Был ли причастен К Радек к гибели К Либкнехта и Р Люксембург

Фельштинский Юрий Георгиевич

11 Vorwarts, 27.XI.1919, 607. 12 Die Post, 28.XI.1919, 592.

13 Die Post, 28.XI.1919, 593. 14 Tagliche Rundschau, 28.XI.1919, 590.

15 Deutsche Zeitung, 28.XI.1919, 534. 16 8 Uhr Abendblatt, 28.XI.1919, 271.

17 Freiheit, 29.XI.1919, 579. 18 Название и номер газеты не указаны, 30.XI.1919.

19 Kreuz Zeitung, 30.XI.1919, No 581. 20 Название газеты не указано, 30.XI.1919, No 612.

21 Vorwarts, 1.XII.1919, 613. 22 Berliner Zeitung, 1/XII/1919, 274.

23 Kreuz Zeitung, 2.XII.1919, 585. 24 Preussische Kreuz Zeitung, 3.XII.1919, 586.

25 Die Post, 19.XII.1919, 631. 26 Vossische Zeitung, 20.XII.1919, 647.

27 Die Rote Fahne, 23.XII.1919, 78.

28 Vorwarts, 24.XII.1919, 656.

29 Этот факт вновь подтверждает отец бежавшего Зонненфельда, и он готов доказать это на суде.
– Прим. редакции газеты.

30 Der Tag, 24.XII.1919, 621.

31 Berliner Lokalzeitung. Дата не указана Очевидно, конец декабря 1919 года.

32 Vorwarts, 5.I.1920, 7.

33 Lokal Anzeiger, 7.I.1920, 12; Kreuz Zeitung, 7.I.1920, 12. 34 Kreuz Zeitung, 9.I.1920, 16.

35 Vorwarts, 9.I.1920, 15. 36 Vossische Zeitung, 11.I.1920, 19.

35. Оправдательное заявление Шейдемана=1

От редакции

В сегодняшнем дневном номере публикуются несколько отрывков из оправдательных документов, которые тов. Шейдеман передал организованной партией комиссии по расследованию дела Скларца в начале января 1920 года. Документ вначале был предназначен не для общественности, но после того как из-за болтливости, которая, к сожалению, не редкость, часть документов была опубликована, мы считаем необходимым познакомить общественность со всем текстом, чтобы пресечь попытки выдергивания произвольно отдельных предложений и отрывков. Из-за объема документа мы вынуждены разбить публикацию на несколько номеров нашей газеты. Документ начинается общими замечаниями, и вторая часть посвящена опровержению выдвинутых против тов. Шейдемана отдельных обвинений.

Уважаемые товарищи!

Вы правильно поступили, передав мне обширную связку так называемого обвинительного материала. Я должен ответить на пункты, направленные против моей персоны. При изучении материала я все время задавал себе один вопрос:

1) как стало возможным, что на основе документов сутяжнического помешательства могли смешать с грязью имена незапятнанных людей, чем занимались в течение нескольких недель даже серьезные газеты, ибо эти люди на протяжении десятилетий занимались исключительно общественной жизнью; 2) необходимо ли от таких занятых людей, среди которых старые партийные товарищи, требовать, чтобы они защитили себя от этих глупых обвинений, прямо или косвенно выдвинутых против них?

А. Общие замечания

У меня при чтении документов создалось впечатление, что оба Зонненфельда больные люди. Зонненфельд-отец, который начинает свои обвинения десятью ужасными стихотворными строфами, сказал "шутливо" (это подчеркнуто в двух местах материала с хорошо знакомой ему позиции торговца), что в его руках материал, по крайней мере, стоимостью в один миллион, который можно получить от 1) скомпрометированных, стремящихся не допустить публикации, и 2) от газет, имеющих возможность извлечь из этого собственные выгоды.

Зонненфельд-сын в принципе придерживается такой же точки зрения, что и отец, но оценивает материал еще выше, еще грандиознее, чем отец, - в 1 500 000 марок. По показаниям отца (сделанным для облегчения вины сына), сын не хотел растрачивать взятые деньги, а хотел только заработать на материале, а потом вернуть деньги (их встреча состоялась в Ганновере на железнодорожной станции перед бегством сына в Голландию; эти показания отца были сделаны позднее, когда их материал уже не оценивался так высоко).

