во время командировки в США были откровенным саботажем задания партии и правительства и, в значительной степени, экономической диверсией: все же отдать триста пятьдесят тысяч долларов какому-то приятелю юности за лицензию на самолет, устаревший еще лет десять назад, иным словом и назвать было нельзя. Второй причиной было то, что ко всем авиационным конструкторам Андрей Николаевич относился откровенно по-хамски, считая, что они сами, без его «полезных советов», ничего приличного сконструировать не могут. Да и вообще он к людям относился совершенно безобразным образом. А третьей причиной такого отношения Шахурина к Туполеву было то, что сам Туполев всегда врал о том, какими будут создаваемые им самолеты, безбожно завышая летные характеристики разрабатываемых машин и существенно занижая их ожидаемую стоимость. Собственно, невыполнение обещаний, данных Туполевым, стало одной из причин снятия с поста наркома Михаила Кагановича: Андрей Николаевич как-то всегда умудрялся свои неудачи вешать на начальство и подчиненных. А раз уж сейчас у него это не получилось, то — в том числе и чтобы в очередной раз не подставиться под гнев товарища Сталина — Алексей Иванович предоставил Иосифу Виссарионовичу и свой отчет «о проделанной работе». О работе КБ товарища Туполева…

Отчет Шахурина не содержал никаких оценок, это был просто перечень разработанных в КБ Туполева машин. С подробным указанием, кто из конструкторов отвечал за отдельные детали самолетов и за конструкцию в целом. Откровенно говоря, отчет это удивил и самого Шахурина, но он его всего лишь бегло проглядел, не вникая в «детали», а Иосиф Виссарионович одну такую «деталь» заметил и поинтересовался:

— Вот тут написано «самолет по параметрам скорости, маневренности, потолка и простоты управления превзошел требования УВВС, заметно превосходит И-5 при более низкой цене, есть несколько незначительных замечаний. Устранять замечания и продолжать испытания УВВС считает нецелесообразным» — это почему так?

— Честно говоря, я не знаю, это же так давно было. Я в то время с авиацией вообще никак связан не был.

— Ну хорошо, я найду тех, кто мне это объяснит, — недовольно пробурчал Сталин и продолжил чтение. А закончив, он снова поднял глаза на наркома:

— То есть вы хотите сказать, что товарищ Туполев к проектированию всех этих машин отношения не имеет? — как-то недобро спросил он.

— Ну почему? Названия всем этим машинам — АНТ — Андрей Николаевич лично дал. И я не хочу этого сказать… но приходится. Да, все машины марки АНТ разработаны другими конструкторами. Начиная с АНТ-1 конструкции товарища Сухого, причем АНТ-1 — вообще дипломный проект Павла Осиповича, а, хотя Туполев и числился у него руководителем дипломного проекта, товарищ Сухой построил свой самолет под руководством товарища Путилова. Что же до остальных машин, то товарищ Туполев несомненно руководил их разработкой, однако никогда не указывал, кто конкретно машину собственно разрабатывал. Стеснялся, наверное… ведь та же сто третья — если бы товарищ Бартини не пересчитал крыло, то самолет даже в воздух выпускать было бы преступлением: в рабочих документах ОКБ-39 отмечено, что то, которое спроектировала группа Туполева, было рассчитано на пятикратную перегрузку и при слишком резком выходе из пикирования оно бы просто отвалилось. Но — это уже мое личное замечание — Роберт Людвигович Андреем Николаевичем даже не упомянут в перечне инженеров над машиной работавших, а ведь он не мог не знать, что все им упомянутые получат амнистию. Но товарищ Бартини отказался работать с Туполевым — и Андрей Николаевич ему это не простил…

— Товарищ Шахурин, а вы не боитесь мне все это рассказывать? Ведь другие товарищи могут иметь иной взгляд на происходившее, и если выяснится, что вы что-то перевра… изложили неверно… И вообще все это выглядит так, как будто вы пытаетесь очернить товарища Туполева.

— Моя работа — обеспечивать фронт самолетами. За прошедшие с нашей предыдущей встречи две недели сто шестьдесят шестой завод под руководством Туполева выдал две машины, и обе без моторов — потому что эти самолеты не могут летать на имеющихся моторах, а форсированная версия хорошо если к осени появится. А двадцать второй завод за это время передал в войска уже сорок восемь полностью готовых машин. И разве я рассказал вам что-то новое? Орден товарищу Сухому разве я за И-4 и И-14 давал? Петлякову ордена еще за АНТ-25 кто присуждал? Мясищеву отдельное КБ кто… ладно, в создании этого КБ я поучаствовал, но вы же всё, что я написал, и раньше знали, я лишь все это вместе собрал!