Бяка Ада и Тридесятое царство
Шрифт:
— Судья! Уберите Упыря, он нарушает правила! — вопили болельщики-задохлики.
— Через несколько секунд гонщики снова появятся в поле зрения, и я готов поспорить, что Упырь наверстает упущенное в начале трассы, — прозвучал голос злыдня комментатора. — Я слышу, как с трибун доносятся крики возмущения, — продолжал он. — Многие задохлики недовольны поведением Альбиноса, но пока судьи не усмотрели никаких нарушений. Если хищник ужалит одного из спортсменов во время гонки, он будет немедленно дисквалифицирован. Посмотрим, пойдет ли на это Упырь, или же ему дороже доброе имя и репутация честного
Существа снова показались на трассе. Лидировала теперь фефела Тамара. Прическа ее растрепалась, банты развязались и тянулись вслед за ней длинными мятыми лентами. Следом неслась Васька. Рыжая шерсть развевалась на ветру, лицо раскраснелось.
— Похоже, что Василиса всерьез настроена на победу! — кричал комментатор. — Но посмотрите, из-за поворота вылетают задохлики. А вот и Упырь… — комментатор вдруг замолчал.
— Что это он заткнулся? — поинтересовалась Ада.
— Ух, по-моему, задохликов меньше стало.
— Посмотрите, у Альбиноса крылья порозовели! — закричала Ада. — Он кого-то уже укусил там за поворотом. А судьи молчат, и комментатор молчит. Да они все здесь заодно!
— Судью на мыло! — Ада сунула два пальца в рот и свистнула.
Тем временем Васька хорошенько пришпорила голубя и вырвалась вперед.
— Та-ма-ра! Та-ма-ра! Та-ма-ра! — вопили фефелы на деревьях.
Видно было, что задохлики изо всех сил пытаются отлететь от упыря подальше, но тот их не пускает. Словно какой-то колдовской магнит притягивал их к смертоностному хищнику. Несчастные существа посинели от страха, их маленькие хвостики тряслись, но они не собирались сходить с дистанции. Наверно, финишировать, пусть даже последними, было для них делом чести.
— Смотри, Вилли, на том задохлике, самом первом, желтые очки! — заметила Ада.
— Да это же наш знакомый, на нем колд-очки антистрах, — догадался Вилли. — Значит, он не боится Альбиноса.
— Ну и что с того? Все равно ему с упырем не справиться. И обогнать его он не сможет — эти колдо-воробьи еле шевелятся.
— Гони, Лем! — взвыли существа на деревьях.
— Значит, этого храбреца-задохлика зовут Лем… — задумчиво произнесла Ада. — А в универмаге он даже не представился.
Гонщики снова скрылись за деревьями, а когда появились, еще одного задохлика не стало, а крылья Альбиноса приобрели уже малиновый оттенок.
— Еще немного, и Упырь наберет силу. Он победит в гонке, — тихо, но твердо произнесла Ада.
— Вась-ка, Вась-ка! — орали бяки. Ада перевела взгляд на Василису: та, закусив губу рванулась вперед. Фефела не отставала. Крутой поворот и…
Тамара случайно зацепилась своей длинной лентой за выступающую ветку дерева. Фефела вонзилась ногтями в холку синицы, и их отшвырнуло в сторону. Тамара врезалась на своей птице в Терезу, та пошатнулась, ее синица сбросила скорость и угодила прямо в скопище задохликов на воробьях. Лем первым выпал из седла, но гигантский воробей, заколдованный самыми опытными злыднями, тут же бросился на спасение существа. Увы, на крутом вираже он задел крыльями других воробьев, образовалась пробка. Крик, визг, полная неразбериха, рев трибун…
— Сенсация! — закричал комментатор. — Фефела Тамара сошла с дистанции! Фефела Тереза — тоже! Не пропустите этот
— Ух, они же все попадали, — грустно сказал Вилли.
— Да ничего с ними не случилось, — возразила Ада. — Просто сели на землю на своих птицах, вот и все. Это Упырь все подстроил, я видела. Перекусал всех, подлец, а судьи молчат — это же нечестно, неспортивно!
— Ух, ты лучше на Ваську посмотри…
Василиса действительно держалась молодцом — она не сошла с дистанции, а финиш был уже близок. За бякой на всех парах несся Альбинос, а замыкал гонку по-прежнему невозмутимый Ясень.
— Посмотрите на Ясеня! — закричал комментатор. — Бука пришпоривает птицу, кажется, он решился на финальный рывок…
Ясень изо всех сил пнул несчастного орла, и тот значительно прибавил ходу. Бука неотвратимо приближался к Альбиносу.
— Опять поворот… Только бы Альбинос не догнал Ваську. Да помогите же кто-нибудь! — закричала Ада. — Убивают у всех на глазах!
— Ух, никто ее не убивает, — сказал Вилли.
— Как ты можешь быть таким спокойным, он же ее сейчас укусит там, за поворотом!
— Ух, может и не укусит…
— И ты такой же, как все, Вилли. Терпеть вас не могу, какие же вы равнодушные! — Ада забарабанила кулаками по экрану бякобука. Вдруг она замерла, будто что-то обдумывая, а потом сказала:
— Бежим скорее туда! Нам нужно спасти Ваську. Это, конечно, самое главное. Но еще нам нужно любой ценой заполучить колдо-маску водолаза. Помнишь, что сказал Добрыдень? Колдо-маска нам очень пригодится. Ех-хо!
— Ух, а ты, пожалуй, права… — нехотя признал Вилли.
Ада и Вилли вскочили на ноги и в считанные секунды выбрались из норы. Просека, где проводились полеты, была совсем близко — за рощей, а до конца гонки оставалось еще три круга. Они должны успеть, если побегут без остановки…
Уже на подходе к заветной цели друзья увидели в воздухе гонщиков, те как раз преодолевали участок, скрытый от бякобуков и от основной массы болельщиков. Лишь несколько существ сидели на ветвях, а под деревьями и вовсе никого не было, ведь внизу простиралось болото. Для Ады и Вилли трясина не представляла никакой опасности, ведь они родились и выросли здесь, знали каждую кочку, каждый клюквенный куст.
Сверху послышался надрывный птичий крик — птицы очень устали, а гонщики все больнее пришпоривали их пятками. Орел Ясеня шел уже наравне с Альбиносом, а голубь Васьки опережал обоих на целый корпус.
В неимоверном усилии Альбинос вытянул шею и смог, наконец, дотянуться до Васьки своим жалом. Но смертоносное острие лишь слегка коснулось лохматой шерсти бяки и тут же соскользнуло. Василиса пошатнулась, но все-таки удержалась на колдо-птице.
— Держись, Васька, мы с тобой! — закричала Ада. Друзья со всех ног бросились к финишу самой короткой дорогой — напрямик через болото. Они прыгали с кочки на кочку, ветки хлестали по лицам, но существа не обращали внимания на боль. Только бы успеть! И вот наконец показался просвет между деревьями, и все трое пулей вылетели на просеку, в толпу беснующихся болельщиков.