История об обстоятельствах, сопровождавших убийство Либкнехта и Люксембург, в которой, по утверждению обоих Зонненфельдов, принимал участие и я, по-моему, nакже свидетельствует о том, что оба они патологически ненормальные люди. В противном случае их нужно было бы считать бессовестными преступниками, которые по счастливой случайности не попали еще в общую кучу дерьма.

Я сошлюсь еще на некоторые высказывания Зонненфельда-сына: о каких-то планах, которые Скларц, Парвус и я составили против Антанты; о его опасениях, что его могут убить при перевозке в Берлин, "застрелить при попытке к бегству". К сожалению, материалы обоих Зонненфельдов попали в руки депутата Давидсона, которого я уважаю, но (мне жаль, что я должен так говорить о социал-демократическом депутате) считаю его малоодаренным фанатиком, склонным к кляузничеству. Давидсон безапелляционно заявил во время предварительных переговоров по выяснению дела, что необходимо считаться с возможностью, когда материал, а также и свидетелей, могут убрать, если скомпрометированным лицам предоставить достаточно времени, и что необходимо срочное разбирательство (свидетелем этого был тов. Гиринг, член Прусского земельного собрания). "Достаточно времени" - для Давидсона это ночь.

2 января в прессе было опубликовано, что Давидсон сообщил в прокуратуру о якобы имевшем место в различных ведомствах уничтожении документов по делу Скларца! Поскольку это сообщение не подтвердилось, то я, к сожалению, и товарища Давидсона тоже отнесу к больным людям.

Далее, хочу обратить внимание на другого активного помощника в разоблачительной кампании - издателя Баумайстера, который в целях лучшей информации всей прессы организовал даже корреспондентский пункт. Потом станет ясно, как типичные мошенничества и спекуляции могут перерасти в политический скандал, за которым на протяжении месяцев заинтересованно следит вся общественность и который наносит самый тяжелый вред нашей партии и правительству внутри страны и за рубежом. Особенно страдают оклеветанные товарищи и их семьи, находящиеся под общим пристальным вниманием.

Если торговец Георг Скларц (не социал-демократ) занимался фальшивыми делами или совершал судебно-наказуемые действия, то это должен проверить суд. Я знаю об этих делах так же мало, как и о других, которыми он занимался или должен был заниматься. Так же мало знал и знаю я о его отношениях с налогоуправлением. Я настолько же мало осведомлен о его делах, как и о делах других знакомых моей семьи, с которыми я поддерживаю дружеские отношения.

Зонненфельд-сын пишет в письме из Гарлема от 20 октября 1919 г. своему адвокату, как он был прямо-таки покорен, когда познакомился с Георгом Скларцом: "Этот маленький человек был для меня героем и оставался долгое время таким бесконечно уважаемым, замечательным". На меня, правда, Скларц при знакомстве такого впечатления не произвел, но я познакомился с ним при обстоятельствах, которые требовали моего внимания к нему. И он будет чувствовать мое внимание к себе до тех пор, пока не будет доказательств, что он - плохой человек, ибо совершал недостойные действия. Обвинений таких уважаемых людей, как Зонненфельды, для меня недостаточно.

Б. Выдвинутые против меня обвинения

I. Мои связи со Скларцом

Со Скларцом я по необходимости общался на протяжении нескольких недель, я имел право посещать его дом, чтобы обедать и в отсутствие хозяина; в его комнате висел мой портрет.

Я в дружбе со Скларцом несколько лет, т. е. с того времени, когда никто, тем более я сам, не думали, что когда-нибудь я стану членом немецкого правительства. Я был у него в гостях, как и во многих других знакомых домах. Я любил общаться особенно с ним, так как я встречал в его доме много выдающихся людей искусства и науки, офицеров, многих знатных иностранцев, которых я слушал и учился у них, что для меня было важно как для политика. Ни в одной из знакомых мне семей такого не было. И я благодарен за предоставленное мне Скларцом разрешение посещать его дом в отсутствие хозяина, ибо тогда я и другие, мои близкие друзья, укрываясь от опасности (нас объявили в розыск и угрожали смертью), не знали, где провести ночь. Ни один из тех, кто выступает сейчас за Зонненфельдов и обвиняет меня в участии в делах Скларца, ни разу не предоставил мне в критическое время ночлег.