Быдло
Шрифт:
Остаток дня я просидел за планшетом, скользя в бескрайних просторах всемирной паутины.
Я погряз в раздумьях. В голове роились невесёлые мысли.
Одни мысли были вполне приземлёнными. Что будет, когда на работе узнают, о моей клинической смерти? А вдруг меня переведут обратно или, вообще, уволят? Можно было посчитать моё беспокойство излишним. Всё-таки вчера у меня была клиническая смерть и кома, но риск потерять высокий доход на новой должности, учитывая моё положение, беспокоил меня не на шутку. Конечно, справедливо говорят, что здоровье не купишь, но возможность вырваться из долгового
Одновременно я перескакивал мыслями на непостижимую загадку моей болезни, внезапного выздоровления и невероятно бодрого состояния. Волей-неволей я связывал кошмары, которые посетили меня в беспамятстве и произошедшие во мне изменения. Точнее, я понимал, что связь есть, но объяснить её никаким образом не мог. Я пытался в деталях вспенить то страшное место в которое я попал и его обитателей. Ещё я пытался провести аналогии с ранее прочитанным и увиденным. Боюсь, что фантазии писателей и режиссёров, с произведениями которых я был знаком, не упоминали ничего более-менее подходящего.
Были ещё кое-какие мысли, от которых я старательно прятался и избегал. Я ждал встречи с красивой девушкой на остановке. Меня неодолимо тянуло к ней. Я хотел её видеть, я ждал встречи. Ради этого я был готов забыть и о здоровье, и о карьере. Одновременно, мне было непереносимо стыдно. Я понимал, что влечение к юной девушке порочно и преступно, и такая любовь не просто осуждается обществом и моралью, она уголовно наказуема. Я не знал о своей красавице ничего: ни имени, ни возраста, ни где она живёт и почему приходит утром на остановку, а не идёт пешком до ближайшей станции метро. Девушка-загадка прочно засела у меня в сердце, и я ничего не мог с собой поделать. Пугающая потребность видеть её каждый день и находиться как можно ближе к предмету моего обожания могла свести с ума, она граничила с одержимостью.
Неужели все это время глубоко в моём подсознании прятался грязный извращенец, который, наконец, нашёл достойную жертву. Я и раньше испытывал влечение, но вожделел исключительно совершеннолетних девушек и молодых женщин. С моей точки зрения — это было абсолютно естественно для мужика с нормальной ориентацией, природа обязывает. В конце концов, я влюблялся, что тоже не удивительно. Я прекрасно помнил, как меня влекло к моей будущей жене. День без Лили был для меня синонимом тоски болотного цвета. А дни, проведённые вместе с любимой, окрашивались всеми цветами радости. Я любил свою жену и ничего не собирался менять в своей жизни.
А сейчас внезапная любовь с яркими оттенками болезненного влечения обескураживала и пугала. Мои ночные видения близости с прекрасной юной спутницей, когда я реально занимался любовью с женой, я списал на затуманенный алкоголем мозг и перевозбуждения от невероятных событий того дня. Моё состояние влечения к юной красавице в настоящий момент я объяснил себе пережитым стрессом от непонятной болезни. В конце концов, у меня получилось убедить себя, что от странной влюблённости я смогу избавиться как от назойливой песни, встретившись лицом к лицу с предметом моей страсти.
Я вспомнил даже слова монаха Вильгельма из книги «Имя розы» Умберто Эко, которые наставник говорит своему ученику Адсону, чтобы избавить его от любви к бедной девушке. Я тоже смогу управиться с моей неуместной влюблённостью.
Я убеждал себя в том, что решил не упустить возможность совершить головокружительный прыжок по карьерной лестнице, но всё-таки истинной причиной моего побега была возможная встреча с юной красавицей на автобусной остановке утром понедельника.
После девяти вечера я вышел с территории больницы и поймал таксующего частника. Дорога домой заняла не более пятнадцати минут. На лавочке перед крыльцом нашего подъезда, как обычно сидела бабушка Лукерья. Милая старушка была такой же неотделимой частью жизни нашего дома, как и вечно заставленные парковки внутри двора.
— Здравствуй, Максим.
Бабушка Лукерья знала по именам всех жителей нашего подъезда, а может быть, и дома. Удивительно ясное сознание старушки меня поражало. Она не только всех помнила, но и удивительным образом была в курсе большинства важных событий. Она интересовалась здоровьем прихворнувших детей, абсолютно искренне радовалась покупке вами новой машины, советовала первому подойти помириться в случае семейного скандала.
— Здравствуйте, бабушка.
Я даже не знал: сколько ей лет. Дай бог мне сохранить ясную голову и любовь к жизни, если я доживу до её возраста.
— Максим, она просила передать, что очень переживает за вас и просит прощения.
— Да, спасибо, бабушка, — автоматически поблагодарил я.
Лукерью частенько просили передать что-нибудь кому-нибудь на словах. Разумеется, это были вполне вежливые просьбы вроде: перезвонить по возможности, сообщений о том, кто куда ушёл и когда будет.
Я набрал на домофоне номер своей квартиры и услышал голос моей старшей дочери:
— Кто там?
— Вика, открывай. Папа пришёл.
Хрипловатый динамик передал вопли младшенькой:
— Папа, папа вейнуйся. Папа домой пьисёй! Уя!!!
Не все оказались так беззаботно рады моему появлению. Лиля была не на шутку встревожена. Ей однозначно не нравилось, то, что я «забил» на лечение и сбежал из больницы. Даже увещевания о необходимости появиться на работе, чтобы предупредить о своём состоянии наткнулись на жёсткое заявление, что Лиле нужен живой и здоровый муж, и детям нужен отец. А с карьерой можно и повременить — здоровье дороже. Раньше с нехваткой денег справлялись и теперь не пропадём.
В итоге я соврал, сказав жене, что у меня был очень сильная аллергическая реакция — анафелактический шок. а теперь моей жизни и здоровью ничего не угрожает. Я даже выполнил пару весьма сложных и тяжёлых физических упражнений, чтобы доказать ей, что я чувствую себя прекрасно и полон сил. Ну, как мне было объяснить жене, что не о работе я думаю, а о той самой юной красавице, которая поразила меня в самое сердце. Виноват я перед своей Лилей, очень виноват.
Меня откровенно мучила совесть. Я люблю свою жену, и мне было откровенно стыдно за свою непонятную и такую навязчивую страсть. Я никогда ей не изменял. Конечно, были какие-то увлечения на работе, но это никогда не переходило границ лёгкого флирта и необязательных знаков внимания без последствий. Отношения с приглянувшимися коллегами женского пола сохранялись на уровне тёплых приятельских. В какой-то мере это разнообразило скучную офисную жизнь.